В ответ еще одна пуля расплющилась в паре дюймов от его головы.
Дилан сквозь зубы выругался, увидев, что Мерф поднялся на ноги и направляется прямо к нему. Он перевернул стол, бумаги разлетелись по комнате. Гигант взревел и отпихнул стол с такой легкостью, будто тот был сделан из пробкового дерева. Но Дилан успел ускользнуть в сторону.
– Вам не выбраться, – предупредила Ванесса.
– Ну, это уж, полагаю, мое дело, – спокойно заявила Черити, направляя пистолет на женщину, которую никогда не любила. – Как ни пошло это звучит – бросай оружие, Ванесса.
Но Ванесса еще не была готова сдаваться.
– Мерф, хватай чужака.
– А что я делаю, черт бы его побрал? – пожаловался тот в бешенстве, что каждый раз, как он дотрагивался до Старбака, тот исчезал и обнаруживался в другом конце комнаты. Наконец, совершенно разъяренный, он бросился в атаку.
Затаившийся за книжным шкафом Дилан выставил вперед ногу. Проследив взглядом за тем, как громила рухнул на пол, он весело воскликнул:
– Готов!
Ванесса, признав поражение, выпустила обойму таких ругательств, какие заставили бы покраснеть лесорубов Мэна. Потом, бледная от бешенства, подчинилась и швырнула оружие на пол.
Черити позволила себе выдохнуть, достала наручники и защелкнула их на запястьях Ванессы.
Две минуты спустя появился Энди с полицейской машиной, чтобы забрать злосчастное трио. Передавая пленников своему заместителю, Черити не удержалась и произнесла вслух слова, о которых втайне столько мечтала:
– Заводи на них дело, Энди.
ОНА ДОЛЖНА БЫЛА БЫ прыгать от счастья. В конце концов, не каждый же день шефу полиции такого крохотного мирного городка, как Касл-Маунтин, выпадает возможность спасти своего брата и возлюбленного от возможного убийства, уж не говоря о том небольшом факте, что она спасла и важное научное открытие от ужасного будущего – попасть в руки разжигателей войны и превратиться в очередное оружие массового уничтожения.
Но она не могла радоваться. Потому что оставалось главное – Старбак улетал.
Они стояли в лаборатории. Их руки были сцеплены, мысли переплелись.
– Мне казалось, что ты потерял свои силы, – произнесла она, лишь бы что-нибудь сказать.
– Большую часть – да, – согласился он. – Однако ты, наверное, права насчет адреналина. В борьбе за собственную жизнь есть что-то первобытное. – Но он знал, что это не вся правда. Им двигало отмщение. Месть Ванессе за тот вред, что она причинила его любимой.
– Не думаю, чтобы на Сарнии тебе выпадали шансы защищать свою жизнь.
Он сумел даже улыбнуться ее словам.
– Нет. Если не считать таверн, где собираются иноземцы, Сарния – неизменно мирная планета.
– Насилие – неразумно, – согласилась она мягко.
– Само собой, – сказал он. – Но пока я жил на Земле, я пришел к пониманию того, что абсолютная логика вовсе не так прекрасна и возвышенна, как у нас утверждают. – Он притянул ее к себе и прикоснулся поцелуем к ее волосам. – Благодаря тебе я обнаружил, что самые чудесные вещи в жизни бывают иногда и самыми нелогичными.
Она подняла на него затуманенные глаза и улыбнулась.
– А, мы опять вернулись к тому, что я – совершенно нелогичное женское существо?
Он обвел кончиком пальца ее губы, восхищаясь их цветом, их нежностью.
– Нет. Мы вернулись к тому, что я испытал благодаря тебе.
Она обвила руками его шею и молча взмолилась, чтобы можно было остаться вот так с ним навсегда. Чтобы можно было остановить время.
– Это куда лучше.
Они стояли так очень долго – слившись в объятии, прижавшись лбом друг к другу. Наконец, сдаваясь перед неизбежным, Черити отстранилась. Глаза ее блестели от непролитых слез.
– Не буду говорить «до свидания».
Боль стиснула его горло такими тисками, что Старбак не мог глотнуть. А сердце его провалилось в огромную черную дыру.
– Нет. Никаких «до свидания».
А в следующий миг его рот накрыл ее губы, властно, требовательно, обжигая яростным огнем. Этот поцелуй не утешал, не успокаивал. Этот поцелуи родился из бушующих, жадных чувств.
С тихим всхлипом ее губы приоткрылись, уступая непреодолимому, алчному приглашению. Его губы и руки дрожали от отчаянного желания. Кляня все на свете, сначала по-английски, потом перейдя на сарнианский, он окунулся в безумный поцелуй. Он готов был без оглядки взять все, чего требовала его любовь. Он готов был страстно отдать ей все, чего требовала ее любовь.
А через миг, чтобы не увлечь ее прямо на пол, он отпустил ее.
Черити, потрясенная, подняла на него глаза, поражаясь этому человеку, который обладал волей смирить такую бешеную страсть. Натянутая, дрожащая как тетива лука, она закрыла глаза и попыталась
