Первым захрапел Москит. Затем в страну Морфея отправился и Эрудит. Потом Перун различил протяжное похрапывание Каля. Почему-то парню хотелось услышать сонное сопение Любы и он изо всех сил напрягал слух, пытаясь вычленить в общем храпе её дыхание. Но то ли она не могла уснуть, то ли уши Перуна оказались не такими чуткими. Одним словом, не добившись результата, сталкер уснул…
Сон был ровным, спокойным и без снов. Точнее мелькали какие-то обрывки, но в единый сюжет они никак не укладывались. Вот мать ведет корову на пастбище. Куча дохлых тушканчиков валяется на голой, каменистой земле. Люба в очках сидит посреди бесконечно огромного поля, среди зарослей ромашек, подставляя улыбающееся лицо под солнечные лучи, но почему-то не выпуская из рук СВУ. Группка детей сидят в тёмной комнате с бетонными стенами и тихо плачут. Слезы падают на пол с каким-то неприятным звуком, словно кто-то топает босыми ногами по деревянным доскам, сдирая с них облезлую краску.
Почему-то Перун почувствовал, что через секунду в этом бункере появится Торгаш и тогда начнется что-то страшное. И заставил себя просто исчезнуть из этого бетонного склепа, чтобы очнуться на полу, возле прогоревшего и остывшего костра. Первой сталкер увидел луну. Почти половинка луны светила в окно, заливая комнату жутковатым светом. Лица Эрудита, Каля и даже Любы, освещенные луной, казались серовато-голубыми и не живыми. Быстро оторвав взгляд от лица девушки, Перун вдруг заметил шевеление за распахнутой сквозняком дверью. Сердце бешено задергалось, щеки заметно похолодели, из-за отхлынувшей крови. Руки медленно потянулись за винтовкой, лежащей совсем рядом. И только тут парень разглядел того, кто двигался в соседней комнате, в которой стоял странный запах прелостей. Не меньше пяти невысоких, жутко широких существ, обмотанных вонючими тряпками, скрывающими лица уродливыми капюшонами.
Сталкер медленно, сквозь сжатые зубы, набрал полную грудь воздуха, готовясь заорать во все горло и одновременно начать стрелять. Но тут же чуть не закашлялся, подавившись воздухом, увидев знак Немо. Тот уже давно не спал, просто лежа на боку и приставив палец к губам, советуя парню помолчать.
Перун медленно кивнул, тихо выпуская воздух, решив в очередной раз полностью довериться вожаку.
И тут чуть не оглох от истеричного, тонкого визга вскочившего на ноги Калькулятора. Отчетливо щелкнул предохранитель, Вал взлетел к плечу, пальцы легли на курок. Но выстрелить сталкер не успел. Один из бюреров махнул лапой и страшный удар швырнул его в стену, по которой Каль медленно сполз, уронив оружие из разжавшихся пальцев.
— Не стрелять! — прогрохотал голос Немо. — Никому не стрелять, идиоты!
Эрудит уже готовый стрелять даже не поднявшись на ноги, замер, переводя ошалелый взгляд со стаи бюреров на сумасшедшего сталкера.
— Оружие! Оружие опустите! Москит, если жизнь не надоела, брось оружие! — Немо, оставив оружие, медленно двигался по комнате, приближаясь к дверям, за которыми толпились мутанты-телекинетики.
Москит мысленно выругался и опустил оружие, когда Немо заслонил спиной дверной проем, за которыми чернели жуткие туши.
Но Одинокий снайпер явно знал, что делает. Не сделав ни одного лишнего движения, он приблизился к бюрерам на расстояние вытянутой руки и медленно опустился на корточки. Потом как-то нахохлился и согнув руки в локтях, приподнял их над головой. Через секунду ближайший из мутантов также вытянул свои короткие культяпки вверх. Немо прижал локти к бокам и скрестил руки на груди. Бюрер повторил эту операцию в точности. Затем и сталкер, и бюрер замерли. Полминуты, показавшейся людям получасом, они просто смотрели друг на друга, не шевелясь и не издавая ни звука. Потом бюрер-парламентер повернулся к соплеменникам и пару раз хрюкнув, издал звук похожий на чихание. Мутанты суетливо, даже комично для их пропорций, устремились к выходу из дома. Пару минут посмотрев им в спину, Немо повернулся к ошалевшим от произошедшего сталкерам.
— Чего… это… было? — задыхаясь от еще не прошедшего страха, просипел Эрудит. Он, как и большинство бывалых сталкеров, знал, что встретить бюрера на просторах Зоны — большая неприятность, но встретить его в каком-либо замкнутом помещении — верная смерть. А уж встретить группу бюреров в небольшом строении…
— Ну вот видите, — чуть подрагивающим голосом бросил Немо, вставая и потягиваясь. — И с бюрером можно договориться, если по-человечески. А вы сразу за стволы хвататься. Сделали бы хоть один выстрел и ничего бы уже не получилось.
— Как ты их так? А, Немо? — ещё не придя в себя повторил Эру.
— Поговорил. Мы их не интересуем. Человечиной они не питаются. Тушканчиками, да псами и то редко. Предпочитают траву жевать. Ну вот и разошлись мирно. Перун, глянь что там с Калем.
— Да жив я, — тихо простонал тот, опасаясь говорить слишком громко. — Уууух и суууки мешки эти набитые, — Каль прижал ладонь к затылку, нащупал огромную шишку и застонал.
— Ничего, если сразу не убили, значит жить будешь, — Немо захлопнул дверь, на этот накрепко прижимая к косяку, чтобы случайный сквозняк не распахнул её ещё раз. — Ну чего сидите? Спите, давайте! — он снова растянулся в своем углу и накинул на себя камуфляж.
— Спать? Немо! Ты что, угробить нас вздумал? — забыв про боль в затылке, взвыл Каль. — Валить отсюда надо! Они же к утру вернутся, твари эти! И хрен знает насколько нажрутся они за ночь!
— Точно, Каль дело говорит! — торопливо закивал Москит. — Сваливать отсюда надо. Или хотя бы догнать мутантов и перебить всех! Уж потом можно будет и поспать.
— Вы забыли, что я говорил? Из комнаты никто не выйдет до утра. Все, спать. Утром подниму рано и привалов не ждите, — Немо отвернулся к стене, всем видом показывая, что разговора не будет.
Возбужденно переговариваясь, опасливо ругаясь и дергаясь на малейший шум, сталкеры принялись укладываться. Почему-то никто из них не был уверен, чего следует бояться больше — возвращения бюреров или злости легендарного сталкера. Только Люба пересела от костра поближе к Немо.
— Немо, знаешь, я ведь не почувствовала этих гадов! — чуть слышно призналась она. — Я ведь всегда любого мутанта чую! А уж людей тем более. Ну кроме тебя. А их — нет. Хотя ведь совсем рядом были. Что со мной происходит?
— Ничего, — не поворачиваясь бросил сталкер. — Бюреры сильные телекенетики. Они могут не только воздействовать на предмет без контакта, но и мысли читать. А могут и скрывать. Вот потому ты их и не почуяла. Так что ложись спать. Чтобы утром не ныла, что не выспалась.
Люба немного обиделась и отошла подальше от грубияна, который совсем скоро перевернулся на спину и сонно засопел. Остальные сталкеры в эту ночь уснуть не смогли. Только рано утром, услышав в соседней комнате едва различимый топот и скрип открываемой и захлопывающейся крышки подпола, они сумели отложить оружие и уснуть, примерно на час. А потом команда Немо заставила их подняться и, не позавтракав, выдвинуться дальше. Но, надо сказать, ни один из сталкеров не обронил и слова недовольства. Все радовались возможности убраться подальше от этого странного и жуткого убежища.
Утренняя прохлада бодрила и заставляла поплотнее застегнуть куртки. Едва заметный туман стелился по земле, местами превращаясь в довольно причудливые фигурки, под воздействием Воронок и Трамплинов.
— Немо, а почему это место Норкой называется? — вспомнил Перун, стараясь, чтобы никто не заметил дрожи, иногда пробегающей по телу.
— Лет пять назад там обосновалась колония тушканчиков. Огромная. Сотни на три голов. И Норку их старались обходить за пару километров даже самые наглые из сталкеров. А грызуны обычно где живут? Правильно, в норах. Вот и прозвали её так.
— Дааа уж. Жутковатое место было, наверное, — протянул Перун. — А чего потом с ними стало? Куда делись?
— Перебили, — просто ответил Немо. — Один тип решил, что место очень удобное для торговли. Ну нанял десяток сталкеров и ещё пару вояк с огнеметами. Вычистили домик и всю округу от грызунов.
— А куда тогда тип этот делся? Чего не торгует?
— Торговал. С полгода, пожалуй. Пока в конец не сдурел от жадности и безнаказанности. Смертником его прозвали сталкеры. Знали, что рано или поздно кто-то не выдержит и пристрелит выродка. Он тогда ещё одну статью для бизнеса своего придумал — бронежилеты самодельные продавал. Только вместо кевларовых пластин вкладывал алюминий, который ножом пробить можно.
— И что? — затаив дыхание, не выдержала Люба, вместе с Перуном ловившая каждое слово.
