того, как князь ликвидировал им же созданное капище в Киеве и в других подвластных ему городах, поклонение языческим богам продолжалось в лесах. Например, археологи обнаружили огромный Збручский культовый центр на правом берегу реки Збруч, притока Днестра в Украине. Он возник в десятом веке, видимо, незадолго до крещения Руси, но после того, как в городах язычество было запрещено, Збручский центр пережил подлинный расцвет. Центр стоял в непроходимых дубовых и грабовых лесах. В его трех расположенных неподалеку друг от друга маленьких городках — Богит, Звенигород, Говда — вероятно, жили жрецы и останавливались паломники. Возле каждого городка имелись капища с многочисленными жертвенными ямами. И во многих ямах, помимо черепков посуды, стеклянных браслетов, бус, височных колец, костей животных и прочих традиционных находок, археологи обнаружили человеческие кости.
На территории святилища Богит выделяются два возвышения, сложенные из камней. Одно из них было пьедесталом идола, а второе— жертвенником. Капище окружали восемь жертвенных ям, в некоторых из них были найдены человеческие скелеты. Впрочем, по поводу двух скелетов взрослых людей исследователи высказывают предположение, что они принадлежали жрецам, которых похоронили в священном месте, поскольку их костяки не были расчленены — они лежали на спине, головой к западу, сложив руки на животе или груди. Что же касается останков двоих детей — они не оставляют почти никаких сомнений в том, что здесь совершались человеческие жертвоприношения.
Сам идол, которому приносились кровавые жертвы, в святилище найден не был, но неподалеку отсюда, в реке Збруч, в середине девятнадцатого века была обнаружена каменная фигура, основание которой настолько хорошо вписывается в пьедестал Богитского святилища, что специалисты почти не сомневаются: это тот самый идол, который стоял когда-то на холме городища Богит. Он представляет собой четырехгранный столб из серого известняка, высотой больше двух с половиной метров. Четырехликую голову идола венчает круглая шапка. Столб разделен на три яруса, каждый из которых покрыт резными изображениями богов — здесь явлен, судя по всему, весь основной славянский пантеон.
Все три святилища Збручского культового центра просуществовали до тринадцатого века. Неизвестно, что положило им конец — преследование со стороны официальной власти или татаро-монгольское нашествие. Так или иначе, в тринадцатом веке с языческими жертвоприношениями на берегах Збруча было покончено.
О совершавшихся когда-то человеческих жертвоприношениях напоминают невинные языческие обряды, сохранившиеся кое-где до наших дней. Это сожжение чучела Масленицы, похороны Костромы, утопление чучела Купалы… Еще в начале двадцатого века при строительстве новой мельницы водяному предлагали человеческие жертвы. Правда, он должен был утащить их в воду сам. В 1976 году семидесятилетняя жительница Алапаевска, дочь мельника, рассказывала этнографам:
«Отец мне говорил, что, когда мельницу строят, завещают водяному несколько голов. Если завещания не сделать, так он будет скотину вытаскивать. Отец [говорил], когда строили мельницу, так завещали двенадцать голов, двенадцать человек и утонуло».
Еще один, тоже уральский, информатор сообщил:
«Раньше, при Демидове еще, заводы-то ведь все на прудах ставили. А чтобы работал завод-от, хозяин должен был дань лешачихе заплатить. В тот день-то, когда завод открывали, заводчик на берег выходил и кидал в воду перчатку. Это значит, он пять человек лешачихе отдает, пять жертв, значит, будет».
Невероятно живучим оказался не только у славян, но и по всей Европе обычай строительных жертвоприношений, в том числе человеческих. Ему не смогло положить конец даже христианство. В книге «Саги и легенды гор. Магдебурга», изданной в середине девятнадцатого века, приводится следующая легенда.
Когда в десятом веке по приказанию германского короля Оттона I город решили окружить мощными крепостными стенами, ворота крепости трижды обрушивались. Астролог, к которому строители обратились за помощью, объявил, что для надежности в постройку надо замуровать мальчика, добровольно отданного своей матерью. Одна из фрейлин жены Оттона некая Маргарита в то время испытывала недостаток в деньгах. Кроме-того, жених ее был убит в бою, а сама Маргарита в чем-то провинилась и должна была оставить королевский двор. Правда, у фрейлины уже появился новый жених, но Маргарита не могла обеспечить себя должным приданым… Короче, фрейлина предложила своего маленького сына за большие деньги.
Ребенка замуровали в нишу, а Маргарита получила обещанную сумму, но эти деньги не принести ей счастья. Жених фрейлины, узнав о преступлении, покинул ее, не польстившись на приданое, купленное страшной ценой. А сама Маргарита, проскитавшись полвека на чужбине, вернулась в Магдебург, чтобы предать своего сына христианскому погребению. Предание гласит, что, когда нишу, где был замурован ребенок, открыли, взорам собравшихся предстала фигура старика. Его седая борода вросла в камни, глаза его сверкали, а над головой его вились птицы, приносившие несчастному пищу. Впрочем, когда стонущего старика вытащили на свет, то он превратился в окаменевший труп ребенка.
Подобные истории можно услышать о множестве средневековых крепостей и замков. О строителях Нижегородского кремля, которые в самом начале шестнадцатого века, заменяя старые деревянные стены крепости каменными, замуровали в них купеческую жену Алену, сложена народная песня:
Обычай строительных жертв настолько древен, что за тысячелетия своего существования он полностью лишился внутренней логики, которую когда-то, возможно, имел. Сами по себе строения в народной традиции не являются божествами, могущими требовать себе жертву. Собственно, духом строения и должен был стать принесенный в жертву человек. Но от такого духа трудно ждать, что он будет охранять постройку на радость своим убийцам. Тем более что в качестве строительной жертвы, как правило, использовали детей или женщин, которые не могли быть полноценными охранителями.
Известный русский этнограф Д. К. Зеленин высказал интересную точку зрения, что строительные жертвоприношения возникли в те времена, когда людям было известно лишь деревянное зодчество и что приносились эти жертвы духам «убитых» деревьев. Действительно, срубание дерева очень часто обставлялась у язычников всего мира определенным ритуалом; у дерева просили прощения за причиненный ему вред. Но при возведении крупного строения, на которое шли сотни бревен, было невозможно испросить такое прощение у каждого по отдельности. Поэтому искупительную жертву приносили им всем сразу, при закладке здания или стены. Потом деревянное строительство сменилось каменным, а суть обряда забылась. В памяти народа осталась лишь его форма, лишенная даже той жестокой логики, которая присуща другим формам языческих жертвоприношений. Но, возможно, именно потому, что этих жертв требовали не языческие боги, о которых европейцы давно забыли, а некий никому не известный принцип, эта форма жертвоприношений оказалась удивительно живучей.
Индейцы
В пятнадцатом веке мир вступил в эпоху Великих географических открытий. В течение последующих
