— А ты, оказывается, романтик.
— Я устал от кратковременных связей и хочу, чтобы кто-нибудь делил со мной постель не из чувства долга, корысти или под влиянием мимолетной страсти.
— Спустись с небес на землю. Все равно в конечном итоге ты будешь разочарован.
— Мои родители женаты уже почти сорок лет. Браки моих сестер тоже крепкие и счастливые.
— Пока. — Взяв бокал, Маделин сделала глоток вина. — Мой отец ушел от моей матери после тридцати пяти лет совместной жизни.
От боли и грусти, прозвучавшей в ее голосе, у него сжалось сердце.
— Почему он ушел?
Маделин встала.
— Это важно?
— Для меня важно все, что связано с тобой. Я слышал, дети часто считают себя виновными в разводе родителей. Ты винила себя?
— Конечно, нет, — быстро ответила она. — Мне было всего десять лет.
Приподняв ее подбородок, Доминик заглянул ей в глаза и повторил:
— Ты винила себя?
Маделин с полминуты сердито смотрела на него, затем опустила веки и тяжело вздохнула.
— Они были женаты уже двадцать пять лет, когда появилась я. Это вначале стало для них настоящим чудом. Да, большую часть своей жизни я задавалась вопросом, не послужило ли мое рождение причиной кризиса их отношений. — Отстранившись, она подошла к окну. — После смерти отца я набралась смелости и спросила у матери, что же произошло тогда между ними. Судя по ее словам, они развелись из-за того, что стали друг другу безразличны. Оба не видели смысла в том, чтобы бороться за этот брак. Я испытала облегчение, когда отец съехал и прекратились перебранки.
Маделин была настоящим бойцом, но сейчас она казалась ранимой и потерянной. Борясь с искушением заключить ее в объятия, Доминик поднял свой бокал.
— Ты была так же безразлична к своему жениху?
— Что? — Повернувшись, она изумленно уставилась на него.
— Ты не любила его настолько, чтобы поторопить со свадьбой, но все же тебе не хватало духа положить конец вашей помолвке. По всей видимости, он тоже был к тебе безразличен. — Он пожал плечами. — Я бы не хотел таких холодных отношений.
— Они не были холодными, — процедила она сквозь зубы.
— Нет? Разве не ты прошлой ночью говорила мне, что прежде не испытывала такого удовольствия в постели? Скажи, Маделин, его прикосновения возбуждали тебя так же, как мои?
Маделин густо покраснела.
— Мои отношения с Майком тебя не касаются.
— Я слышал, что большинство женщин ищут мужчину, похожего на их отца.
Кровь отхлынула от ее лица.
— Какое отношение это имеет к нам? Ты ведь не хочешь постоянных отношений со мной.
Почему ему так важно понять эту женщину, если она должна будет скоро исчезнуть из его жизни?
— Нет. Как я уже говорил, настоящее — это все, что я могу тебе предложить.
Почему-то осознание этого причинило сильную боль, которой Доминик уже давно не испытывал.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Во время утренней пробежки Маделин внезапно остановилась возле газетного киоска, увидев свое лицо на обложке бульварного издания. Приглядевшись, она обнаружила, что их с Домиником фотографии красуются на первых полосах целых двух газет. В темных очках и с волосами, убранными под шляпу, она была практически неузнаваема.
Заголовки были то ли на французском, то ли на итальянском. Она понятия не имела, о чем в них говорилось. Достав из кармана деньги, Маделин купила обе газеты и свернула их в рулон. Ее руки дрожали.
Она надеялась, что Кендейс или Стейси смогут перевести текст. Но когда женщина вернулась в свой номер, ее встретила полная тишина. Подруги еще спали. Неудивительно — они привыкли ложиться за полночь.
Но Маделин не могла ждать. Ей нужно было непременно узнать, о чем говорилось в статьях.
Покинув свой номер, она направилась к пентхаусу Доминика и позвонила в дверь. Он впутал ее в эту историю. Если она его разбудит, так ему и надо.
Дверь открылась.
— Доброе утро, Айан. Где Доминик?
Маделин попыталась войти, но телохранитель преградил ей путь.
— Принца Доминика нет.
— Тогда сделайте так, чтобы он появился.
— Но мадемуазель…
— Впусти ее, — послышался глубокий голос Доминика.
Айан нехотя отодвинулся в сторону. Пройдя мимо него, Маделин резко остановилась, увидев Доминика, читающего за столом газету. Когда он поднялся, его черный шелковый халат распахнулся на груди, и она увидела золотистые завитки волос на фоне загорелой кожи. Его ноги были обнажены.
Должно быть, кроме халата на нем ничего нет.
Маделин не без усилий подняла взгляд. Его щеки и подбородок покрывала щетина, волосы были взъерошены. У нее участился пульс и пересохло во рту. Как она ни убеждала себя в обратном, ее тело по- прежнему реагировало на него.
— Доброе утро, Маделин. Похоже, сегодня тебе не терпелось меня увидеть. Это не может не обнадеживать, — произнес Доминик, окидывая ее взглядом.
Может, ей следовало привести себя в порядок перед тем, как идти сюда?
Подойдя ближе к Доминику, она протянула ему газеты.
— О чем здесь говорится?
Развернув газеты, он быстро просмотрел обе статьи, а затем снова обратился к ней:
— Можешь расслабиться. Они не напечатали твое имя, и это означает, что оно им неизвестно. Они лишь предполагают, что у нас роман.
— Что там конкретно говорится?
Доминик нахмурился.
— Одна статья называется «Любовница принца», а вторая — «Новая пассия наследного принца Монтаньярде». Мне перевести их?
— Нет. — Почему она настаивала на том, чтобы все узнать? Потому что, имея за плечами печальный опыт, убедилась, что горькая правда лучше неведения. Тяжело сглотнув, она спросила: — Почему кого-то может интересовать моя персона? Я ведь никто.
— Став любовницей принца, ты стала лакомым кусочком для прессы.
Маделин чувствовала себя так, словно наглоталась морской воды. Ее подташнивало.
— Я не была к этому готова.
— Хочешь кофе? — Доминик указал на поднос с кофейником и чашками.
— Нет, спасибо. Я хочу, чтобы меня оставили в покое папарацци и ты. Мне еще многое надо здесь посмотреть, поэтому я должна оставаться неузнаваемой.
— Боюсь, уже слишком поздно, но я распоряжусь, чтобы кто-нибудь из моих людей тебя охранял. Все же пока тебе придется избегать толпы.
