самого детства, — сказал принц, как будто повторяя азбучную истину.
Тор сразу же подумал про себя: 'А как же республики?' но не стал этого говорить. Вместо этого он задал вопрос.
— Я, кажется, понимаю, почему мерзких злодеев порою не объявляют выродившимися. Но вот недавний случай с герцогским родом в Синьимаре. Ведь там герцог был добродетельным и мягким человеком, почему же его объявили выродком, да еще со всем родом вместе?
— А откуда ты знаешь, что он был добродетельным? — съехидничал принц.
— Все говорят, — не подозревая подвоха, ответил Тор.
— А ты знаешь, что о тебе все говорят? — горько улыбнулся принц.
— Чушь говорят, — пробурчал Тор и предпочел сразу об этом забыть.
— Ну я-то знаю об этой истории из первых рук. Здесь молва права, я видел бывшего герцога. Очень милый и добрый человек. Он просто был убит морально решением двух религий. Но и на самом деле этот род ослабил обучение.
— Ну и разве за это сразу надо было карать?
— А ты не знаешь политической истории, кузнец! Самый вредный правитель — добрый и мягкий выродок. Народ сходит с ума, демагоги поднимают такое, что целый кусок мира летит в тартарары, — жестко пресек дальнейший разговор принц. — Ну хоть теперь ты понял, как нужно относиться к большинству?
Тор понял намек: 'Как к удобрению', и это ему очень не понравилось.
— Как к людям, — отрезал он.
После некоторого размышления Тор вдруг добавил:
— Я понимаю, почему нашей королевской династии не грозит опасность признания вырожденной. Хоть король у нас и выглядит добрым и мягким, есть ты.
— И не только я, но и другие принцы, — добавил принц. — А вот как мой брат стал таким рохлей, я сам не понимаю. В отрочестве он таким совсем не выглядел.
И принц вдруг прикусил язык, поняв, что он сболтнул лишнее. Тор в тот момент не заметил реакции принца, и лишь позднее в памяти Мастера всплыли эти слова. Оба друга перевели разговор на нейтральные темы и расстались очень довольные. Отдельные размолвки не заслонили общего наслаждения от беседы на высоком уровне.
После праздника Совет Города избрал Тора в члены Совета, и, по рекомендации принца, сделал его командиром городского ополчения. Тор был страшно недоволен, но отказаться было нельзя. И на второй день после этого еще одна неприятность: пришло от агентов принца в Зооре известие о том, что Тор объявлен мятежником, и что из Линьи должен выйти отряд покарать его людей и захватить его самочинно построенную крепость. Клингора пока еще не трогали, но было ясно, что и принцем займутся, хотя бы под предлогом укрывательства мятежника. Но на следующий день Тор получил и радостную весть: пришел караван, с которым прибыли восемь подмастерий, одиннадцать учеников и несколько слуг Мастера из Ломо. Правда, управляющий его старой мастерской, хозяйственный и прижимистый Лун Урриган, не прислал с ними ничего из необходимого кузне имущества и ингредиентов, а из вещей лишь некоторые личные вещи Тора и его семьи. Да и всех рабов он удержал: свободных-то людей он имел право лишь уговаривать… Но Тор не был в обиде: на месте Луна он поступил бы точно так же. И сердце Мастера грел вид достраиваемой кузницы и собственного дома. Конечно, дом был намного меньше поместья в деревне, но в городе просто не было места для такого громадного особняка, да и не выходить за свои рамки нужно было: дом был по размеру чуть больше городских домов баронов-вассалов.
Через неделю дом был уже достроен. А еще через неделю из Зоора пришел корабль с двумя советниками (один из совета канцлера, один из совета короля) и с уполномоченным чиновником на борту. Они подошли к дому Тора и велели глашатаю выкрикнуть его имя. Приближенные принца уже сообщили Тору, что нужно делать. Тор выглянул в окно и ответил: 'Я, Великий Мастер Тор Кристрорс, принес вассальную присягу принцу Клингору и отдался под его покровительство. Поэтому прошу советников сначала обратиться к моему сюзерену', и захлопнул окно.
Советники явились к принцу. Их ожидал накрытый стол, музыканты и танцовщицы, а также общество вассалов принца, которые посетовали, что принц уехал на охоту, и предложили подождать как гости в его дворце. Лишь через три дня принц соизволил принять делегацию, что само по себе было уже оскорблением. Сначала, при открытых дверях, советники передали принцу наилучшие пожелания короля и канцлера, а затем зачитали постановление Совета, которым Тор был объявлен мятежником, но ему и его людям было обещано прощение за мятеж, справедливость и все возможное милосердие во всех остальных вопросах, если он в течение месяца добровольно явится в Совет со всей семьей. Принц прекрасно понимал дипломатический язык: за мятеж-то Тора простят, но сразу же возведут на него другие обвинения. Он резко ответил:
— Мастер Тор Кристрорс находится под моим личным покровительством. Я готов, согласно обычаям Королевства, создать суд для разбора возведенных на него обвинений, в облыжности которых у меня сомнений нет. Если вы пришлете двух ваших судей, то я дам двух своих и они совместно выберут нейтрального председателя суда. Выдавать Мастера я обязан лишь Имперскому Суду. Прошу официально передать мне постановление, которое вы зачитали.
Имперский Суд был в некотором смысле аналогом Инквизиции. Он собирался для высокопоставленных персон достаточно редко, только лишь если Имперский Сейм признавал обвинения ужасными и достаточно обоснованными для того, чтобы заподозрить человека не просто в преступлениях, а в сознательном либо бессознательном следовании пути Князя Мира Сего. Суд славился своей неторопливостью, жестокостью пыток и, как правило, беспощадными приговорами. А чтобы не 'растренироваться', в промежутках между громкими процессами судьи занимались мелкими делами создателей самозванных тоталитарных сект, лжепророков либо тех, кто занимался запрещенной магией.
Такой резкий отказ принца, судя по всему, не удивил посланцев. Они уже чувствовали, чем дело пахнет. Они попросили принца продолжить аудиенцию при закрытых дверях. После чего принц, выйдя, обескураженно объявил, что в его провинцию назначен чиновник для проверки злоупотреблений, и король с канцлером попросили всех ему содействовать, в том числе и при наборе официалов в штат создаваемого приказа. Все придворные недовольно зароптали, а в городе даже поднялись волнения. Никого не удивляло, что принц лично вместе со священниками стал уговаривать жителей успокоиться, вместо того, чтобы железной рукой их разогнать. К счастью, успокоить народ удалось, но стало ясно, как он относится к чиновникам канцлера.
Тор стал еще большим героем дня. Он вынужден был тренировать городское ополчение три раза в неделю по полдня, поскольку горожане уже чувствовали, что придется сражаться против канцлера, хотя бы чтобы изгнать чиновника и не отдать Тора. А принц нащупал слабость чиновника: уж слишком масляными глазами тот смотрел на женщин. Через несколько дней все знали, что по повелению принца его придворная гетера, знаменитая на всю Империю Кисса, полностью очаровала чиновника, и тот, вместо занятий делами, проводит время в оргиях и пьянстве. Но через месяц с небольшим прибыл еще один корабль из Зоора. Он привез двух судей, нового чиновника, вместо отозванного с позором старого, и повеление принцу явиться на Большой Совет, поскольку через полгода созывался Большой Имперский Сейм.
Совет королевства состоял из пятисот членов, частично по праву рождения, частично назначенных королем, частично избранных от дворянства, городов и крестьян. Обычно заседал Малый Совет в составе ста членов, в которые обязательно входили все двенадцать выборных от крестьян и по двенадцать из числа выборных от дворянства и городов. Состав Малого Совета предлагал король на заседании Большого Совета, но Большому Совету предоставлялось право отвести любую из кандидатур, кроме крестьян. Совет копировал идею Малого Имперского Сейма, который работал по таким же принципам, но обладал еще меньшей властью, чем Совет Королевства. Большой Имперский Сейм собирался раз в шесть-восемь лет, избирал нового императора (по обычаю, если избранный на предыдущем сейме император был жив и дееспособен, он переизбирался вновь), присваивал высшие имперские титулы, а в остальном власти практически не имел, разве что обе тяжущихся либо воюющих высоких стороны предпочтут передать дело на его решение.
