мимоходом обернулась к кровати — посмотреть, не проснулся ли Джекс. Вроде бы нет.
Решив, что находится в безопасности, она через голову натянула футболку, уронив полотенце, а затем вернулась в ванную почистить зубы и высушить волосы. Ей все время хотелось плакать от осознания неизбежного — рано или поздно придется униженно извиниться перед Джексом.
Она нанесла непоправимый вред его компании и не оправдала доверие Трейси.
— Какая же ты самодовольная дрянь, Кимберли Норман, — заявила она отражению в зеркале, погасила свет, тихонько прошла к своей стороне кровати и залезла под одеяло.
Обычно девушка специально отворачивалась от Джекса — но не сегодня. Ким ужасно захотелось посмотреть на него, спящего, — на его обнаженную широкую спину, сильные руки... ее так и подмывало придвинуться поближе и забраться к нему под одеяло. Ведь это мелочь по сравнению с тем, чего она на самом деле ждала — чтобы Джекс крепко обнял ее и заверил, что они по-прежнему друзья и он вовсе не злится.
Горькая слеза скатилась на подушку. Ким стало невыносимо грустно, она почувствовала себя удрученной и одинокой. Не в силах сдержаться, девушка прикоснулась к теплой коже Джекса холодными кончиками пальцев. Не ощутив протеста, улыбнулась, поверив, что она уже прощена. Осмелев от успеха и успокаиваясь, Ким медленно провела ладонью вдоль его спины. Лунный свет упал на ее обручальное кольцо, и бриллиант заблестел, как светлячок.
...Однажды, когда Кимберли было всего восемь, она собрала светлячков в банку и принялась с ней танцевать, а Джекс стоял неподалеку со своим велосипедом и, улыбаясь, смотрел на нее. Заметив это, она подбежала и отдала ему драгоценную банку со светящимися жучками, как сокровище. Он торжественно принял дар и заявил, что при помощи волшебства может превратить светлячков в подсолнухи. А на следующий день отдал Ким ее собственную банку, наполненную большими желтыми цветами. Она была потрясена.
В те времена Джекс никогда не высмеивал ее детскую наивность, и находиться рядом с ним казалось счастьем. Джекса никогда не раздражали фантазии Ким, хотя даже мать постоянно жаловалась на ее болтливость.
Смахнув слезу, девушка прошептала:
— Ты — важная часть моей жизни. Не сердись, пожалуйста...
— Я не сержусь.
Голос Джекса так испугал Ким, что она вздрогнула.
— Я разбудила тебя?
— Нет, — мужчина повернулся к ней. Лицо его было серьезным, а глаза — усталыми и грустными. — Я не спал.
— Тогда почему же ничего не сказал или как-то не отреагировал, когда я дотронулась?.. — Ким не смогла закончить вопрос.
— А что, по-твоему, надо была сделать?
А действительно, что?.. Девушка изо всех сил старалась загладить свою вину:
— Хочу извиниться за сегодняшнее. Ты правильно расстроился.
— Не надо, — перебил Джекс. — Я — осел.
— Нет! — Ким придвинулась ближе. — Прекрати! — она накрутила на палец очаровательный непослушный завиток. — И я не ненавижу тебя. Прости за грубые слова.
— Не надо. Иногда я сам себя ненавижу.
— Ты не обнимешь меня? — с надеждой спросила девушка. Она чувствовала — Джекс простил ее, но не будет ли он по-прежнему холоден? Сейчас она нуждалась в его поддержке больше, чем когда-либо в жизни.
Тот ли это Джекс, которого она любила, или другой, незнакомый человек?
Пусть они никогда не станут любовниками, но Ким не смогла бы жить без их дружбы.
— Пожалуйста...
— Конечно, — согласился он, притягивая ее к себе.
Ким прильнула к его широкой груди и с удовольствием вдохнула знакомый запах.
— Обними крепче... — прошептала она, дотрагиваясь губами до жесткого подбородка Джекса. Он теснее сжал объятья, и девушка благодарно вздохнула. — Ты ведь до сих пор любишь меня, верно?
— Да, — пробормотал он, случайно задев ее губы своими. Теплое прикосновение вызвало что-то похожее на электрический разряд, только вместо боли Ким ощутила восторг предвкушения. Все ее существо охватила странная дрожь.
Из легкого касания губ родился нежный, долгий поцелуй. Ким услышала свой стон — так опьянила ее близость этого мужчины. Она прижалась к Джексу, словно желая стать с ним одним целым. Родившаяся в сердце сладкая мука обжигала слишком сильно, чтобы сопротивляться, а притяжение страсти было настолько мощным, что не оставляло места ни здравомыслию, ни логике.
Реальность ушла на задний план, и девушка оказалась в стране грез. Казалось, она плывет по волшебной реке. Поцелуи Джекса стали настойчивее, а его пальцы изучали тело Ким, наслаждаясь каждым волшебным изгибом. Она не протестовала, отмахнувшись от принципов и голоса разума. Ее миром стали горячие, ненасытные губы Джекса и жадные, крепкие руки. Прижимаясь к его груди, Ким слышала бешеный стук сердца и трепетала от неудержимого желания.
В эротическом порыве она сбросила одеяло и развязала шнурок на его пижамных брюках.
— Ким, — хрипло пробормотал Джекс. — Ты уверена?
— Ш-ш! — девушка прижала палец к его губам. — Просто поцелуй меня.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Ким проснулась в прекрасном настроении, и первое, что она увидела, была нежность в устремленном на нее взгляде Джекса.
— Доброе утро!
Сонно вздохнув, она прижалась к нему теснее и невнятно произнесла:
— Доброе... — Ким улыбнулась. Она никогда не чувствовала себя настолько отдохнувшей после всего лишь пары часов сна.
— Уже почти шесть, дорогая, — заметил Джекс. — Пора вставать... — его рука любовно скользнула по ее бедру. — Просыпайся, соня. Если я могу встать, то и ты сможешь.
— М-м...
Он поцеловал девушку в лоб.
— Что это означает?
— Не встану, — Ким прижалась теплой щекой к его щеке.
— Не надо, любимая, — попросил Джекс. — А не то я снова наброшусь на тебя!
— Звучит мило.
— И только? Но прошлой ночью мне казалось... Должно быть, я не очень хороший любовник.
Ким поцеловала его в ключицу.
— Ты был очень плохим мальчиком... — она легонько прикоснулась к губам Джекса и с удовлетворением услышала его стон:
— Кимберли, не надо. Мне нужно работать.
— Нет... — Это сон — прекрасный эротический сон. — Будь плохим.
Он поцеловал ее тонкие пальцы.
— Вечером, любовь моя, — прошептал он.
Ким недовольно вздохнула. Зачем позволять грубой реальности вторгаться в их сонный райский уголок?..
Она перевернулась на спину и посмотрела на потолок, привыкая к резкому дневному свету. Сделала глубокий вдох и почувствовала, как проясняются мысли. Глаза Ким широко раскрылись, и она резко села, отчетливо вспомнив события прошлой ночи.
