Уилф поглядел на неё своими бесцветными глазами.
— У меня кружится голова, Анна, — беспомощно произнёс он. — Я должен подумать… Я…
Анна поняла, что толку от него не добьёшься, и повернулась к Берди, которая смотрела на неё спокойно и устало.
— Всё равно меня ты не убедила, — повторила она. — Но раз уж на то пошло, валяй рассказывай, как, по-твоему, моя мать убила моего мужа!
— Я и сама об этом долго думала, — с готовностью откликнулась Берди. — Чисто технически вряд ли возможно незаметно подкрасться к Дамьену и плеснуть ему на шею яд. И вот я ломала себе голову, пока наконец прошлой ночью мне не пришло весьма правдоподобное решение. Мы знаем, что Дамьен терпеть не мог всяких ползучих тварей, а особенно боялся пиявок. А какие меры принимала Бетси, когда к кому-нибудь присасывалась пиявка? Посыпала её солью, чтобы отвалилась, а потом прижигала ранку йодом. Ведь она всегда так делала?..
Дамьен отлично знал этот способ. В прошлом году Бетси проделала то же самое с ним. Ну вот, представим, что они сидят и разговаривают. Вдруг Бетси говорит: «У вас на шее пиявка». Он верит и едва не лишается чувств. «Не волнуйтесь, — утешает его Бетси, — у меня всё с собой, ещё с утра в кармане осталось». Она посыпает ему шею солью, делая вид, что снимает пиявку. «А сейчас йодом смажу», — говорит она, и большим тампоном, спокойно и нагло размазывает по шее смертельный яд из того пузырька. А Дамьен, ни о чём не подозревая, сидит и только подставляет ей шею.
Берди бесстрастно обвела взглядом побелевшие лица, прекрасно понимая, какое впечатление произвела нарисованная ею картина. Анна была на грани обморока.
— Итак, Дамьен чувствует тошноту, полагая, что это из-за пиявки, которой и в помине не было. Вскоре ему становится совсем плохо. Он пугается, а Бетси говорит: «Сидите тихо, у вас, наверное, аллергический шок». Помните, что нам Уилф рассказывал? Дамьен как раз был при этом. «Наденьте капюшон, — говорит Бетси, — вам надо согреться, и, ради бога, не шевелитесь, а то станет хуже. Дайте мне ключи от вашей машины. Я подгоню её сюда и отвезу вас в больницу». Дамьен в ужасе и, конечно, не возражает: он уже забыл, что на его машине никуда не уедешь. Что было дальше — я уже говорила. Бетси в своей голубой куртке, синих пижамных брюках и резиновых сапогах легко сошла за Дамьена.
— Но ведь утром она была так потрясена… — произнёс Крис дрожащим голосом. — Я бы заметил, если бы она притворялась, клянусь, она действительно была страшно расстроена.
— Нет, — сказала Берди, — она не притворялась. Она поняла, впервые поняла, что, убив Дамьена в своём заветном уголке сада, разрушила то, что по-настоящему ценила — воспоминания о своём детстве. Позже она поделится своими переживаниями с Кэт. К тому же она страдает из-за Анны: та после ночного шока не успела опомниться, а тут ещё одно потрясение. Подслушивание у гаража, конечно, могло принести хорошие плоды, но Бетси надо было выбирать: защищать себя или бороться за власть над дочерью. Выбор она сделала и должна принять все его последствия.
Берди опять помолчала. Никто не проронил ни слова.
— Два дня спустя приходит очередь Терезы. Пока Тереза ездила на прогулку, Бетси бросила несколько таблеток своего снотворного в молоко, которое, как она знала, Тереза обязательно выпет перед кормлением малышки, около двух часов. В половине третьего Бетси посылает Уилфа удостовериться, что у Терезы слипаются глаза и она вот-вот уснёт у себя на веранде. Здесь, в доме, за исключением Зои, тоже все спят либо отсутствуют. Бетси ставит на плиту кастрюлю с мясом. Время три часа. По расчётам Бетси, Тереза должна крепко спать. Тогда Бетси идёт в ванную и включает душ. Зоя играет с Ноевым ковчегом. У неё нет ощущения времени. Кэт, засыпая, слышит долго не прекращающийся шум воды. Бетси проскальзывает в чулан, оттуда — на веранду и выходит из дома через парадную дверь. Теперь она во второй раз проникает в дом Терезы с чёрного хода, осуществляет намеченное, оставляет на столе разорванную пополам фотографию Терезы и возвращается домой. Всё это заняло, я думаю, не более десяти-двенадцати минут. В ванной она снимает одежду, смачивает волосы, лицо, выключает воду и через несколько минут появляется уже в халате, свежая, чистая. Потом переодевается… в общем, всё, как обычно. — Берди замолчала, исподлобья взглянув на Кэт. — Кэт всё ещё спит. Ей снится ужасный сон. Идёт проливной, нескончаемый дождь, переходящий в поток. Видимо, это подсознательная реакция на то, что вода в ванной льётся слишком долго, ненормально долго.
— Кончай, Берди, — бросил Джереми. — Всё это весьма хитроумно, но бездоказательно. История с петрушкой ещё похожа на правду, но доказать, что Бетси по обыкновению не принимала душ, ты не сможешь.
— Я дам тебе три зацепки, Джереми. Две из них связаны с большой ошибкой Бетси, ошибкой, настолько типичной для неё, что я, как только это осознала, сразу же её заподозрила. Так вот, волосы у Бетси после мытья завиваются мелкими колечками. Вы же все видели.
— Да, а в тот день они не завивались, — припомнила Кэт, — а просто падали прямыми, слипшимися прядями. Я даже подумала, что она их вовсе не мыла, а просто смочила.
— Ну вот, и ты заметила! И потом… — Берди заколебалась. — Вторая и третья зацепки ещё более убедительны. И ты, Кэт, хотя и была тому свидетельницей, наверняка не придала значения.
— Где уж мне! — сухо отозвалась Кэт.
— Помните, Бетси просто не могла позволить, чтобы горячая вода лилась впустую. И поэтому, когда она ушла к Терезе, то включила только холодную, иначе вся горячая вода бы кончилась. Когда, уже за чаем, я выбежала, Кэт прошла в ванную поглядеть мне вслед Было около четырёх часов. Дверь ванной была закрыта. Она в окно увидела Зою, игравшую на траве в саду. Кэт почувствовала: что-то здесь не так, но не поняла, что именно. По её словам, в ванной пахло чем-то гнилым, затхлым.
— Ничего удивительного, мисс, — пробурчала Алиса.
— Так-то оно так. Но если бы Бетси действительно принимала горячий душ и дверь потом закрыла, то оконное стекло непременно осталось бы запотелым, даже через час. Все вы это отлично знаете — сколько раз сами видели. Кэт пришлось бы протирать окно, чтоб выглянуть в сад, а в этот раз ей не надо было этого делать. Так, Кэт?
— Да-а. — Кэт вытаращила глаза. — И к тому же…
— К тому же в ванной витал бы не запах плесени, а пар, наполненный ароматами жасминового мыла и талька. Я каждый день чувствовала их там после Бетси. А вы?
— И я! — воскликнула Джилл. — Точно!
— Да, — эхом откликнулась Кэт. — Мне действительно что-то показалось странным. И жасмином не пахло, и окно с зеркалом не запотело… — Она кивнула Берди. — Ты права. Как бы там ни было, душ Бетси не принимала.
Берди чуть-чуть расслабилась.
— Если бы всё пошло по плану, то до половины седьмого вечера никто не появился бы у Терезы и с нею было бы покончено. Когда приехала «скорая помощь», жизнь её уже висела на волоске.
Я всю ночь думала и утром устроила так, чтобы остаться с глазу на глаз с человеком, которого до сих пор не успела порасспросить. С Зоей. В машине по пути к городу мы разговорились о Ноевом ковчеге. И мне она тоже призналась, что залезала под дом в день убийства. Ковчега там не было. Совершенно точно. А на следующее утро он появился. «Это феи» — сказала Зоя. А я: «Ничего подобного». — «А тётя Бетси говорит — феи!» Зоя обиделась и не произнесла больше ни слова. В городе я прошлась по антикварным лавкам, а потом навестила в больнице Терезу, и она рассказала, что видела ковчег в машине Дамьена.
— Ну да, — гордо заявила Алиса. — Она уже сообразила, что я тут ни при чём.
— Я думала… — Берди запнулась и облизнула губы, — думала, что Зоя в безопасности. Бетси наверняка рассудила так: Тереза при смерти, и даже если Зоя проболтается — ничего страшного, никто ведь не станет связывать ковчег с Дамьеном. Я была уверена, что Зоя обедает с вами в ресторане и Бетси не сможет до неё добраться. И вдруг узнаю, что она уехала с ними домой, а вдобавок какая-то сорока из больницы донесла Бетси, что Терезе лучше. Боже мой, как я испугалась!
— Ты-то испугалась? Как же! — буркнул Джереми.
— Как выяснилось, с ними были только Сонси и Алиса, что меня ещё больше встревожило: положа руку на сердце, этими людьми Бетси совсем не дорожила. Обе доставляли ей одни неприятности. Конечно, по возможности она изолировала бы Зою. Но такой возможности не было.
— Ты забываешь, что папа не поехал с ними только потому, что у него сломался зуб! — У Анны
