чем. Иногда я слишком прямой, слишком упертый.
— В этом вы с сыном похожи, — пробормотала она, и он хмыкнул.
— Только ему об этом не говорите. Мой сын ничего не боится, кроме того, что может стать таким, как я. И я не могу сказать, что осуждаю его за это.
— И все равно вам стоит попробовать поговорить с ним, — сказала она после недолгого молчания. — Людям свойственно ошибаться.
Люк вздохнул:
— Так или иначе, я пришел сказать, что сегодня утром перевел компанию на его имя.
Виктория онемела. Это значит, что они больше не нужны Антонио. Он высказался предельно ясно на этот счет: «Как только я завершу перевод, мы расторгнем брак и больше никогда не увидимся».
Люк нахмурился:
— Что с вами? Вы побледнели.
Она покачала головой и собралась с силами. Рано или поздно это должно было случиться, расстраиваться глупо. Люк хотел сказать что-то еще, но в это время зашумели открывающиеся ворота.
От одного взгляда на Антонио Викторию пронзила такая тоска, что она возненавидела себя за эту слабость. Она заметила удивление и раздражение на его лице, когда он увидел отца, но прежде чем он успел что-то сказать, Натан вылез из бассейна и помчался к нему с восторженным возгласом. Не обращая внимания на то, что мальчик мокрый, Антонио подхватил его на руки. Глядя на них, Виктория чувствовала себя так, словно ее пронзили кинжалом. Нельзя было позволять Натану так привязываться к Антонио, и ей самой нельзя было так привязываться к нему.
— Что здесь происходит? — бросил Антонио, глядя на отца.
— Твой отец пришел извиниться за тот вечер и поговорить с тобой.
Виктория встала, улыбнулась Люку и пошла к Антонио, чтобы забрать сына. Натан не хотел отцепляться от Антонио, но она проигнорировала его хныканье.
— Я вас оставлю.
Натан плакал всю дорогу до детской.
— Будь хорошим мальчиком ради меня, — ласково попросила Виктория.
Ей самой хотелось расплакаться, но она предпочла сосредоточиться на ребенке и на том, что сейчас было важно. Пора собирать вещи и спускаться с небес на землю. Ее новый ресторан готов к открытию, которое состоится на следующей неделе.
— Натан, пожалуйста, прекрати плакать, — сказала она, снимая с него мокрый купальный костюм.
Она выглянула в окно: Антонио даже не присел. Ей хотелось верить, что он хотя бы выслушает отца. Они должны забыть прошлые раздоры, пока не поздно.
Виктория искупала и переодела Натана. Он устал и был готов к дневному сну. Она уложила его, и он тут же уснул, а она пошла в комнату Антонио и включила компьютер. Она не осознавала, что делает, пока не обнаружила, что просматривает информацию о рейсах до Австралии. Сегодня оставался только один, в восемь тридцать, с промежуточной посадкой в Риме. Пока она смотрела на маршрут, на ее глаза навернулись слезы. Ей не хотелось улетать! Она потерла глаза и попыталась собраться с мыслями. Может быть, стоит поговорить с Антонио? Однако гордость не позволила бы ей. Что она могла сказать ему? Спросить, что он чувствует к ней? Скорее всего, он скажет, что ему нравился секс с ней, но ничего не изменилось — ему не нужны обязательства. Но после всего, что было между ними, неужели она не имеет права услышать, как он сам подтвердит это?
Дверь вдруг открылась, и в комнату влетел Антонио. Она поспешно перевела компьютер в спящий режим и встала:
— Твой отец ушел?
— Да, к счастью.
Она смотрела, как он бросает пиджак на кровать и развязывает галстук. Нельзя быть таким красивым, подумала она. Хорошо бы ее перестало так тянуть к нему, хорошо бы тело перестало предавать ее.
— И как все прошло? — тихо спросила она.
Он странно посмотрел на нее:
— Как обычно, говорит загадками.
— А мы очень хорошо поговорили. Мне кажется, он не слишком хорошо себя чувствует.
— А что с ним?
Антонио удивленно посмотрел на нее.
— Я не знаю, он не сказал.
Антонио покачал головой:
— Он играет, Виктория, всегда играет. Не позволяй ему одурачить себя.
— Значит, когда он рассказывал мне об условии, что ты должен завести семью, чтобы он отдал тебе компанию, он врал?
Антонио перестал расстегивать рубашку и посмотрел на нее:
— Он сказал тебе об этом?
Она кивнула.
— Он не имел права! — гневно выкрикнул он.
— Почему? Это неправда?
— Правда…
— Тогда, наверное, потому, что это не мое дело, да? — перебила она, вспомнив, как он однажды сказал ей это.
Он прищурился:
— Нет, потому что не он должен был сказать тебе. Я сказал, что он играет, пытается создать трудности, заставить людей думать в нужном ему ключе.
Она пожала плечами:
— Так или иначе, теперь твоя драгоценная компания принадлежит тебе, и это все, что имеет значение.
Все, что имеет значение? Антонио посмотрел на нее, пытаясь собраться с мыслями. Раньше он определенно так думал, но теперь был не уверен, и ему не нравилось это чувство.
— Я смотрела расписание рейсов до Австралии.
— Ты время зря не теряла!
— А чего еще ты ждал? — Она заставила себя пожать плечами. — Теперь, когда ты получил что хотел, наш договор может быть расторгнут, так?
Она ждала его ответа с отчаянно колотящимся сердцем. Несколько мгновений Антонио задумчиво молчал.
— Похоже на то, — медленно сказал он наконец.
Это причинило ей боль. Каким-то чудом ей удалось сохранить достоинство.
— Я нашла подходящий рейс, сегодня вечером. — Она с трудом сглотнула, желая, чтобы он попросил ее не улетать, сказал, что не может жить без нее, чтобы все снова стало хорошо.
— Сегодня?
В его голосе ей послышался шок, и у нее зародилась слабая надежда.
— Да, самый ранний, который я смогла найти. Летит через Рим.
— Не думаю, что это хорошая идея, — твердо сказал он. — К тому же тебе совсем не обязательно уезжать так стремительно.
— Да? — Она подняла на него взгляд. — Почему?
Только так она могла узнать, что он чувствует к ней, не спрашивая прямо. Воцарилось молчание. На секунду ей показалось, что он подойдет и обнимет ее. Его взгляд, казалось, пронизывал ее насквозь.
— Все идет хорошо… — Он пожал плечами. — Я думаю, мы можем еще какое-то время пожить так.
И это все, что он может сказать? Ей казалось, что она заслуживает большего.
— Не думаю, что это хорошая идея, Антонио, — сказала она дрожащим голосом. — На следующей неделе открывается мой ресторан, я хочу присутствовать при этом.
