напротив Тимофея, и принялся буравить его взглядом, будто приценивался.
«Сейчас, по-моему, зубы показать попросит», – подумал мальчик. Хмырь, еще немного поглядев на него, отвернулся и завел длинный разговор с визгливой теткой. Эта парочка Тимке совсем не понравилась. Тетка то и дело разражалась омерзительным хохотом. Внешность ее была под стать смеху. Кончик длинного крючковатого носа украшала рельефная бородавка. Черные с проседью волосы спутались и грязными прядями ниспадали на плечи. Кожа на лице от старости потемнела и сморщилась, словно у перепеченного яблока.
«Мерзкая бабка! – Тимку передернуло. – Для чего они все тут собрались? И зачем сюда привели меня? Кажется, надо смываться».
Мальчик огляделся. На сцене, кроме него, никого не оказалось, но за спиной он заметил дверь. Если не мешкать, то, может, и удастся. Тимка осторожно попятился. Шаг. Другой. Третий… Кажется, никто в зале не реагирует. Развернувшись, он кинулся к двери, но почти тут же налетел на невидимое препятствие, которое, словно пружина, откинуло его назад. Зал разразился хохотом.
– Между прочим, ничего смешного! – потер ушибленный лоб мальчик.
Однако публика явно придерживалась другого мнения. Тимкина реплика вызвала новый приступ веселья. Мерзкая бабка, потрясая пыльным боа из черных перьев, сквозь хохот крикнула:
– Это тебе, миленький, не в компьютер играть!
– При чем тут компьютер? – еще сильней рассердился Тимка. – И вообще, не нравится мне у вас!
Он снова рванулся к двери. На сей раз невидимое препятствие ударило его гораздо больнее. Зрители просто стонали от хохота. Зал уже набился битком. Все стулья были заняты, поэтому часть пришедших расположилась на полу в проходах.
Раздался оглушительный звон. Публика затихла. Мальчик повернул голову: слева от него колотил в огромный гонг молотом неимоверных размеров тот самый высокий человек в черном плаще, который доставил его сюда. Большую часть лица незнакомца по-прежнему скрывал капюшон.
На десятом ударе гонг смолк. В зал пружинящей походкой вбежал щеголеватый субъект в напудренном, тщательно завитом парике. Его стройный торс обтягивал ладно сидящий камзол из зеленого шелка. На ногах – белые панталончики до колен и красные шелковые чулки. Цокая каблуками черных лаковых туфель с золотыми пряжками, вновь прибывший подошел к гонгу и громким голосом возвестил:
– Аукцион по продаже учеников объявляю открытым!
Публика возбужденно загудела. Хмырь с зелеными волосами и его отталкивающего вида соседка вновь изучающе уставились на Тимофея. «Выходит, меня собираются продавать?» – От этой догадки мальчика сковал ужас.
– Ученик Тимофей Ружин! – подтвердил его мрачные мысли аукционист. – Предупреждаю вас при свидетелях! Вы имеете право на два отказа.
– Какие еще отказы? – возопил Тимка. – Я вообще отказываюсь продаваться. Я – гражданин свободной страны! У нас рабовладение запрещено конституцией!
Никто его не услышал или не хотел слушать. Человек в капюшоне вновь ударил в гонг, и аукционист деловито начал:
– Выставляется на продажу Тимофей Ружин. Стартовая цена лота – два стандартных горшка золотых.
«Он имеет в виду золотые горшки или золотые монеты в обыкновенных горшках?» – несмотря на весь ужас положения, заинтересовался Тимофей.
– Два горшка – раз! – начал выкрикивать аукционист.
Перед ним, откуда ни возьмись, вырос столик, а в руках появился деревянный полированный молоточек.
– Три горшка! – выкрикнул он. – Ага, десять горшков в третьем ряду! – поправился он. – Полсундука? – мужчина вопросительно уставился в зал. – Это уже серьезно. Полсундука – раз! Полсундука – два! Полсундука и десять горшков! Прекра-асный экземпляр ученика! – решил подогреть публику аукционист. – Московский школьник начала двадцать первого века! Успеваемость выше средней! Имеются способности!
«Интересно, какие именно из моих способностей он имеет в виду? И вообще, откуда им про меня известно?» – не переставал изумляться Тимка.
– В обучении небезнадежен, – рассыпался в новых похвалах «товару» аукционист. – Здоровье отменное! Целый сундук! Полтора сундука! Полтора сундука – раз… Два сундука! Два сундука – раз! Два сундука – два! Два сундука – три!
Аукционист ударил молоточком по столу и повернулся к Тимофею:
– Ученик, вы согласны с кандидатурой покупателя?
Он указал на мрачного старика с длинной серебристо-седой бородой до самого пояса, который с трудом пробирался сквозь переполненный зал к сцене. Тимка успел хорошо его разглядеть.
По-видимому, человек этот был очень стар. Его лысую голову прикрывала черная круглая шелковая шапочка. Высокий лоб избороздили глубокие морщины. Длинный нос с горбинкой подчеркивал худобу и бледность лица. Старик относился к приверженцам черной одежды. Облачение его состояло из длинной, почти до пят, черной шелковой рубахи, из-под которой виднелись черные кожаные сапоги с острыми носами. Единственным ярким пятном на темном фоне была серебряная звезда с прозрачно-голубым камнем, висевшая у старика на шее.
– Я вообще… – начал было опять отстаивать собственный суверенитет Тимофей, но внезапно у самого его уха раздался знакомый голос Веспасиана:
– Настоятельно советую согласиться. Иначе будет хуже.
Мальчик завертел во все стороны головой, но никого не увидел.
– Перестань привлекать внимание, – продолжал невидимый Веспасиан. – Иначе меня сейчас засекут и накроют со всем моим античным волшебным опытом. Говорю тебе: соглашайся. Учитель хороший. А то видишь парочку? Они уже на второй тур нацелились. Не удастся на втором – на третьем тебя возьмут. Когда тебе уже некуда будет деваться. На то у них и расчет.
Зеленый хмырь и его соседка, хищно взирая на Тимофея, действительно уже потирали руки.
– Кошмарные личности! – снова заговорил кот. – Ничмоглот с Ядвигой. Попадешь к ним – держись.
«Да тут к кому ни попади», – с тоскою отметил про себя Тимофей.
– Э-э, не скажи, – прочел его мысли Веспасиан. – Ядвига Янусовна каждый день тебя в печке жарить будет.
– В печке? – охнул Тимофей. – Зачем?
– Развлечение у нее такое. Она же Баба-яга. Костяную ногу видишь? – спросил кот.
Тимка только сейчас заметил, что одна нога у старухи и впрямь искусственная.
– Из кости мамонта, между прочим, – пояснил Веспасиан. – Вещь уникальная. Так что днем будешь в печке жариться, а ночи напролет она заставит тебя костяную ногу до блеска драить. И это еще цветочки. А уж дружок ее, Ничмоглот Берендеевич… От него еще ни один ученик… Нет, лучше не буду, – оборвал себя на полуфразе кот. – Позже…
Но Тимка уже и так выбивал дробь зубами. Слушая Веспасиана, он не отводил взгляда от «сладкой парочки» в первом ряду. Их перемигивания, улыбочки, уродливые физиономии и впрямь не сулили ничего хорошего.
– Ты хочешь сказать, он учеников убивает? – глядя на блекло-зеленую куртку Ничмоглота, уточнил Тимофей.
– Хуже, – отозвался Веспасиан. – Давай-давай, соглашайся.
– Тимофей Ружин! – крикнул аукционист. – Вам осталась на размышление одна минута. В случае вашего отказа от данного покупателя будет объявлен второй тур!
Тимка по привычке взглянул на свои остановившиеся часы и глазам не поверил. Секундная стрелка двигалась, но только в обратную сторону, а часовая и минутная показывали прежнее время. «Что делать? Что делать?» – колотилось в голове у мальчика. А в ухо настойчиво бубнил Веспасиан:
– Выбирай этого, выбирай этого, не советую усугублять положение.
– Ваше время истекло! – грянул аукционист.
– Согласен! Я согласен! – торопливо выпалил Тимофей.
