Нортон с вздохом повернулся. Барни стоял, уперев руки в бока, и широко улыбался. Выглядел он помятым, но весьма довольным собой. К огромному животу словно орден прилип смятый листок олеандра.
– Привет, племянник, – пророкотал Барни. – По делу или решил пропустить стаканчик в хорошей компании? Погодка-то самая подходящая.
– По делу. Мне позвонили по поводу твоей недавней выходки. – Нортон старался, чтобы голос звучал как можно строже.
– Кто звонил? – спросил Барни.
– Из социальной службы. На тебя опять поступила жалоба от соседей.
– Так я и думал, – кивнул Барни. – Хорошо.
– Ничего хорошего, – мрачно сказал Нортон. – Тебя хотят поместить в клинику. Знаешь, чем это обернется?
– Догадываюсь, – усмехнулся Барни.
– В лучшем случае – таблетки. А то и электрошок. Согласись, не лучший способ узнать, как и о чем думают овощи.
Барни фыркнул.
– Думаю, тебе стоит недельку пожить у меня. А еще лучше – месяц. Жара плохо на тебя влияет, тебе надо успокоиться.
– Я не могу, – покачал головой Барни. – Не имею права бросить свой пост. Когда Земле грозит неминуемое уничтожение… Им ведь только и нужно, что убрать меня подальше.
– Кому? – закатил глаза Нортон, уже предвкушая ответ.
Барни указал взглядом на соседский дом и прошептал одними губами:
– Им. Анархистам…
Нортон медленно кивнул. Он и не думал, что все зашло так далеко. У тети Селесты еще получалось хоть как-то удерживать мужа в границах реальности, но два года назад она умерла, и с тех пор дела Барни шли хуже и хуже. И вот он, результат – в соседнем доме живут анархисты, которые собираются уничтожить мир. Любой врач даже не задумается, ставя диагноз.
Нортон решил зайти с другой стороны. Главное сейчас – заманить дядю к себе домой: там уж он постарается задержать его как можно дольше.
– Что ж, раз ты должен быть здесь, значит, так и надо. Ну, а на часик зайти не хочешь? По паре банок, а? У меня, кстати, есть пополнения коллекции…
– По паре банок? – задумался Барни. – Это, думаю, можно.
– Почему ты на нее взъелся? – спросил Нортон, когда они сидели у него на кухне и пили пиво в странной компании садовых жаб. Барни развалился на диване – в доме Нортона не так уж много мебели подходило такому крупному человеку. Племяннику пришлось сесть на подоконник.
– Я не спорю, Басманти неприятная особа, а уж ее… – Нортон замялся, подбирая подходящее слово, – …кавалер и вовсе мерзок. Человек живет с женщиной, которая ему не в матери, а в бабки годится. Мерзость, согласен. Но уничтожение мира – это уже слишком. Как они это сделают? У них в подвале ядерная бомба?
– Ядерная бомба? – усмехнулся Барни. – Если бы все было так просто! Все дело в ритме.
– Каком ритме? – не понял Нортон.
– Что-то вроде: тум, ту-тум, тум, ну и так далее.
Нортон сделал маленький глоток.
– И? Звучит, конечно, зловеще, но не более. Или это одна из тех мелодий, которую раз услышишь и уже никогда не выкинешь из головы? Этакий музыкальный Заир. Басманти, кажется, славилась именно такими песенками. Новый хит на радио, а человечество сходит с ума. Угадал?
Барни смерил Нортона уничижительным взглядом.
– Я оплачивал твое обучение в колледже. Чему тебя учили?
– Истории искусств, в основном…
Барни грустно покачал головой.
– Так я и думал, что ты пустишь деньги по ветру. Твое образование, что твои жабы: выглядит внушительно, а внутри пусто. Ладно, попробую объяснить по-простому. Есть карандаш и бумага?
– Найдется, – кивнул Нортон.
Он принес дяде пару листов, огрызок карандаша и альбом с репродукциями Уистлера, чтобы было на чем писать. Заставлять Барни идти до стола было слишком жестоко.
– Смотри, – сказал Барни, рисуя неровный круг. – Допустим, это Земля. Общее устройство, думаю, тебе знакомо? Этому учат в школе – вот кора, здесь мантия, тут ядро…
Листок заполнили концентрические круги.
– Теорию Эйлера оставим в стороне, доказательств адмирала Берда не достаточно, чтобы признать ее истинной. Про дрейф континентов ты тоже не слышал? В общем, твердая оболочка Земли плавает на жидкой магме. В центре находится кристаллическое ядро. Обрати внимание на слово «
– Ты искажаешь цитату, – заметил Нортон. – Речь шла…
Барни отмахнулся:
– Не суть важно. Они нашли эту волну и уже готовы запустить ее. Тум, ту-тум, тум. От Земли вот-вот ничего не останется, и то, что я единственный человек, который это понимает, ничуть не умаляет угрозы.
Нортон осторожно взял листок. Даже его скромных познаний в естественных науках хватило, чтобы увидеть всю нелепость дядиной теории. Но спорить он не рискнул – у Барни наверняка в запасе есть еще огромное количество доводов, опровергнуть которые Нортон не сможет.
– И зачем им это нужно?
– Как зачем? – удивился Барни. – Это же анархисты. Они же ненавидят мир и способны на многое, лишь бы его уничтожить. Ты посмотри на Басманти – у нее на лице написана эта ненависть. И еще скука. А скучающие люди в сто крат опаснее.
– Полей ее водой. Если она действительно такая ведьма, как ты расписываешь, она должна исчезнуть.
Барни нахмурился.
– Не уверен, что сработает. Хотя, если принять во внимание многолетнее вегетарианство и, как следствие, низкий процент жиров, при повышенной кислотности…
Нортон уже пожалел, что поднял эту тему.
– Ну хорошо, допустим, все настолько плохо. Тогда почему твои анархисты до сих пор не уничтожили Землю?
– Они чего-то ждут… – задумчиво протянул Барни. – Хотел бы я знать, чего?
– Может, они шантажируют мировые правительства? Тогда беспокоиться не о чем, получат они свой миллиард и дело с концом.
– Ты не знаешь анархистов, – Барни вздохнул. – Деньги их не интересуют.
– Тогда – удачного расположения звезд? Лишь Сириус войдет в созвездье Девы…
– Сириус? – Барни задумался. – Сириус слишком далеко, чтобы оказать на Землю хоть сколько-нибудь заметное влияние. В отличие от Солнца или Луны, которые…
Барни замолчал. На широкое лицо медленно наползла задумчивая отрешенность. Нортон прекрасно знал это выражение – свидетельство того, что в голове дяди сцепились какие-то шестеренки, направив поток мыслей в совершенно неожиданную сторону.
– Полнолуние! – вскричал Барни. Вскочив с дивана – при его комплекции зрелище феерическое, – он
