Он не дал ей договорить.
– Я послал объяснение в школу мисс Форси. Раз вы не поехали в Бат, значит, вы его не прочли. Но вы знаете, что я и один могу закончить наше расследование с большим успехом.
– О, я в этом уверена, – с горечью сказала Сара. – Но это мое расследование! Как вы посмели отстранить меня?! Я что – дитя малое?
– Я никого не отстранял и, разумеется, не считаю вас ребенком! Неужели вы не понимаете, почему мы не можем и дальше вести расследование вместе?
Лицо Сары залил румянец.
– И почему же?
– Потому! – Гай тяжело вздохнул. – Поймите же, я не могу забыть вас и не могу овладеть вами. Я пытаюсь оставить вас, но вы преследуете меня во сне и губите мои дни. Я не могу вдохнуть воздух, не почувствовав страсти к вам. Вы тащите меня на край бесчестья, и я отослал вас из Бакли не ради вас, а ради себя! Черт побери, почему вы не уехали сразу?
– Потому что я вас люблю! – Сара обхватила руками его лицо, притянула к себе и раскрыла губы.
В этот миг для Гая все потеряло значение. Он ощущал только ее, почти нагую, в его объятиях. Его руки скользили по изгибам ее талии, он мял ее пеньюар, ткань не мешала ему прикасаться к ней. Он искал новые изгибы – выпуклости ребер, мягкий округлый живот. Ее груди были как раз по размеру его ладоней.
Застонав, Сара поцеловала его, и он тут же разорвал шелк на ее теле.
Не прерывая поцелуя, они опустились на шезлонг. Сара развязала галстук Гая и сняла его. Затем она расстегнула пуговицы, сняла с него жилет и подтяжки. На мгновение ему пришлось подчиниться ее рукам, и пока она стягивала с него одежду и отбрасывала прочь, он все продолжал целовать ее.
Потом он запустил руки в ее волосы, и их губы снова встретились.
Гай посмотрел на Сару: она была хороша, как рассвет, лицо ее сверкало от радости; она, словно посмеиваясь, пела беспечную песнь сирены.
Внезапно ласточка пронеслась мимо, и Сара, уклонившись, рассмеялась. Она хотела его и лежала, раскинув ноги, готовая принять его.
И она сказала, что любит его.
Он тоже был готов овладеть ею прямо здесь, в столовой Миракл.
– Нет! – Это слово причинило Гаю истинное страдание. – Нет. Сара! Не таким образом!
Она отвела глаза от мечущейся птицы и посмотрела на него; смех ее замер, как будто Гай задушил его, хотя она все еще смотрела на него так, словно была готова простить даже это.
Он подобрал разорванную одежду и прикрыл ее грудь.
Ласточка примостилась на люстре, ее длинный заостренный хвост был нацелен в сердце Сары как стрела.
– Я хочу вас. Я хочу этого. Больше меня ничто не заботит, – тихо проговорила Сара.
Но Гай остался непреклонен; он подобрал разбросанную одежду, накинул на плечи Сары свою рубашку и, свернув жилет, положил его, как подушку, под ее босые ноги. Шлепанцы ее давно уже упали на пол.
– Вы не все знаете, – печально сказал он.
Ласточка снова принялась летать по комнате, и Гай замахал руками, пытаясь выгнать ее. Наконец ласточка, найдя полукруглое окно, вылетела на простор.
Сара надела на себя рубашку Гая, чтобы прикрыть наготу, и подтянула колени к подбородку. В глазах ее была опустошенность, и все же она решила не поддаваться малодушию.
– Мою добродетель спасла птичка, – сухо сказала она, – и теперь не знаю, радоваться мне или печалиться…
Глава 13
Сердце Сары гулко билось, тело горело и ныло. Ярость, печаль и боль охватили ее.
Гай пошел к дверям – самый красивый мужчина из всех, каких ей когда-либо доводилось видеть, стройный, крепкий, ладный. Его темные волосы рассыпались, когда он наклонился, чтобы оторвать кусок кружева, зацепившийся за шпору, под гладкой, как бронза, кожей заиграли мускулы.
Если она когда-нибудь задавалась вопросом об истинной природе желания, то теперь у нее был бы ответ. Она отдала бы все, что угодно, лишь бы с наслаждением почувствовать, как он входит в нее, просила бы милостыню на улицах до конца дней своих, лишь бы познать каждой клеточкой тела высшую точку этого пьянящего соприкосновения – грудь к животу. Внезапно Гай повернулся к ней.
– Я люблю вас. – Его глаза наполнились печалью. – Но это нехорошо.
– Потому что вы уже любите другую?
– Нет никакой другой.
– Но леди Райдерборн думает…
– Миракл? Что она вам наговорила?
– Она была вашей первой любовницей. Это правда?
– Да, хотя с тех пор мы не более чем друзья.
– Но вы знали других женщин. Миракл считает, что вы по-настоящему любили ту леди, с которой жили
