Пистолет. Нацеленный на Мэтью.
Дальнейшее происходило как при замедленной съемке: десять кадров в минуту. Схватив с мраморной подставки бронзовый бюст своего отца, Ли швырнула его в человека с пистолетом. И закричала.
Раздался выстрел – словно щелчок хлопушки. За ним сразу последовал второй. Третий.
Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем репортеры опомнились – стали кричать и протискиваться в центр. Глаза Ли заволокла багровая пелена; где-то далеко звонили по телефону – вызывали «скорую». Она инстинктивно протянула руку в сторону любимого.
– Мэтью…
Он опустился перед ней на колени, стал убирать со лба забрызганные кровью волосы.
– Я здесь, Ли. Не волнуйся. Все будет хорошо. Неужели она умирает? Сейчас – когда все наконец-то встало на свои места!..
– Я люблю тебя…
Она пошевелила губами, но изо рта не вылетело ни звука.
Их пальцы соприкоснулись – и в тот же миг ее поглотила черная бездна.
Глава 45
В клинике царил бедлам.
В тот самый момент, когда Ли доставили в приемный покой, рядом обрушился строящийся гараж; развалины погребли под собой троих рабочих; раненых оказалось гораздо больше. В считанные секунды приемный покой заполнился пострадавшими, врачами, сестрами, членами бригады неотложной помощи.
Мэтью сознавал, что путается у всех под ногами, но не мог заставить себя отойти от Ли. Наконец какой-то человек с изнуренным лицом, в мятых шароварах, тенниске с надписью «Спасибо – мертв», баскетбольной обуви и голубой бейсбольной шапочке, как у лос-анджелесских парней, убедил его, что он больше поможет Ли, если даст врачам возможность заняться ею.
– Какого черта они копаются? – рычал Мэтью, меряя шагами специальную комнату ожидания, выделенную ему администратором клиники – подальше от репортеров. И без того жесткая линия его рта стала еще жестче.
– Вы же видите, что творится в приемном покое, – возразил Халил. – То, что ею не занялись в первую очередь, говорит о том, что ее случай – не самый тяжелый.
Он произнес это ровным голосом, но полная пепельница окурков говорила сама за себя.
Сортировка… Мэтью вспомнил, как лежал на земле, в эвакопункте во Вьетнаме, наблюдая за действиями сестры, распределявшей раненых по степени тяжести ранения.
– Если с ней что-нибудь случится… – у него пресекся голос; в горле застрял ком.
Халил смял окурок и тотчас зажег новую сигарету.
– Полагаю, для вас не секрет, что я люблю ее?
– Не секрет.
Халил смотрел на Мэтью сквозь сиреневую дымку.
– Это может создать проблему?
Мэтью перестал вышагивать взад-вперед, чтобы обдумать вопрос Халила.
– Было время, когда я не доверял людям. Тогда я видел бы в вашем присутствии угрозу.
– А теперь?
– А теперь я считаю вас другом. Моим и Ли.
Халил удовлетворенно кивнул. Ему не хотелось рвать нити – пусть невинные, – связывавшие его с Ли, и в то же время не хотелось послужить причиной ее разлада с Мэтью.
– Я мечтал завладеть ее сердцем, но оно было занято – вами. Вы очень счастливый человек.
– Знаю. – Мэтью возобновил бесцельное кружение по комнате, всей душой уповая на то, что счастье не изменит ему и на этот раз.
Ли открыла глаза и не поняла, где находится. Она заморгала, пытаясь сориентироваться в обстановке.
– Слава Богу, ты проснулась.
При звуках родного голоса Ли постаралась сфокусировать взгляд на сидевшем неподалеку от кровати мужчине.
– Мэтью?
– Точно, милая. – Он подошел поближе. – Ну как ты?
– Пить хочется. Першит в горле.
– Это от анестезирующего укола – когда тебя зашивали.
– Я как будто на качелях.
Он отвел у нее со лба прядь с запекшейся кровью.
– Считай себя пьяной. Она слабо улыбнулась.
