Глаза Криса превратились в угли, на красивом лице заиграла опасная ухмылочка. А потом раздался его голос. Убийственно тихий и вежливый. Голос просыпающегося вулкана.
— Что ж, я по крайней мере что-то сделал в жизни, потому и поучаю на основе своего, пусть ничтожного, но пережитого опыта. Но не ною, что жизнь не удалась только потому, что на деревьях не растет ветчина. А ты? Красивая штучка, возомнившая, что весь мир создан ради того, чтобы тебе приятнее было расстаться с невинностью! Господи, как же я устал от красивых дур, которые только и делают, что носятся со своей ранимой натурой. Кого они ранят при этом по дороге, им плевать…
Хлоя знала, что это конец, но водоворот ярости уже кружил ее, засасывая на самую глубину, и остановиться не было никакой возможности.
— О, простите, простите, великий мастер пиара, что смертная посмела отвлечь вас идиотскими размышлениями о своей жалкой жизни! Конечно, по сравнению с рекламной кампанией по продаже Лимонного Шербета Лолли это такая чушь!
Она повернулась и пошла к дверям. На пороге обернулась и тихо закончила:
— Ты можешь называть это нервами. Истерикой. Глупостью. Но для меня это останется вопросом этики.
Крис взорвался.
— Этика! Охренетика! Это просто, как кирпич! Это вопрос не этики, а практики! Надо просто взять — и сделать!..
Хлоя быстро вернулась к столу и посмотрела прямо в зеленые глаза Черного Принца. В ее голосе зазвучали хрипловатые и насмешливые нотки, от которых у Криса мгновенно повысилось давление.
— Отлично. Вот оно, решение. Ты — практик. Ты знаешь о сексе все. Ты это и сделаешь.
В кабинете сгустилась тишина. Острая, как осколок бутылочного стекла. Вязкая, как осенний туман. Страшная, как одиночество на кладбище. Беременная взрывом всей Вселенной.
Карие глаза против зеленых. Насмешка и боль против ярости и растерянности.
Хлоя первая усмехнулась. То есть, первая и единственная. Выпрямилась. Вызывающе качнула бедрами. Облизала губы кончиком языка.
— Ну так что? Выходит, это вопрос не только практики?
И вышла из кабинета, не дождавшись ответа.
Когда он вышел из ступора, оказалось, что началась пресс-конференция. Телевизионщики и журналисты роились по всему зданию, всюду пылали прожектора, змеились провода.
Крису было наплевать на все. Включая завтрашний отъезд на переговоры, доклад и все остальное. Он шел, словно слепой, и искал глазами Хлою. Это стало его навязчивой идеей. Если бы кто-нибудь спросил его, зачем ему Хлоя, он бы не смог ответить. Возможно, для того, чтобы придушить ее своими руками.
Не забыть поблагодарить Ирис? О да! И ее тоже придушить. И распустить сотрудников. И поехать в госпиталь, чтобы Сью наконец-то сорвала с него одежду и умерла счастливой, потому что ее тоже надо придушить. Ее, кстати, в первую очередь. С нее все и началось.
Крис даже приободрился, найдя истинного виновника всех своих бед. Именно в этот момент навстречу ему из водоворота людей вынырнула Лиза Деверо, красивая и эффектная. Крис едва справился с желанием удрать от нее по пожарной лестнице. Надо поздороваться, поговорить, но нет сил, а Хлоя…
— Привет, Лиза. Прекрасно выглядишь.
— Спасибо, Крис. Как поживаешь?
— Отлично. А ты?
— С каждым днем все лучше и лучше.
— Серьезно?
— Что с тобой, Крис?
— О чем это ты?
— Ты никогда не задавал неприятных вопросов.
— Но чем же…
— Во-первых, такие вопросы задавать не слишком вежливо, во-вторых, тебя совершенно не интересует ответ.
Крис обалдело моргал. Вот до чего она его довела, проклятая эта Хлоя Чимниз!
Лиза рассмеялась и взяла его за руку.
— Крис, мы были вместе полгода, и ты ни разу ни о чем меня не спросил. Зачем же теперь играть в эту игру?
Крис провел рукой по глазам, словно просыпаясь. Медленно спросил, не глядя на Лизу.
— Я… ранил тебя?
— Ну что ты! С тобой было классно. Ты отличный любовник. Ты никогда не даешь обещаний, которых не можешь выполнить. Я прожила полгода в сказке, и мои друзья мне завидуют.
Крис ошеломленно смотрел на нее.
— Лиза, я…
— Не надо извиняться. Это глупо. Я все знала с самого начала. Это был мой риск. Мой выбор.
— Мы можем после этого… встретиться как-нибудь? Пообе…
— Нет.
Он едва не отпрянул. Лиза больше не улыбалась.
— Нельзя возвращаться на пепелище. Особенно, если это пепелище любви. Прощай.
Крис смотрел, как она уходит, стройная, высокая, красивая, уверенная в себе. В сердце рос странный и тяжелый ком, мешавший дышать.
Эта женщина спала в моих объятиях, но я никогда не заботился о ней. Не спрашивал, как прошел ее день. Не… любил ее?
Я только разрушаю. Ничего не остается после меня. Выжженная земля. Выжженные глаза женщин, которых я оставил. Хуже. Которых я не любил.
Лиза.
Хлоя.
Машина с визгом рванула вперед. Ночное шоссе было пустым, как глаза человека, насиловавшего мощный мотор серебристого «понтиака».
У него не было права ехать к ней. У него не было повода ехать к ней. У него не было даже ее телефона.
У него вообще ничего не было. Только безумная надежда, что она дома. И что она откроет дверь.
Хлоя гладила. Она всегда гладила по пятницам накопившееся чистое белье. Обычно глажка успокаивала. Было время подумать о чем-нибудь.
Сегодня все было иначе. Она ухитрилась сжечь футболку, даже не отходя от утюга. Потом прислонила раскаленный металл к колготкам и сразу же начала гладить пиджак — хорошо, что быстро спохватилась. Закончилась вся эпопея ожогом руки и сдавленными проклятиями.
Сидя на полу и зализывая ожог, она подумала с кривой ухмылкой, что это — результат очередной женской истерики.
Почему-то очень хотелось, чтобы пришла мама и помогла, но Шейла сидела в своей комнате и по обыкновению предавалась самому любимому своему занятию: жалела себя.
Хлоя попыталась подняться с пола и ухватилась за гладильную доску. Шаткое сооружение покачнулось и упало. Хлоя с ненавистью и отчаянием смотрела на бренные останки незаменимой в хозяйстве вещи, и в этот момент зазвенел звонок.
Однако! Половина одиннадцатого. Хлоя решила не подходить к двери.
Кто бы ни вздумал ломиться в дверь Чимниз-мэнор в половине одиннадцатого ночи, настроен он был серьезно. Через десять минут трезвона Хлоя сдалась и поплелась к двери. Возможно, Билли в очередной раз забыл ключи…
Это был не Билли. Это был Крис Лэнгтон. Широкие плечи безупречно облегал строгий пиджак, а на смуглом лице застыло отчаяние. Хлоя замерла, не в силах вымолвить ни слова, а Крис выпалил:
— Я это сделаю!
