что было выдающимся достижением для того периода войны.
Наше взаимодействие с военно-морским флотом, особенно с подводными силами, становилось всё теснее. Это привело к учреждению в марте 1941 г. должности командующего авиацией в атлантической зоне со штабом в Бордо. Он нёс ответственность за организацию воздушной разведки в интересах подводных сил. В его распоряжении находились также эскадрильи тяжёлых бомбардировщиков, действовавших совместно с немецкими подводными лодками против английского судоходства. Совершая полёты в Атлантике, эти самолёты часто огибали самую северную точку Шотландии и производили посадку на аэродромы в Норвегии, откуда они затем вылетали на очередное боевое задание.
Именно эти самолёты, вооружённые авиационными торпедами, пытались в конце мая 1941 г. прийти на помощь линейному кораблю «Бисмарк», когда после победы над линейным крейсером «Худ» и линейным кораблём «Принц Уэльский» он был окружён превосходящими силами противника примерно в 750 километрах к западу от Бреста.
После гибели «Бисмарка» борьба немецких надводных сил против военно-морского флота Англии по существу прекратилась. Теперь мы могли рассчитывать только на наши подводные лодки и авиацию.
Высшие офицеры постепенно приходили к убеждению, что битва за Англию будет прекращена летом 1941 г. По мере поступления в различные штабы во Франции длинных списков авиационных и других частей, подлежащих переводу на Восток, становилось всё яснее, что оставшиеся на Западе силы не смогут продолжать битву за Англию. Более того, казалось маловероятным, что оставшейся у нас истребительной авиации хватит для прикрытия голландско-бельгийско-французского побережья.
На Восток отбыл фельдмаршал Кессельринг со штабом 2-го воздушного флота. Теперь 3-й воздушный флот нёс ответственность за боевые действия в воздухе на всём Западном театре военных действий.
Перебазирование происходило в мае. Лётчики, улетавшие на Восточный фронт, покидали наш театр военных действий с чувством облегчения: оставшиеся силы были слишком немногочисленны, чтобы выполнить задачи, возложенные на них. Особенно слабы были обслуживающие части. Нам удалось скрыть от противника переброску основных сил немецкой авиации на Восток путём введения в заблуждение его службы радиоперехвата (объём радиообмена поддерживался на прежнем уровне), а также путём интенсивного использования тех сил авиации, которые оставались в нашем распоряжении. Таким образом, нам удалось в течение нескольких недель скрывать от противника переброску наших войск.
Так, без фанфар, без настоящей развязки закончилась битва за Англию.
Известный английский военный писатель генерал-майор Дж. Ф. Фуллер описывает битву за Англию как одну из самых роковых в стратегическом отношении кампаний. Он указывает, что, несмотря на все уважение к мастерству немецких солдат, Гитлер и его советники находились в плену континентальной концепции войны Фуллер убеждён, что немецкое верховное командование верило в возможность нанесения поражения Англии с помощью одних только военно-воздушных сил
Я считаю неправильным это последнее утверждение Фуллера. Во всяком случае руководители немецких ВВС никогда не считали, что Англию можно завоевать с помощью одной авиации Но мы действительно верили, что сильная авиация может нанести решающий удар по Соединённому Королевству, если только для вторжения будут полностью использованы также армия и флот. Но уже к осени 1940 г. такая возможность перестала существовать. Принимая во внимание боевой состав ВВС Англии и производственную мощность английской авиационной промышленности, можно думать, что немецкие ВВС были тогда в состоянии выполнить ту роль, которая отводилась им в операции «Морской лев». Однако армия и флот не были готовы к выполнению своих задач, и верховное командование, очевидно, почти потеряло всякий интерес к проведению этой операции. Настойчивые возражения рейхсмаршала Геринга против такого положения1 дел лишь прикрывали его собственные сомнения, потому что, по правде говоря, сам он никогда не верил в успех операции «Морской лев», так как находился под сильным влиянием идей генерала Дуэ. Мне кажется, впрочем, что он никогда не понимал всей их глубины.
Я согласен с мнением генерала Фуллера, что в то время идеальными объектами для немецких вооружённых сил были Египет и Суэцкий канал. Как говорит Фуллер, если бы вместо использования немецких ВВС против Англии вся мощь немецкой военной машины была направлена на Ближний Восток, то Британской империи в целом мог бы быть нанесён смертельный удар.
Ясно одно: хотя воздушные бои над Англией были, возможно, образцом мастерства и героизма немецких лётчиков, со стратегической точки зрения битву за Англию вообще не следовало начинать. Решение начать битву за Англию была поворотным пунктом в истории второй мировой войны. Немецкие ВВС, перед которыми верховное командование не поставило чёткой задачи, понесли настолько большие потери, что их так и не удалось восполнить до конца войны [12].
В заключение я хочу отметить, что, на мой взгляд, именно опыт воздушной войны над Англией заставил сначала английских, а затем и американских руководителей принять твёрдое решение о превращении авиации в самое мощное оружие, определяющее исход войны.
ВОЙНА РАСШИРЯЕТСЯ
Неудача немецких ВВС в битве за Англию убедила нас, что отважную страну невозможно поставить на колени путём одних только бомбардировок с воздуха. Особенно показательной в этом отношении была оборона Лондона, а впоследствии это подтвердила стойкость немецкого населения, мужественно переносившего самые сильные бомбардировки. Немецким ВВС не удалось подавить и английскую истребительную авиацию. А это означало, что не обеспечено одно из решающих условии для вторжения в Англию: военно-морские силы и истребительная авиация Англии не уничтожены, и немецкие силы вторжения неизбежно понесли бы чрезвычайно высокие потери. Так как условия погоды позволяли производить высадку десантов не позже первой половины октября, Гитлер решил не проводить операцию «Морской лев» в 1940 г.
Собственно говоря, Гитлеру вообще не особенно хотелось доводить эту операцию до конца. Он находился под сильным влиянием стратегических концепций континентальной войны и весьма неприязненно относился к перспективе амфибийной войны. Это вновь проявилось позже, в 1942 г., когда встал вопрос о захвате острова Мальта в Средиземном море. Нежелание Гитлера начинать операцию «Морской лев» объяснялось также тем, что (на это совершенно справедливо указывало руководство немецких военно- морских сил) немецкий флот не смог бы обеспечить прикрытие сил вторжения от ударов превосходящих сил английского флота, зато главное командование сухопутных сил было настроено оптимистически. Оно рассматривало операцию «Морской лев» просто как форсирование реки в очень крупном масштабе. Кроме того, оно считало, что сопротивление противника на английской территории не может быть сильным и продолжительным, так как англичане потеряли в Дюнкерке громадное количество боевой техники. Несмотря на превосходство английского флота и ограниченность имевшихся в нашем распоряжении транспортных средств (в основном речные суда), командование немецкой армии надеялось, что ему удастся за сравнительно короткий срок перебросить на побережье Англии крупные силы. Правда, даже в то время казалось сомнительным, что успешным вторжением удастся вывести Англию из войны, так как англичане — смелый и упрямый народ. Мы должны были предусмотреть и возможность переброски английского правительства и части вооружённых сил в Канаду, откуда они смогли бы продолжать войну.
Однако решающим для планов Гитлера было совершенно иное обстоятельство. Спустя некоторое время после окончания кампании на Западе он сообщил своим ближайшим военным советникам, что вскоре может возникнуть необходимость ликвидировать «красную опасность» на Востоке. Его убеждение в необходимости разгрома России было подкреплено целым рядом событий. Особенно беспокоила Гитлера угроза русских Румынии, что могло сорвать поставки румынской нефти в Германию.
Гитлер немедленно послал военную миссию в Румынию, где в то время царил авторитарный режим Антонеску. Это в свою очередь усилило недоверие России к Германии. Когда в ноябре 1940 г. на конференции с участием Молотова не было достигнуто никакого соглашения о разграничении сфер влияния Германии и России, Гитлер решил действовать. Через месяц он издал известную «директиву э 21», согласно которой вооружённые силы должны были приготовиться к «молниеносной кампании» для разгрома Советской России. На Румынию и Финляндию он рассчитывал как на союзников. Так вновь был брошен жребий.
В соответствии с этим решением находившиеся на Западе немецкие дивизии стали постепенно сосредоточиваться у восточных границ, где до этого практически не было войск. Это означало, что для Англии угроза вторжения стала уменьшаться. Главный штаб вооружённых сил приказал имитировать
