Коут по-прежнему стоял спиной, неподвижно, стиснув зубы в пугающем молчании. Его правая рука, запутавшаяся в белой салфетке, медленно сжималась в кулак.
В двух десятках сантиметров от него лопнула бутылка. В воздухе разлился запах земляники и звон стекла. Маленький звук среди огромной тишины, но его оказалось достаточно, чтобы разбить молчание на множество мелких острых осколков. По спине Хрониста, вдруг осознавшего, какую опасную игру он затеял, пробежал холодок.
«Так вот в чем разница: рассказывать легенду или находиться в ней, — подумал он. — В страхе».
Коут резко обернулся.
— Что любой из них может знать о ней? — тихо спросил он.
У Хрониста перехватило дыхание: трактирщицкая безмятежность треснула, как разбитая маска. Затравленный, полубезумный взгляд Коута блуждал между этим миром и иным, полным воспоминаний.
Хронист припомнил подробности услышанной как-то истории, одной из многих. В ней говорилось о том, как Квоут ушел искать свою любовь. Ему удалось обмануть демона и получить ее, но, когда она уже была в его объятиях, Квоуту пришлось сражаться с ангелом, чтобы ее удержать.
«Я верю, — внезапно понял Хронист. — Если раньше это была только сказка, то теперь я могу в нее поверить. Это лицо человека, убившего ангела».
— Что любой из них может знать обо мне? — произнес Коут с холодной яростью в голосе. — Что они вообще могут знать об этом?
Он сделал короткий гневный жест, словно вбирающий в себя все вокруг: разбитую бутылку, стойку, весь мир.
Хронист сглотнул, чтобы смягчить пересохшее горло:
— Только то, что им рассказали.
«Та, та, та-та» — капли ликера из разбитой бутылки дробно заплясали по полу.
— Ха-а-а, — выдохнул Коут. «Та-та, та, та». — Умно. Ты хочешь использовать мой лучший трюк против меня: отдать в заложники мою историю.
— Я хочу рассказать правду.
— Ничто, кроме правды, не может меня сломать. Есть ли что-нибудь немилосерднее правды? — Его лицо скривилось в горькой насмешливой улыбке.
Какое-то время тишину нарушал только стук капель по полу.
Наконец Коут вышел в дверь за стойкой. Хронист остался стоять посреди пустой комнаты, гадая, отвергли его предложение или нет.
Через несколько минут Коут вернулся с ведром мыльной воды. Не глядя в сторону писца, он начал аккуратно, методично перемывать бутылки. Коут брал их по одной, протирал донышки от земляничного вина и выставлял на стойку — между собой и Хронистом, словно они могли защитить его.
— Значит, ты отправился за мифом, а нашел человека, — произнес он ровным тоном, не поднимая глаз. — Слушал легенды и истории, а теперь хочешь знать всю правду.
Просияв от облегчения, Хронист положил свой пенал на стол, удивляясь легкой дрожи в руках.
— Мы пронюхали о тебе некоторое время назад. Дошел слух. На самом деле я и не предполагал… — Хронист запнулся, внезапно смутившись. — Я думал, вы сильно старше.
— Так и есть, — сказал Коут. Хронист обескураженно открыл рот, но трактирщик тут же продолжил: — Что привело тебя в этот никчемный уголок мира?
— Встреча с графом Бейди-Брютским, — ответил Хронист, приосаниваясь, — Через три дня, в Трейе.
Трактирщик отвлекся от протирания.
— Ты собираешься добраться до графского замка за четыре дня? — спросил он.
— Я уже опаздываю, — признался Хронист. — Мою лошадь отобрали у Аббатсфорда. — Он посмотрел в окно на темнеющее небо. — Но я готов немного не поспать. А утром уберусь с ваших глаз долой.
— О нет, я не хочу лишать вас драгоценного сна, — саркастически отозвался Коут, его взгляд снова сделался жестким. — Я могу рассказать всю свою историю на одном дыхании. — Он откашлялся: — «Я выступал перед публикой, путешествовал, любил, терял, доверял и познал предательство» — запиши это и сожги, все равно пользы никакой.
— Не надо так говорить, — быстро сказал Хронист. — Мы можем поработать целую ночь, если хотите. И еще пару часов утром…
— Как мило! — огрызнулся Коут. — На всю мою историю ты даешь мне один вечер? Ни времени собраться с мыслями, ни подготовки? — Его губы сжались в тонкую линию. — Нет. Езжай развлекайся со своим графом. Мне это не подходит.
Хронист быстро сказал:
— Если вы уверены, что понадобится…
— Да. — Коут веско припечатал бутылку к стойке. — Лучше всего сказать, что мне понадобится куда больше времени. А сегодня ты ничего не получишь. Настоящей истории нужно время на подготовку.
Хронист нахмурился и нервно почесал голову.
— Я могу посвятить вашей истории и завтрашний день… — Он замялся, видя, что Коут качает головой. После паузы он начал снова, будто уговаривая сам себя: — Если мне удастся найти лошадь в Бейдне, я смогу уделить вам весь завтрашний день, почти всю ночь и часть следующего дня. — Он потер лоб. — Я ненавижу ездить ночью, но…
— Мне нужно три дня, — сказал Коут. — Это совершенно точно.
Хронист побледнел:
— Но… граф!
Коут пренебрежительно отмахнулся.
— Никому не требуется три дня, — твердо заявил Хронист. — Я беседовал с Ореном Велсайтером. С самим Ореном Велсайтером. Ему восемьдесят лет, а сделал он на все двести. На пятьсот, если считать россказни о нем. Он сам искал меня, — подчеркнул писатель. — Даже ему понадобилось всего два дня.
— Таково мое условие, — заявил трактирщик. — Я сделаю это хорошо или не буду делать вовсе.
— Подождите! — внезапно просиял Хронист. — Я тут подумал обо всем этом, — продолжил он, поражаясь собственной глупости. — Я просто посещу графа и вернусь. И тогда у вас будет сколько угодно времени. Я могу даже привезти с собой Скарпи.
Коут бросил на Хрониста взгляд, исполненный глубочайшего презрения.
— С какой стати ты вдруг решил, что я все еще буду здесь, когда ты вернешься? — издевательски спросил он. — И если уж на то пошло, почему ты думаешь, что тебе позволят так просто уйти отсюда с тем, что ты знаешь?
Хронист словно окаменел:
— Вы… — Он сглотнул и продолжил: — Вы имеете в виду…
— История займет три дня, — прервал его Коут. — Начиная с завтрашнего. Вот что я имею в виду.
Хронист закрыл глаза и провел рукой по лицу. Граф, разумеется, будет в ярости. Страшно представить, чего будет стоить вновь завоевать его расположение. И все же…
— Если это единственный способ получить вашу историю, я согласен.
— Рад слышать. — Трактирщик смягчился и даже чуть улыбнулся. — А что, три дня — это действительно так необычно?
Хронист снова принял важный вид:
— Три дня — это достаточно необычно. Но опять же… — Важность постепенно утекала из него. — Опять же. — Он махнул рукой, будто признавая бессилие и бесполезность слов. — Вы ведь Квоут!
Человек, называвший себя Коутом, взглянул на него поверх бутылок. На его губах играла широкая улыбка. В глазах играла искра. Он казался выше.
— Да уж, не кто-нибудь, — сказал Квоут, и его голос прозвенел металлом.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
