только после всего этого осторожно приоткрыла дверь. Она не переступила порог, а просто вдруг исчезла. И когда киммериец заглянул через приоткрытую дверь, то увидел Дарейну, уже стоявшую в самой комнате и движением руки влекшую его за собой. Конан прошел внутрь.
Комната, в которой они оказались, была громадной, так что, находясь у двери, невозможно было разглядеть, что находилось у противоположной стены, более того — нельзя было увидеть и саму противоположную стену. Здесь не было и тени роскоши. Каменный, ничем не покрытый пол, голые стены — все дышало суровым аскетизмом. Посреди комнаты стояло огромное ложе. К нему-то и повлекла Конана молодая ведьма. Приблизившись к ложу, киммериец увидел лежавшую на светлой льняной простыне девочку. Она спала.
— Вот она — вендийская принцесса, — с дрожью в голосе произнесла Дарейна.
Конан, казалось, и не слышал ее. Он неотрывно смотрел на девочку.
Маленькая принцесса была настолько похожа на Дэви Жасмину, что при виде ее у киммерийца даже дух перехватило. Светлая кожа, полные губы, длинные черные ресницы, большие, чуть раскосые глаза — да, это несомненно была вендийская принцесса, дочь прекрасной Жасмины! Девочке было не больше шести лет, и она выглядела необыкновенно хрупкой.
Дарейна склонилась над принцессой, чуть приподняла выглядывавшую из-под покрывала худенькую ручку. И Конан смог увидеть на пальце Насинги кольцо с огромным ярко-голубым камнем.
— Это и есть та сама Слеза Дианирина, — шепотом произнесла ведьма, и в ее взгляде промелькнуло что-то алчное. — Она высасывает у девчонки силы, — и, помолчав пару мгновений, многозначительно добавила: — последние силы.
Конан решительно взял руку Насинги и попытался снять с ее пальца кольцо. Однако же ему это не удалось: кольцо так тесно сжимало тоненький пальчик, точно впилось в самую плоть, стало одним целым с ней. Дарейна издала негромкий, как будто даже робкий, ироничный смешок.
— Его невозможно снять, — с ехидцей сказала она.
В это время Насинга, точно почувствовав возле себя чье-то присутствие, стала беспокойно вертеть головой и что-то тихонько нечленораздельно бормотать. Она даже вдруг открыла глаза — огромные черные, совсем как у Дэви Жасмины, — и пустым, ничего не различающим взглядом медленно обвела комнату. Снова пробормотала что-то невнятное и затем прикрыла глаза.
— Она давно уже лежит так, в беспамятстве. Редко в себя приходит, — сказала Дарейна. И тотчас же она замерла, будто насторожилась. — Сюда идут! — взволнованно прошептала она. — Наверное, кто-то из рабынь. Возьми девчонку на руки и следуй за мной! — ее тон требовал безоговорочного подчинения. — Да, скорее! Нам нужно спешить!
Не теряя времени (и напрасно Дарейна торопила его!), Конан поднял принцессу с ложа и, держа ее на руках, поспешил вслед за ведьмой. Они вышли за дверь и почти бегом направились по коридору. Минуло, наверное, не больше двух-трех минут, когда Дарейна сообщила, что слышит звуки погони. Пришлось ускорить бег. С двух сторон от них плыли бесконечные темно-серые стены. Точно ошалев, рискованно подпрыгивали под их ногами лестничные ступени. И все вокруг, казалось, напряженно пульсировало. Скоро уже и сам Конан услышал где-то позади частый, все усиливавшийся топот. На их пути не встречались горящие факелы, а значит, если бы стражники Серидэи все же нагнали бы беглецов, силы их ничем не превосходили бы силу Конана.
Но смог бы киммериец сражаться, когда на руках у него была маленькая Насинга?! Встреча со здешними стражниками, возможно, стала бы для Конана роковой. А топот сзади неумолимо нарастал. Дарейна все чаще оборачивалась к киммерийцу, и в ее глазах была тревога.
— Скорее, скорее! — то и дело повторяла ведьма.
Сама же она, скорее, не бежала, а как будто плыла, совсем не касаясь пола. Конан с трудом поспевал за ней. Маленькая принцесса все что-то беспокойно бормотала во сне.
Они двигались уже очень долго. И теперь находились в очень узком длинном коридоре, со стенами из цельного необработанного камня и таким низким сводчатым потолком, что Конану приходилось идти (бежать здесь было невозможно), полусогнувшись.
Мучительное ощущение тесноты сжимало грудь, едва позволяя дышать. Именно здесь какое-то время назад — о, как давно это было! — он и Зулгайен шли вслед за Дарейной (ха, обманщицей Дарейной!).
Разве что тогда каменные стены обволакивал мерцающий свет зажженного ведьмой факела, а сейчас темноту разбавляло тусклое голубоватое свечение. Они двигались по тоннелю в одной из скал, что окружали замок верховной хранительницы.
И если Конана не подводила память, уже совсем близко — спасительно близко! — должен был быть выход наружу, к солнечному свету.
В некоторых местах тоннель разветвлялся, образовывая настоящий лабиринт. Дарейна же столь уверенно двигалась по нему, что усомниться в правильности выбранного ею пути было бы просто нелепо.
И вот, когда уже, казалось, они могли с облегчением вздохнуть, ибо теперь отчетливо видели перед собой конец тоннеля, огромную каменную плиту, преграждавшую их путь, (конечно, при помощи колдовских чар Дарейны легко можно было избавиться от этой плиты, как и в прошлый раз, бесследно растворив ее в воздухе), топот сзади стал пугающе громким. На мгновение молодая ведьма растерянно остановилась. Потом нервно передернула плечами и решительно повернула назад. Конан поспешил за ней, он быстро сообразил, что она задумала. Дарейна вернулась всего на несколько шагов, завернула в одно из тоннельных разветвлений и скоро, остановившись, прижалась спиной к каменной стене. Конан сделал то же самое.
— Дай мне девчонку! — прошептала Дарейна. — И крепче сожми рукоять своего меча! — добавила с привычной ехидцей в голосе.
Она протянула руки к Насинге и, взяв ее у Конана, прижала к своей груди. Про себя Конан не преминул заметить, с какой легкостью Дарейна держала девочку.
Очень скоро их глаза различили оранжевый свет пламени. Он становился все ярче, уверенно скрадывая тусклое голубоватое свечение. А потом по тоннелю, тому самому, где только что шли Дарейна и Конан, пронеслись несколько громадных стражников. Еще мгновение и киммериец увидел, что один из бронзовотелых гигантов с горящим факелом и мечом в руках движется к ним.
Однако не успел тот приблизиться, как огонь в его факеле вдруг погас. И снова по каменным стенам разлилось уже привычное голубоватое свечение. Стражник занес над Конаном широченный меч. В молниеносном полете сверкнул булатный клинок киммерийца. Громыхающе лязгнул металл. Второй удар Конана поразил противника в грудь и так глубоко пронзил плоть, что стражник тотчас же замертво повалился на пол. Из раны хлынул поток крови.
Снова в тоннеле, что вел к выходу из скалы, послышался нарастающий топот нескольких пар ног. Свет огня жадно поглотил голубоватое свечение. И опять Конан и Дарейна увидели пронесшихся стражников. Когда звук шагов сделался тише, Дарейна передала киммерийцу маленькую принцессу.
— Теперь можно идти, — сказала она. И первая направилась вперед.
Глава XXIV
«Гибель Слезы»
Солнечный свет приветливо встретил Конана. Стояло утро. Солнце только взошло из-за дальних холмов на востоке. И, казалось, в этом было что-то трепетно символичное: киммериец вошел в замок Серидэи на закате, а покинул его на рассвете. Сколько же дней прошло между ними — он и сам не знал.
— Что же ты не позовешь своего коня? — спросила Дарейна.
Животное скоро примчалось по зову Конана. При этом выглядело оно таким упитанным и холеным, будто и не было всех тех дней, проведенных без хозяина в пустыне.
— Я заботилась о нем, — приметив справедливое изумление киммерийца, сказала Дарейна, и в ее тоне слышалось уже привычное самодовольство.
— А где же конь Зулгайена? — озираясь по сторонам, спросил Конан. — Обычно он держался рядом с
