этих счастливчиков был обладатель двух бронзовых пластин, своего коня и оружия, а также тугого кошелька с деньгами Урс Ликарин, вновь полноправный гражданин, но проходящий покаянное служение на профессиональной военной службе.
Словом,
Все испытанья
Выдержал славный боец:
Из огня спасся,
В походах выжил,
И к новой жизни готов.
Глава 27. Мир
Итак, королевство Старквайя начало с честью выходить из смут и войн. Рокош девяти принцев закончился. Западная война была быстро выиграна, принесла еще три вассала и крепкий мир на западе. Оставалась лишь восточная война. Войска основного противника — королевства Зинтриссы — потерпели несколько тяжелых поражений и оказались оттеснены к самой столице. Однако в центре границы успешно действовала крепкая армия единого царства Шжи, которая отличалась не только воинственностью и боевой выучкой бойцов, но и прекрасным командующим — старым, хитрым, осторожным полководцем Ляном Жугэ. В этих условиях Колинстринна процветала. Когда рядом с мастерскими оружейников обосновались бронники и лучники, она стала 'центром военной промышленности' всего королевства и даже Империи. Тор чувствовал, что жизнь более или менее налажена, и можно заниматься важными, но не столь горящими, делами. В частности, ему надо было сделать две вещи в Великом монастыре. Одна была трудная, но не длинная. Наконец-то удалось нащупать способ производства торовского булата. Изделия получались дорогими, и хватало мечей и кинжалов на одну битву. Но они уже выдерживали по десять и более ударов. А второе, не менее важное — необходимо было научиться владеть своими незаурядными духовными силами, раскрывшимися за последнее время.
Эсса ждала третьего ребенка. В роли первой дамы княжества она полностью нашла себя. Так же как Тор следил, чтобы дворянские дети и дети мастеров ни в коем случае не оставались неучами, так и она следила за девушками и женщинами. Съездив на месяц в Зоор, она нашла, что ее занятия принесли ей самой несомненную пользу. Она уже легко понимала светские разговоры высшего общества и сама, пользуясь своим остроумием и ехидством, начала смело участвовать в них. Королева относилась к ней неизменно хорошо, Эсса также старалась относиться к королеве с искренним, ни в коем случае не подобострастным, почтением, что было достаточно легко. Ведь королева была само воплощение достоинства и величия, не говоря уже о красоте. Да и Эсса отличалась достойным поведением.
Тор Кристрорс, Великий Мастер и Владетель, собирался в Великий монастырь Ломо вместе со своими сотрудниками мастером-алхимиком Каром Урристиром и старшим подмастерьем-рудознатцем Хоем Аюлонгом. Аюлонг почти сразу после начала работ у Тора мог бы пройти испытание на мастера, но он предпочел подождать, втайне надеясь после защиты в монастыре стать Великим Мастером. Урристир с некоторой завистью поглядывал на рудознатца: ему самому эта дорога была практически закрыта, исключительно редко мастеров повышали до Великих Мастеров. Зато, в отличие от Аюлонга, алхимик уже был женат.
Лир Клинагор, старший сын Тора, забежал к нему в мастерскую. Отец поощрял это, хотя сын был еще мал, чтобы учиться мастерству. Аюлонг спросил его:
— Ну что, Лир, уже решил, кем будешь?
— Как и отец, воином и мастером! — уверенно ответил Лир.
— А может быть, алхимиком? — спросил Тор.
— Нет.
— А почему?
— От алхимика плохо пахнет, а от тебя, отец, хорошо.
И в самом деле, от алхимика регулярно несло самыми разными химическими снадобьями, порою совершенно тошнотворно. А от отца пахло по-мужски: потом и железом.
— А рудознатцем стать не хочешь?
— Нет. Рудознатец только все разбивает, а ты, отец, создаешь.
— А, может, архитектором?
— Он не сам делает, а только руководит. А ты, отец, и руководишь, и сам делаешь.
Строительство дороги в Ломолинну завершилось немногим более чем за год. Деревня оказалась соединена с остальным владением хорошим трактом, проходящей по очень живописным местам, а вдобавок еще шесть крестьянских семейств получили богатые участки при условии оказывать гостеприимство и помощь путникам, идущим по дороге: тем, кто из владения, бесплатно, а остальным за умеренную плату.
На торжества по поводу открытия дороги Тор, конечно же, пригласил бывшего владельца Ломолинны графа Ара Лукинтойраса. Тот был просто поражен изменениями в деревне. Дома крестьян выглядели процветающими. Появились еще три крестьянских двора и господский дом. А Тор с некоторым скрытым ехидством предложил графу проехаться вместе с ним по новой дороге. Граф хотел ехать верхом, но Тор предложил ему с женой и со своей женой экипаж, и то, как мягко шел широкий экипаж по местам, где раньше были тропы, привело графа в уныние. Почему же он сам не сообразил в свое время сделать такое?
Остановившись в одном из новых крестьянских хозяйств, одновременно служившим постоялым двором, Тор и граф с женами, как и полагалось знатным образованным особам, провели вечер за вином, в любовании горами, наслаждении музыкой и в поэтических состязаниях. Эсса, пожалуй, получала от происходящего даже больше удовольствия, чем Тор. Тор хвастался своими успехами в обустройстве владения (конечно же, явно не говоря ни слова о своих заслугах), а Эсса наслаждалась завистливыми взорами графини Сиарассы, которая уступала ей и в поэтических состязаниях, и в богатстве наряда, и в красоте служанок, и в положении при дворе. Эсса же вела себя, как и полагается, скромно и с достоинством, естественно обращаясь к графине как к равной, что означало по этикету высшего света некоторую снисходительность чуть более высшей по положению.
'Дочь кузнеца и сын кузнеца, а теперь в наш круг вошли и даже милостиво на нас смотрят! Но надо держаться: упорно говорят, что Мастер — отец по крови наследника престола. Так что положение у них крепкое, тем более что они сидят в основном у себя во владении и при дворе не стремятся сделать карьеру. Нам они не соперники, а вот заручиться их поддержкой на будущее стоит. Поэтому надо будет намекнуть муженьку, что нужно не бычиться по поводу упущенного, а уместно восхищаться и крепить дружбу. Да и пригласить их теперь к себе просто необходимо. Муженек поохотится в компании соседа, а я найду, как намекнуть подруге королевы о способностях нашей Лисиссы (второй дочери графа), чтобы ее взяли в камер-фрейлины.' Подобными мыслями была забита голова графини Сиарассы.
Тор не мог не похвастаться чуть-чуть и своим сыном. В дороге сын ехал верхом сзади повозки на своем пони. Вечером он, как и полагалось по этикету ребенку, еще не ставшему пажом, иногда заходил к пирующим на открытом воздухе родителям и гостям, обменивался с ними несколькими словами и вновь убегал по своим детским делам.
После нескольких чаш вина друзья (или, во всяком случае, те, кто тщательно делали вид, что они друзья) приступили к традиционному поэтическому состязанию. Каждый должен был сложить стихотворение на тему сегодняшнего вечера. Первой была, конечно, гостья. Когда Сиарасса произнесла экспромт, а затем, как и полагалось после одобрения, записала его на желтой дорогой бумаге красивыми знаками, Тор сказал, воспользовавшись тем, что Лир как раз вошел в очередной раз:
— Очаровательная и утонченная графиня. Твое стихотворение настолько прелестно, что оно звучало бы еще изящнее в устах ребенка. Я попрошу сына его прочесть.
К удивлению окружающих, пятилетний (четыре года по календарю старков, но пять с небольшим по
