спине, когда шёл в хозяйские комнаты. Лишь бы не то, а с остальным он справится.
Подчиняясь неожиданно толковым командам Фрегора, Гаор развернул и закрепил на полу рулон, оказавшийся… той самой схемой, которую он сам сочинял для записи в заветной папке. Но эта — несравнимо более полная и подробная, с размеченными связями, названиями фирм и прочего.
— Готово, хозяин.
— А теперь разбери отчёты и разложи их прямо по схеме. Чтобы лежали в том же порядке. Понял?
— Да, хозяин, разложить отчёты в соответствии со схемой.
— И тогда сразу видим, где чего не хватает, — радостно рассмеялся Фрегор. — Это бумаги с дивана и кресел. Действуй, Рыжий. А я отдохну.
Гаор снял свою кожаную куртку, положил её у двери прямо на пол и принялся за работу.
Удача была настолько неожиданной, что он боялся в неё поверить, и потому старался ни о чём сейчас не думать, а только смотреть, читать и запоминать.
Фрегор, полулёжа на диване в гостиной и небрежно отхлёбывая из бокала, удовлетворённо наблюдал в открытую дверь за сосредоточенной работой раба. Нет, как же здорово он придумал! А то уже путаница в глазах. Да, грамотный надёжный раб — это очень даже хорошо! Рыжий стоит своих денег. А самое ценное в Рыжем то, что Рыжий ненавидит Мажордома, тот уже жаловался на Рыжего отцу. Ну, это пустяки. Старый пердун давно не занимается хозяйством, а Рыжий — его личный раб, и он никому не позволит посягать на свою собственность. Мажордом, сволочь старая, ну, ничего, придёт день, и я отдам тебя Рыжему, тот с тобой расправится, отделает, как Солнце черепаху. Черепаший суп в 'Парадизе' какой-то зелёный, слишком зелёный, что-то они туда намешали. Сволочи, все сволочи, Венн тоже сволочь, но не умён, да, фактически отдал ему такое задание, золотое же дно, все эти теперь перед ним на брюхе поползут, ведь где ни копни, там упущения, глупость, просто взятки, все они теперь у него на крючке. Венн возиться не захотел, что-то там разрабатывает, ну и пусть, такое задание упустил. Комплексная ревизия. Да за такое… надо бы угостить Венна, в благодарность. И не говорить, за что, пусть поломает голову.
Фрегор даже хихикнул от предвкушения, и Гаор обернулся, ожидая нового приказа.
— Работай, работай, — милостиво махнул ему рукой Фрегор.
— Да, хозяин, — пробормотал Гаор, возвращаясь к работе.
Вот это да, надо же, как всё гады продумали и приспособили. Ни хрена себе система получается. Ну, за пятьсот-то лет набралось. Хотя рабство, вроде, раньше началось, да, ещё с Огненного Очищения, но там какая-то невнятица, не Тёмные века, но тоже… как-то в отрывках в училище тот период давали. То ли документы сгорели, то ли… 'Не отвлекайся', — одёрнул себя Гаор. С древней историей потом разберёшься. И в самом деле, отстойники только так, верхушка айсберга, а остальное… И торги не самое страшное, к какой бы сволочи ни попал, страшнее это. Интересно, как Ворон сумел из этой мясорубки выскочить, ведь он в Амроксе бухгалтером был. Ну ладно, сейчас это к делу не относится. А вот этот квадратик совсем пустой пока.
— Рыжий, теперь стулья посмотри.
— Да, хозяин.
Фрегор допил, наконец, бокал и потянулся налить себе ещё, когда в дверь с рабской половины осторожно, даже вкрадчиво постучали и, не дожидаясь ответа, открыли. Вошёл Мажордом, а за ним две горничных в зелёных платьях, виляя выпирающими из-под коротеньких юбочек голыми задиками, внесли два подноса с тарелками, судками и прочим.
— Вы пропустили общий ужин, — укоризненно сказал Мажордом.
— Не смей мне указывать, сын рабыни, — с угрожающим спокойствием ответил Фрегор.
— Вам надо поужинать, — Мажордом, казалось, не заметил сказанного.
Жестом приказав горничным накрыть, он встал так, чтобы видеть происходящее в кабинете. Вид занятого разбором и раскладыванием бумаг Рыжего явно обескуражил его. Краем глаза заметив это, Гаор невольно усмехнулся. Что, не ожидал? То-то.
— Ты это куда нос суёшь, дерьмо клеймёное? — в голосе Фрегора заклокотала настоящая злоба. — Рыжий, закрой дверь. С той стороны.
— Да, хозяин.
Гаор подошёл к двери и закрыл её.
И сам себе не поверил, что остался один, наедине с бумагами. Он несколько раз быстро вдохнул и выдохнул, приводя в порядок сразу разбежавшиеся мысли. Прийти в себя помогла доносящаяся из-за двери визгливая ругань. Фрегор распекал Мажордома. И Гаор заставил себя вернуться к работе. Хотя… хотя письменный стол и сваленные на нём бумаги были так заманчивы. Но если его застукают, то получит он не плетей, а пулю. И будет счастлив, что ему дали такую смерть, быструю и относительно безболезненную. 'О смерти как о милости молить будешь', — сказал тогда Ворон. И если вспомнить рассуждения Фрегора о том, что бы такое сделать с… кем-нибудь, то Ворон прав не на сто, а на тысячу процентов. А жить хочется. И самому по себе, и ещё потому, что вместе с ним умрут, так и не вырвавшись на газетный лист, замученные 'галчата' и всё остальное, виденное им. Нет. Ему надо жить. Через силу, через 'не хочу'. Надо! Так что смотри, читай, раз уж представилась такая возможность, раскладывай вдоль схемы и запоминай.
— Рыжий! — взвизгнули за дверью.
Шёпотом чертыхнувшись, Гаор распахнул дверь.
— Да, хозяин.
В гостиной Фрегор за накрытым столом, рядом обе горничные на коленях, а посередине с распухшим покрасневшим лицом Мажордом, тоже на коленях.
— Рыжий, какие рабы подлежат утилизации? — почти ласково спросил Фрегор.
'Ах ты сволочь!' — мгновенно поняв его замысел, задохнулся от бессильного гнева Гаор. Но надо отвечать. Не тот случай для неповиновения. И спокойным, даже скучным, чтобы не дать прорваться наружу клокотавшей внутри ненависти, монотонным голосом Гаор стал перечислять. Категории по возрасту, по здоровью, за неповиновение, за невозможностью использования…
Фрегор благосклонно кивал.
— И ещё одно забыл, — сказал он, когда Гаор замолчал. — По воле хозяина. По его желанию. Понял, Старина? — весело обратился он к Мажордому. — Захочу, будет такое мое желание, и отправлю, и плевать мне на твой возраст, здоровье и повиновение. А там… А ну-ка, Рыжий, перечисли полную утилизацию. Помнишь?
— Да, хозяин, — глухо ответил Гаор.
Но ответить он не успел. Щёлкнул селектор в углу, и голос Фордангайра сказал:
— Фрегор, Старина у тебя? Он мне нужен.
— Ну и забирай! — рявкнул Фрегор.
Селектор, щёлкнув, отключился, и Фрегор махнул вилкой Мажордому.
— Пшёл вон, в другой раз послушаешь.
Мажордом тяжело поднялся с колен, не глядя на Гаора, поклонился Фрегору и вышел. Фрегор рассмеялся ему в спину и поглядел на горничных.
— Обе тоже вон, не нужны!
А когда они убежали, гордо посмотрел на Гаора.
— Видел, как я его, а?! Пусть знает. Там ещё много?
— Не очень, хозяин, — осторожно ответил Гаор.
Ему очень не понравилось лицо Фрегора, когда тот смотрел на Мажордома, явно наслаждаясь его страхом. Такой вариант садизма, когда сами не бьют, а любуются видом чужих страданий, причиняемых кем-то другим, был ему знаком. Случалось видеть и на фронте, и на 'губе'. Да и в училище был такой. Сам не бил, а заставлял других и получал двойное удовольствие: и от криков жертвы, и от того, что сделал палачом другого.
Фрегор кивнул.
— Сейчас поем и закончим.
— Да, хозяин, — бездумно ответил Гаор.
— И поставь что-нибудь повеселее, маршевое… — распорядился Фрегор.
Ответив положенной формулой, Гаор подошёл к музыкальному центру. Огонь Великий, разумеется, он
