монету в год каждый свободный платил своему государству за право считаться его подданным и за защиту его законных прав. Точно так же каждый гражданин и дворянин платили еще по одной монете за каждое из достоинств. Но здесь, хотя формально полагалось платить самую мелкую медную монету, не возбранялось дать серебряную или золотую. К великому неудовольствию Тора, предложение тоже было принято практически единогласно.
— Четвертое. По предложению Императора, поддержанному всеми королями, предлагается сделать упомянутого ранее Имперского Рыцаря Владетеля Колинстринны Великого Мастера Тора Кристрорса почетным делегатом Сейма со всеми правами руководителя делегации от провинции и с дополнительным правом, предупредив старейшину, не присутствовать на заседаниях Сейма, поскольку мы понимаем, сколько дел у него накопилось.
Предложение было принято единогласно. Тору пришлось пересесть на третий ряд кресел внизу.
— Пятое. Поскольку ныне отпало препятствие к рассмотрению трех прошений, поданных сначала принцами Старквайи Клингором, Крангором и Ансиром, к которым затем присоединились принцы Атар и Тиргор, а затем Кусар, Онгор, Карсир и Сутар, Совет королей предлагает, на основе исследования целей мятежников и причин мятежа, признать восстание, возглавляемое упомянутыми девятью принцами, законным рокошем. Предложение внесено Императором, проголосовали за него все короли, кроме короля Старквайи, который заявил, что он не уверен. Он просил огласить его особое мнение: 'Поскольку я убедился, что отдельные из обвинений и требований мятежников справедливы, я не могу отказываться голосовать или голосовать против.'
Сейм остолбенел. В решении вопросов, подобных рокошу или имперских санкциях против владения, представители этого владения голосовали, но их голоса не считались. Поэтому король обычно уходил с голосования, записав особое мнение. А тут был явно особый случай.
— Продолжаю. В связи со сказанным выше, король Красгор запросил, в случае, если мятеж будет признан рокошем, военную помощь всех остальных королевств и желающих княжеств, и эту помощь отборными войсками при условии щедрой оплаты они согласились оказать, чтобы укрепить позиции законного суверена на переговорах с рокошанами. Теперь прошу пояснить позицию мятежников того из членов Сейма, кто до прибытия на суд находился в их лагере — Владетеля Колинстринны Тора Кристрорса.
Тор вышел на трибуну и сказал кратко:
— Мы воюем за исконные имперские порядки и права для всех сословий и всех достоинств. Мы воюем против жадных и алчных чиновников. Мы воюем за нашего доброго короля, которого угнетает канцлер.
— Это неправда! — каким-то жалким и неубедительным голосом воскликнул король. — Канцлер меня не угнетает!
Голосование было почти единогласным. Даже делегаты от Старквайи, которые учитывались отдельно, во мнениях разошлись. Тор с большим удовольствием вместе со всеми вышел через дверь 'Да'.
— И, наконец, шестой вопрос. Согласно законам и обычаям Империи, участники рокоша сохраняют все законные права и представительство. Поэтому я предлагаю Сейм направить приглашения принцам Старквайи Клингору, Крангору, Ансиру, Атару, Тиргору, Кусару, Онгору, Карсиру и Сутару занять их законные места на Сейме. Кроме того, лишить звания делегатов двенадцать выборных от провинций Карлинор, Линнагайя, Ансарэй и Линнисса, назначенных Советом королевства Старквайи в Зооре, и предложить занять их законные места выборным от граждан этих провинций, занятых рокошанами.
Старейшина перечислил двенадцать имен изгоняемых и двенадцать имен принимаемых, и зал ревом одобрил решение.
— Согласно нашим законам, я прошу Сейм включить в повестку заседаний вопрос о создании делегации Сейма для примирения рокошан и правительства. Рад вашему одобрению. А теперь перейдем к решениям Совета князей и принцев.
И потянулась рутина заседания.
Как сказал поэт:
Слов паутина
Дело и мысль оплела
Мертвою хваткой.
Жизнь не осталась
В этом приюте интриг.
Глава 13. Расцвет Желтых
За три месяца, пока Урс был в отряде Ворона, число удальцов выросло до пяти сотен. Отряд уже представлял собой силу. Он прошел три провинции, грабя и уничтожая по дороге дворянские поместья. Дважды восставшие разбивали отряды карателей и дважды ускользали от их превосходящих сил. Хорошо было то, что за границей провинции их переставали преследовать: наместник должен был получить согласие другого наместника или приказ короля, чтобы войти на чужую землю. Впрочем, почти так же происходило на границах уделов: граф или барон в большинстве случаев предпочитали не лезть на землю соседа, но порою все-таки поступали по-своему. Поэтому однажды восставшие чуть не попались между трех огней: с востока подходил отряд местного графа, сзади настигал барон, которого только что пограбили, с юга шел наместник. Но Ворон блестяще увел всех по потайным тропкам через болото в соседнюю провинцию: местные крестьяне охотно дали проводников.
После этого отряд остановился в деревне, где не было ни одного дворянина, как в родном поселении Урса. Поскольку крестьяне сразу же выставили угощение, к ним отнеслись как к друзьям. Сам Ворон, как всегда, занял скромную отдельную лачужку, правда, на сей раз избежать женщин ему не удалось: одна из деревенских девок сразу же и откровенно положила на него глаз.
Когда одна из женщин с визгом подбежала к Ворону и пожаловалась на грубые приставания Белого Крыса, Крысу было предложено либо получить пятьдесят плетей, либо отдать оружие, доспехи и коня и убираться на все четыре стороны. Он предпочел плети. Урс все больше восхищался своим вождем, не побоявшимся так напомнить о приличиях и дисциплине одному из лучших бойцов.
Разослав дозоры во все стороны и щедро одарив крестьян из добычи, Ворон решил задержаться в деревне на пару дней, отдохнуть, привести в порядок коней и вещи. Чутье атамана на опасность было замечательным, и все сочли, что еще дня четыре опасаться нечего.
На второй день в деревню прибыл небольшой отряд конников, которых пропустили дозоры, так как те назвали тайное слово Желтых. Командиром отряда был кряжистый удалец, по виду бесхитростный рубака, который сразу же стал сыпать грубыми шуточками и уселся за выпивку. Но внимание Урса привлек невзрачный бедно одетый разбойник, вооруженный лишь палицей и пращой. У него не было даже кинжала. Уже научившись кое-что понимать, Ликарин сразу вычислил переодетого монаха, отрастившего волосы и сделавшего гражданскую прическу. Ворон немного выпил с командиром и удалился в свою лачужку вместе с монахом. Через некоторое время оттуда вышла раздосадованная девица, которую явно отправили подальше, а Урсу и почесывавшему спину Крысу предложили покараулить дверь, и допускать лишь тех, у кого явно срочное дело, и лишь после оповещения Ворона. Еще через полчаса появился Ворон и позвал Крыса. Пришлось четверть часа покараулить в одиночестве, а затем тот вышел счастливый и показал Ликарину медную пряжку для волос.
— Жаль, косу запретили прямо сейчас заплести, — сказал Крыс, сразу забыв про спину.
Следующего позвали Быка. Крыс пожелал ему удачи.
Ворон сидел с косой, закрепленной стальной пряжкой, у монаха красовалась малахитовая. Урс догадался, что Ворона сразу произвели в третью степень посвящения, а монах имеет еще более высокую.
— Брат Неясыть, это тот самый образованный крестьянин, о котором я тебе говорил. На его счету уже десяток врагов, убитых в бою. Он умеет быть безжалостным и не проявляет излишней жестокости. Он стойко выносит лишения. Он делится всем с братьями и крестьянами, в скупости либо расточительстве не
