заглянуть в глаза, — подумала она, — а там уж…
Однако на этот раз Ретт ничего подобного не сделал. Он быстро чмокнул ее в подставленную щеку, после чего иронически улыбнулся.
— Можешь ничего не выдумывать, дорогая, — сказал он, — и прекрати грустить, когда тебе совсем этого не хочется. Я оставляю тебе твоего незаменимого Фердинанда.
Скарлетт удивленно подняла глаза.
— Оставляешь?
— Да. Я думал об этом сегодня с самого утра. Какой прок за него бороться?! Ведь ты же вконец изведешься, если я отниму его у тебя, да и мне не дашь никакого покоя!
— О, Ретт, я тебе так благодарна! И знаешь, я обещаю, что буду отпускать его к Уэйду как можно чаще.
Ретт засмеялся.
— Ты обещаешь?! Ну да, конечно! Нет уж, моя дорогая собственница, я думаю, что теперь следует подыскать Уэйду другого гувернера. А пока его нет, придется мне самому засучить рукава и тряхнув стариной, вплотную засесть за учебники. Я буду с ним заниматься и не допущу чтобы он хоть на йоту отстал от этого заносчивого Патрика Мертимера.
— О, Ретт! — сердце Скарлетт затопила благодарность.
— Господи, какой же ты хороший! Обними меня! — и она протянула к нему руки.
— Ну, если сумею обхватить тебя за талию, то непременно это сделаю. — Сказал он шутливо и приблизившись к ней, нежно обнял.
— Ой! — воскликнула Скарлетт.
— Что такое?
— Он сегодня весь день дерется, — сказала она, счастливо улыбнувшись. — Вот и сейчас ударил меня совершенно неожиданно, да так сильно! Прямо богатырь какой-то, а не ребенок!
— В какое место? Дай послушать.
Ретт опустился на колени, прижимаясь ухом к ее животу.
Богатырь, а ведь это может быть мальчик, — подумала Скарлетт и в ее глазах появилась тревога.
— Ну, а теперь еще что? — спросил Ретт, поднимаясь с коленей и заглядывая ей в глаза.
— Ретт, а если… — Она смутилась. — Ну….. если это будет мальчик, как ты станешь к нему относиться?
Ретт подошел к ней сзади и бережно обнял за плечи, прижавшись щекой к ее виску.
— Ты хочешь знать, буду ли я его любить так, как любил Бонни?
— Да.
— Ты знаешь, любовь моя, что меня в тебе особенно поражает?
— Конечно же, нет!
— То, что ты, имея практичный, трезвый ум, способна в единочасье решить множество сложных задач, а в жизни обыденной, повседневной, можешь не заметить самого главного!
— Ах, Ретт, вечно ты говоришь загадками!
Он засмеялся.
— Ну, хорошо! Я скажу тебе, что буду безумно любить этого ребенка, будь то мальчик или девочка, не важно. И я буду его баловать так же, как баловал Бонни и потакать ему во всем и если потребуется, достану ему луну с неба, а может и солнце, и пусть только кто-нибудь посмеет мне сказать против хоть слово!
