— Так что же сделала моя дочь? За что я ее наказала?
— Слуги не обсуждают своих хозяев.
— Нет, нет, это будет не осуждение, ты мне напомни.
— С тех пор никто и никогда в наших краях не видел карликов. Их просто не пускали дозорные. А сегодня, вдруг, в залу во время обеда вошел ужасный карлик. Он был одет в какие-то обноски, дурно пах, оставлял за собой грязные следы. Ваша дочь, увидев его, рассмеялась и, показав пальцем, сказала: 'Посмотрите, он похож на блоху!' Все очень испугались, а Вы отправили мисс Лилиан в молельню, велели отбить двадцать пять поклонов и прочесть двадцать пять раз молитву Деве Марии.
Слушая служанку, я старалась рассмотреть помещение. Это был каменный мешок без всякой мебели, две двери, одна, та в которую я вошла, другая напротив. Свеча почти сгорела. Я достала письмо.
— Знаешь, Сесиль, что мы с тобой сейчас сделаем? Ты поднимешься наверх, а я тут поброжу немного.
— Что Вы, госпожа! Мне нельзя отсюда уходить! Мсье Виктор…
Я остановила ее жалкий лепет:
— Это приказ, если Виктор придет, а меня еще не будет, скажешь, что я велела тебе следить за огнем в камине!
Девочка с видимой радостью побежала к лестнице, я же отправилась в неизвестность. Очередная дверь открылась легко и бесшумно. На стенах висели горящие факелы. С трудом достав один из них, я стала спускаться вниз. При этом стоны становились все громче, рокот призыва все ближе. Рядом со мной, совершенно меня не испугавшись, проскочила огромная крыса. Чем громче звучали стоны и призывы, тем медленнее я шла. Страх душил, дрожало тело, колени подгибались. И еще я очень боялась, что все заметят подмену. Тогда меня просто сожгут на костре!
Последний пролет. Дверь. Я встала справа от нее, страх не давал мне поднять руку и отворить заветную дверь. Вдруг она распахнулась сама, при этом я осталась невидима выходящему. Вверх по лестнице кто-то побежал мелкими шагами. Выглянув, я увидела карлика, он очень высоко задирал ноги, чтобы вскочить на следующую ступеньку. Ужас пронзил меня. Но медлить было нельзя. Я заскочила в комнату. Прикованные к стене две женщины, измученные, в крови. Лилиан без сознания, вторая женщина — мое отражение, вскричала:
— Вылей содержимое бокала!
Посреди комнаты стоял огромный стол, накрытый черной бархатной скатертью, свисавшей до пола. На нем бокал и несколько бутылей. Я вылила жидкость из бокала в бойницу. Капли попали на листья плюща, те тут же пожелтели, свернулись и упали.
— В углу стоит чаша, наполни из нее бокал, поставь на место и спрячься.
Я выполнила беспрекословно приказ женщины. Услышала шлепки босых ног по лестнице, юркнула под стол. Вошел карлик. Он счастливо произнес:
— Все! Вот оно — последнее звено! Значит, ты говоришь, пять зерен соли, и я — бессмертен?!
— Да, — глухо прозвучал ответ.
— Что же, сейчас попробуем напиток вечности!
Было слышно, как шумно он пил, потом — упал.
— Скорее, скорее, моя дочь может умереть!
Выбравшись из-под стола, обошла мертвого карлика, подбежала к девушке, стала отстегивать оковы. Это оказалось не так уж и сложно. Сняв девушку со стены, я занялась ее матерью. Оказавшись на полу, она взяла со стола одну из бутылей, попробовала, затем несколько капель влила в рот дочери.
— Скорее, он может в любой момент очнуться, — Проговорила она.
— Он мертв, — возразила я.
— О, нет, он — зло. А зло бессмертно!
Мы подхватили девушку, которая только начала приходить в сознание, и выскочили за порог, закрыли двери на тяжелый засов.
— Лира, меня зовут Лира, — сказала женщина, — ах, если бы что-то серебряное, — воскликнула она, — он надолго бы здесь задержался!
Я вытащила из уха серебряную серьгу.
— Вот, возьмите! Я тоже Лира.
— Я знаю! Если бы не совпали имена, у нас ничего бы не получилось, — ответила она, цепляя на петлю засова серьгу, скорее, надо торопиться, еще так много дел! — Лира впервые улыбнулась.
Поддерживая с двух сторон слабую и удивленную Лилиан, мы, как могли быстро, поднялись наверх. Ввалились в комнату. Сесиль спала, свернувшись клубочком на шкуре около камина.
— Скорее, в потайную комнату, вам надо спрятаться, пока вернется ваша дочь. Простите, Лира, никто не должен заметить подмены, иначе — карлик Гейнц оживет, и уже — навсегда!
— Так моя Лилия на болоте? Но с кем?
— Не волнуйтесь, скоро она будет здесь.
Лира вышла, я слышала, как она разбудила Сесиль и дала ей указание:
— Возьми свечу, стань на балконе и трижды нарисуй огоньком крест. Потом приготовь ванну.
Вернувшись к нам, Лира предложила выпить особый напиток:
— Вот это мой муж привез из последнего крестового похода. Удивительные зерна. Их надо перетереть и сварить на огне.
Она достала мешочек из какого-то сундука, в комнате запахло кофе.
— Знаете, — продолжала щебетать хозяйка, — этот напиток придает силы и бодрость.
— Да, знаю.
Я видела, что Лира смущена, а меня волновало, где моя дочь. Вдруг я догадалась:
— Так это вы затащили нас сюда?
— Не волнуйтесь, не надо, скоро все закончится, все будут счастливы, а вашей дочери ничего не угрожает! — она извинялась, — но это не я, вы все узнаете.
На спиртовке она сварила кофе.
— Напиток такой ценный и редкий, что я не доверяю его никому, варю сама.
Вошла Сесиль с огромными ведрами горячей воды. Увидев нас, бедняжка чуть их не уронила. Но сумела побороть испуг, подошла в деревянной ванне, вылила в нее воду и вышла пополнить ведра… Мы втроем пили кофе, я поняла, что спрашивать о чем-то не имеет смысла, пока не решит хозяйка, ответов я не получу. Сердце изнывало от страха за дочь. Когда ванна была наполнена, Сесиль и Лира раздели Лилиан, уложили ее в ванну, куда прежде Лира налила каких-то снадобий, девушка стонала от боли, все тело было в синяках и кровоподтеках. Осторожно смыв кровь и обработав ссадины порошком, Лира сказала:
— Давай, детка, поднимемся. Тебе надо поспать.
Тут же в комнате находилась кровать. Лилиан заснула быстро.
— Сесиль, ты бы отправилась в бывшую библиотеку. Когда к тебе зайдет Виктор, ты скажешь, что Лилиан у меня.
Девушка покорно вышла, а через несколько минут в комнату вошли еще двое — моя дочь и карлица.
