8
Крис несколько оторопел от ее слез. Он вообще не любил, когда женщины плачут, но вид рыдающей Хлои поверг его в некое состояние прострации. Потом он опомнился и торопливо вывел Хлою на террасу.
Усадил на деревянную скамейку и вновь укрыл пиджаком. Хлоя всхлипывала и шмыгала носом, дрожала и забивалась все глубже в нежные объятия его пиджака. Крис с тревогой произнес:
— Почему ты так дрожишь? Ночь ведь совсем теплая, даже жаркая. Может, это из-за ожога?
— Да нет… все в порядке, правда. Он уже не болит.
Крис покачал головой и отправился обратно в кухню. Оттуда он принес ее туфли, из которых тщательно вытряхнул все осколки, и старый потертый плед.
— Это все, что я смог найти.
Хлоя засмеялась и шмыгнула носом уже не так горестно.
— Это одеяло нашего кота. Думаю, Тайгер обидится, если я его заберу.
— Но тебе нужно согреться!
— Не волнуйся. Я в порядке. Теперь действительно в порядке. Надо подмести на кухне, а то кто- нибудь порежет ногу.
— Сиди. Сначала я принесу тебе проклятый чай. Потом посмотрим.
И он принес чай, и укутал ей ноги пледом Тайгера, а потом сел напротив и смотрел как она пьет маленькими глотками, а лицо у него было не суровое и не надменное, а просто очень красивое и какое-то юное. Хлоя почувствовала, как перестали, наконец-то, мелко трястись все внутренности.
— Спасибо тебе. Опять спасибо. Ты делаешь очень правильные вещи. Все, что нужно.
— Правда?
— От ожога. От истерики. От холода. Очень профессионально.
— Я был хорошим скаутом, только и всего. Кроме того, я спортсмен, хоть и бывший. Умею оказывать первую помощь.
— Я думала… Ну, то есть, бег ведь не самый опасный вид спорта. Бежишь себе и бежишь…
— О нет! Однажды на сборах со мной вместе соревновался один мальчишка. Бобби. Одиннадцать лет. Никто не мог сказать, в какую яму он ухитрится провалиться в следующую секунду. Как он их находил — уму непостижимо.
Белые зубы блеснули в улыбке. Хлоя ответила смешком, легким и дружеским.
— Он тебе нравился, да?
— Да. Смешной парнишка. Странно, я никогда об этом не задумывался… Тогда я себя ощущал, скорее, спортивным врачом. Вправлял ему суставы, разминал мышцы. Это у меня получалось лучше, чем… психотерапия.
— Крис… прости меня. Я не должна была так говорить с тобой.
— Ерунда. Я сам напросился.
— Все равно. Я не настолько хорошо тебя знаю, чтобы обвинять хоть в чем-то.
— Серьезно?
— Не иронизируй. Конечно! Мы пару раз побеседовали, потом мне пересказали несколько сплетен…
— Тогда почему у меня такое чувство, что ты все узнала про меня с самой нашей первой встречи?
Он задал этот вопрос тихо-тихо, Хлоя даже не поверила своим ушам.
— Что?
— Знаешь, почему я так взбесился в офисе?
— Нет, но это же…
— Потому что испугался тебя, Хлоя Чимниз. Все, что ты говорила, было правдой. Ты взяла и разрушила мой непорочный образ в моих собственных глазах. Я испугался, что ты меня разгадала, а ведь я столько лет потратил на то, чтобы приобрести защитную окраску! Ты же в один миг показала, насколько она у меня паршивая, нестойкая и вообще дурацкая.
— Нет, я…
— Нет? Тогда что же ты обо мне думала?
— Что ты… что ты был очень занят в тот момент…
— Врешь. Ты подумала совсем другое.
Он сдержался и не стал ей напоминать ее фразу «расслабься, парень…» Это было бы не по- джентльменски.
— Все в порядке. Можешь не отвечать.
Хлоя отчаянно потрясла головой.
— Нет, почему же. Хороший вопрос. Хочешь правду — пожалуйста. Я подумала: удивительно, что ты так хорошо справляешься со своим делом.
Крис замер. Такого определения он ожидал меньше всего.
Хлоя задумчиво продолжала:
— Прежде всего, ты ведь не слишком общителен. Ты не любишь людей, Крис. Я наблюдала за тобой. Иногда ты выглядел так, словно тебе осточертело все человечество, и ты не чаешь куда-нибудь смыться.
Крис тихо откликнулся:
— Видишь, ты меня знаешь…
— Ты делаешь то, что должен делать. То, что вынужден. Но при этом выстраиваешь людей в одну линию и устанавливаешь правила. Это единственное, чем ты можешь от них защититься. Запретить им поступать по-человечески без твоего разрешения…
Наступила мертвая тишина, которую в конце концов прорезал сдавленный голос Криса Лэнгтона:
— Оказывается, ты умеешь бить по больному.
— Я не хотела тебя обидеть, прости… Я просто рассказываю то, что чувствую… вижу… понимаю… Ты сам спросил!
— Да, признаю. Сам. В дальнейшем буду думать прежде, чем спрашивать.
Хлоя вглядывалась в темный силуэт, стараясь разгадать истинные чувства Криса, Удивление. Горечь. Странно… удовлетворение!
Он со вздохом засунул руки в карманы и вытянул свои длинные ноги на всю террасу.
— Что ж, это даже хорошо. Я всегда подозревал, что люди слишком носятся со мной. Никогда не становись боссом, Хлоя. Это все меняет. Мир. Тебя. Людей.
В его голосе слышались и злость, и тоска. Нет, злился он не на нее, это Хлоя почему-то сразу поняла. А может быть, ей просто хотелось в это верить. Она не смогла бы пережить ненависть Криса Лэнгтона. И то, что ее слова действительно могли его ранить.
— Ну что ж… Вернемся к реальности. Перейдем к делу.
Хлоя подскочила на месте. Очарование ночи растаяло, как дым.
— К-какому делу?
Крис рассмеялся.
— Забыла? Мы должны кое-что подправить в твоей жизни. Значит так: прежде всего нам требуется нейтральная территория, поэтому ты полетишь со мной в Париж. Что такое? Ты что-то имеешь против Парижа?
— Да нет. Ничего. Я там никогда не бывала. Только у меня же нет билета, и потом… это так скоро!
Крис безжалостно пресек ее робкие жалобы.
— Чем раньше, тем лучше. А билет будет.
Он вдруг резко придвинулся к ней поближе.
