– Сказала бы мне.
– И это еще больше укрепило бы твою решимость ставить этот фильм.
– Конечно. Но, по крайней мере, мы бы сражались вместе. И если бы своевременно остановили этого подонка, он сейчас не наложил бы лапу на студию «Бэрон».
– Ты в курсе?
– Ли, – с изрядной долей терпения произнес Мэтью, – ты сама говорила: мы живем в маленьком городе…
– Выходит, все знают, что Фарадей с Мариссой пытаются отобрать у меня студию?
– Боюсь, что так.
– Как молва оценивает мои шансы?
– Честно?
– Да.
– Как близкие к нулю.
Ли вздернула подбородок – в прошлом этот жест и восхищал, и раздражал Мэтью.
– Я не позволю. Не знаю, что я сделаю, чтобы им помешать, но так будет.
Он поднял свою рюмку.
– Не сомневаюсь, дорогая. Кроме того, я сам кое-что предпринял – может, удастся убить двух зайцев сразу.
– То есть?
Он пожал плечами.
– Потом скажу – если подтвердится моя догадка. Ладно, теперь я понял историю с «Глазом тигра».
– И?..
– И хотя мне жаль, что ты раньше не сказала, я ценю твое старание доброй жены спасти жизнь своему мужу.
Некоторое время стояла тягостная тишина. Потом Ли разлепила губы.
– Теперь самое трудное.
Она дрожащей рукой налила себе еще коньяку. Мэтью прикрыл свою рюмку ладонью, показывая, что не хочет. Что бы она ни рассказала о своих отношениях с отцом, он должен выслушать это в трезвом состоянии – иначе можно все испортить.
Они сидели друг напротив друга на табуретах, соприкасаясь коленями.
– Продолжим разговор в каком-нибудь другом месте, – предложил Мэтью. – Где чуточку уютнее.
Они прошли через холл и расположились в нише их бывшей спальни – далеко от кровати. Сколько раз в прошлом эта ниша служила им прибежищем от внешнего мира и сложностей жизни!
– Ну вот, – сказал Мэтью, обнимая Ли за плечи и привлекая к себе на грудь. – Я готов. – И это действительно было так – благодаря знакомому теплу ее тела. Она не может сказать ничего такого, что изменило бы его чувства.
Черпая мужество в его объятиях, Ли закрыла глаза.
– Это случилось очень давно, и память об этом много лет была заблокирована в моем сознании.
Слава Богу! Если бы она регулярно, как дала понять Марисса, вплоть до последних лет спала с Джошуа, разве она могла бы вычеркнуть это из памяти?
– Он тебя изнасиловал?
– Нет. Не совсем. Господи, все так сложно! Дрожащим голосом она поведала ему обо всем – о предательстве Джошуа, о блокировке и моральном гнете, не позволявшем ей осознать природу той власти, которую над ней имел отец; о своем шоке, когда насмерть разящая правда вырвалась наружу; о страхе, что это из-за нее с ним приключился удар, и о всепоглощающем чувстве вины и стыда оттого, что, поставив себя выше матери и сестры, став «принцессой» Джошуа, она способствовала своему бесчестию.
Когда она закончила, на небе разгоралась бледно-розовая заря. Ли чувствовала себя выжатой как лимон.
– Знаешь, – сказал Мэтью, – мы с тобой действительно два сапога пара.
– Судя по интонации, тебя это не радует?
– Не в том дело. Просто я подумал: для двух относительно умных людей мы вели себя точно упрямые ослы. – Он наклонил голову и коснулся ее дрожащих губ своими. – Я никогда, ни одной секунды не любил Мариссу. Женился, только чтобы мой ребенок не рос незаконнорожденным.
Ли вспомнила рассказы Мэтью о его детстве.
– Я на это и надеялась. – Она погладила его по щеке. – Мне очень жаль, что ты потерял своего ребенка.
Он рассмеялся – и довольно невесело.
– В конце концов выяснилось, что он даже не был моим.
– Откровенно говоря, это меня не удивляет. Оставалось еще кое-что, что он должен был ей
