посмотрел на нее, она задохнулась: ни один мужчина никогда так не смотрел на нее, особенно такой привлекательный. Она заметила изумление в его глазах, когда он узнал ее, и удовольствие, зародившееся глубоко внутри, многократно усилилось.
Он подошел к ней с безграничным одобрением во взгляде.
— Виктория, ты выглядишь изумительно, — пробормотал он.
Встретив его взгляд, она вздрогнула — в нем было желание. Взгляд скользнул по ее шее и груди.
— Я думал, что же скрывается за этой строгой и скучной одеждой… И у меня нет слов.
Неужели она лишила дара речи непревзойденного мастера говорить, Антонио Кавелли? Удовлетворение смешалось с чем-то еще — давно забытым желанием. Усилием воли она заставила себя улыбнуться с достоинством:
— Я рада, что тебе нравится.
Ее ответ и взгляд заинтересовали его еще сильнее. Он хотел ее — хотел медленно снять с нее одежду и покрыть поцелуями все ее тело, прежде чем сделать ее целиком и полностью своей.
Осознав, о чем думает, Антонио резко одернул себя. Он зашел слишком далеко.
— Нам пора, — нетерпеливо сказал он. — Отель недалеко, может, пройдемся?
— Конечно, я хочу подышать свежим воздухом.
Он подал ей руку, и они вышли на улицу. От внимания Антонио не укрылись восторженные взгляды, сопровождавшие их, особенно горящие взгляды мужчин, направленные на Викторию. Она, казалось, совсем ничего не замечала, и от этого ему еще сильнее захотелось прижать ее к себе. Он нахмурился: он никогда не был собственником, во всяком случае не в отношении Виктории. Как только компания будет в его руках, он распрощается с ней навсегда.
На улице было темно, горели фонари. Антонио нравилась ночная Венеция, когда оживленные толпы покидали улицы и город словно возвращался в давно прошедшие времена, когда ритм жизни был не таким лихорадочным. Идя рядом с Викторией, он словно смотрел на город ее глазами, открывая его вновь. Она озиралась с таким восхищением, что Антонио не мог не проникнуться им.
Когда они проходили по площади, в воздух взмыли голуби, испуганные их шагами. Потом они свернули и перешли канал по мостику. Из открытого окна над их головами лились еле слышные звуки оперной музыки.
— Пуччини! — воскликнула Виктория. — Эта музыка так подходит этим мостам, и площадям, и соборам!
Он улыбнулся и подумал, что радостное сияние ее глаз делает ее еще очаровательнее. Рефлекторно он поддержал ее за талию, когда они шли по брусчатке.
— Осторожнее, у тебя такие высокие каблуки.
— Спасибо.
Она постаралась не выдать взрыва чувств, спровоцированного его прикосновением. Ткань платья была такой тонкой, что она почувствовала руку Антонио, словно платья и не было. Он притянул ее чуть ближе к себе.
— Ты потрясла меня, когда я увидел тебя сегодня, — мягко сказал он.
— Надо полагать, ты думал, что у меня нет чувства стиля и я буду выглядеть настоящим чучелом, — ответила она как можно легкомысленнее.
— Не знаю, о чем я думал. — Он остановился и посмотрел на нее. — Я знал, что ты можешь быть красивой, что способна на большее… Я говорил тебе.
— Да, и я не хочу слышать это снова, — отрезала она.
Он улыбнулся:
— Вот что мне нравится в тебе, Виктория, эта непреклонность. В твоем прелестном теле живет сильный дух.
Он снова окинул ее взглядом, и воздух между ними закипел. Она запретный плод, напомнил себе Антонио, но не мог не вспомнить, как ему понравилось целовать ее. Неужели ему это только показалось? Его взгляд остановился на ее мягких губах.
— Нам надо идти, иначе мы опоздаем.
Ее голос звучал хрипло и неуверенно.
Она думала о том же, о чем и он, он знал это.
— Виктория, насчет того поцелуя…
Она стыдливо опустила голову:
— Не думаю, что стоит говорить об этом.
Он хитро улыбнулся:
— Я только хотел сказать, что мне неожиданно очень понравилось.
— Правда? Я не заметила…
Ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы он прижал ее к себе и властно поцеловал. Она вздрогнула от этой мысли: это не приведет ни к чему, кроме разбитого сердца.
— Не заметила?
Она резко вздернула подбородок и встретилась с ним взглядом:
— Нет.
— Наверное, мне показалось… Но может быть, нам стоит повторить, просто чтобы проверить?
— Мы не можем…
Ее сердце бешено заколотилось.
— Нет ничего, чего мы не можем.
Он убрал прядь волос с ее лица, и это движение заставило желание вспыхнуть еще жарче.
А потом он наклонился и поцеловал ее. Первой ее мыслью было оттолкнуть его, но он держал ее крепко, и постепенно она поняла, что не хочет отстраняться, она хочет продолжения, хочет его.
Поцелуй был страстным, и это было даже приятнее, чем в прошлый раз. Желание опалило ее, она чувствовала себя так, словно ее тело просыпается после долгой зимней спячки. Она хотела прижаться к нему еще крепче, хотела большего.
Звук шагов заставил их оторваться друг от друга, и страсть сменилась ужасом.
— Нам не следовало делать это, — прошептала она.
Голоса и смех спугнувших их людей звучали неестественно громко в тишине. Когда они прошли мимо, Виктория услышала шелест длинного бального платья и запах дорогих духов. О чем думал Антонио, подумала она, глядя в его непроницаемое лицо.
— Возможно, ты права, — легко согласился он. — Но не говори мне, что тебе не понравилось, я не поверю в это.
Как он заносчив! Она с трудом держала голову высоко.
— Не скажу. Это, наверное, просто влияние обстановки и все равно не более чем глупая ошибка.
Он вдруг лукаво улыбнулся:
— Как все глупые ошибки, это было очень приятно. — Из-за угла показалась еще одна пара, и он взял ее за руку и потянул вперед. — Пойдем. Поговорим об этом позже.
— Я бы предпочла забыть об этом.
Несмотря на эти слова, его прикосновение снова всколыхнуло все ее чувства, и она поспешно выдернула руку.
Антонио не привык к такой реакции. Однако она была права: он не хотел все усложнять. И все-таки чем дальше она отходила, тем сильнее он хотел привлечь ее к себе и не понимал почему. Может быть, это было непривычное чувство погони?
Они повернули за угол, и Виктория увидела Гранд-отель, внушительное трехэтажное здание с залитыми светом террасами, выходящими на канал. В холле уже толпились смеющиеся люди. Прибытие Антонио вызвало волну возбуждения, и пока они шли сквозь толпу, каждый, казалось, пытался привлечь его внимание. Наконец они вошли в бальный зал, там под музыку венского вальса кружились пары. По красному ковру Антонио и Виктория прошли в верхнюю галерею, к своему столику.
— Потрясающее место, — заметила Виктория, когда Антонио выдвинул для нее стул.
Он наклонился, и она почувствовала запах его парфюма, немедленно пробудивший воспоминания, но она запретила себе вспоминать. Антонио кивнул:
