Увидев отца, лежащего в одиночестве в просторной светлой палате, Шон испуганно закрыла лицо ладошками. Некоторое время она стояла так, не двигаясь, боясь открыть глаза. Ей было страшно вновь взглянуть на него, но она нашла в себе силы это сделать. Норманна трудно было узнать. Лицо его было похоже на огромный, раздутый мяч синего цвета. Оно все было покрыто ссадинами. Помимо этого он был упакован в гипс по самую шею. Рядом с его кроватью стоял штатив с прикрепленной к нему капельницей, из которой неспешными каплями поступало лекарство в его вену.
Норманн увидел дочь, стоявшую в проеме двери, и попробовал улыбнуться ей.
— Папа, ты это сделал из-за мамы и Патрика? — Шон смотрела на этого человека с синим лицом и не верила, что перед ней ее отец.
— Они здесь ни при чем, — еле слышным голосом проговорил он.
— Не обманывай! И знай, Патрик больше не будет тебе мешать. Мама рассталась с ним. Из-за тебя. И она уже приезжала к тебе в больницу, только ее тогда не пустили. Она опять приедет. А ему я все подтвердила, сказала, что вы с мамой скоро поженитесь.
Норманн опять попытался улыбнуться. По его лицу было видно, что он собирает все силы, чтобы ответить.
— Ты не должна была этого делать, Шон. — Он с грустью смотрел на дочь своими опухшими глазами. — Он ее любит. Сильно. Сердцем.
— Ну ты же ее тоже любишь!
— Я ее обманул и украл их любовь. Обманом заставил ее любить себя. А потом бросил… И еще… Я обокрал ее родителей…
— Не понимаю тебя.
— У моих родителей всегда были скромные возможности, а я хотел быть богатым. На моем пути встретилась твоя мама, и я понял — это мой ключ к успеху. Я не любил ее, но сделал все, чтобы жениться на ней. Уже потом я перевел все деньги ее семьи на себя и оставил твою мать ни с чем… Я принес много страданий твоей матери и ее семье.
Норманн с трудом дышал и еле выговаривал каждое слово. Но он должен был это сделать, потому что это было единственное, о чем он умолчал.
— Папочка, и все равно я хочу вас видеть с мамой вместе. Ведь сейчас все изменилось. Ты же ее любишь! — Шон уже сидела рядом, держала его ладонь в своей руке, и горькие слезы катились у нее по лицу.
Норманн бросил на нее уставший, потяжелевший взгляд и почти прошептал:
— Ты сможешь променять парня, которого любишь, на того, который нравится твоей маме?
Шон с непониманием посмотрела на отца.
— Конечно, нет! Это моя личная жизнь, — безапелляционно заявила Шон, не подозревая о подвохе.
— Вот и у твоей мамы есть своя личная жизнь… — От перенапряжения пот выступил у него на лице.
— А у тебя?..
— Есть ты. Этого уже много. Очень-очень много… — Он закрыл глаза, набираясь новых сил.
Шон смотрела на него во все глаза. Она слышала его тяжелое неровное дыхание… Вдруг он снова открыл глаза и еле слышно прошептал:
— Хочу видеть твою мать счастливой… А счастливой она сможет быть только с Патриком… Извинись перед ней… Пообещай мне… — Он резко замолчал, прикрыв глаза.
Шон испугалась и закричала что есть силы:
— Папа! Папочка!
На ее крик вбежала сестра, она, не церемонясь, выпроводила Шон за дверь со словами:
— Идите, идите, девушка, ему нельзя переутомляться.
— Он не умрет? — испуганно посмотрела на нее Шон.
— Разумеется, нет. Он просто слишком слаб. У него была большая потеря крови.
Шон стояла в коридоре госпиталя, и в ее подростковой душе что-то медленно переворачивалось. В ее голову стали приходить более зрелые и серьезные мысли…
Рейчел очень изменилась за последнее время. Она больше не улыбалась и мало разговаривала. Поначалу где-то в глубине души она надеялась, что Патрик позвонит. Как ненормальная летела на все телефонные звонки. Когда телефон молчал, просто снимала трубку и слушала длинный бездушный гудок, проверяя работу связи.
Он не звонил.
Патрик исчез из ее жизни, будто его и не было.
И несколько дней спустя она окончательно утвердилась в мысли, что пришел конец ее счастью.
Она совсем упала духом.
Ей казалось, что время остановилось для нее навсегда. Все краски жизни потухли в одночасье. Ее больше не радовал ее ресторан. Ее ничего не радовало. Хоть и без радости, но она стала еще больше работать, стараясь домой приходить как можно позднее. Когда же приходила, то шла в ванную, принимала душ и сразу ложилась спать.
Время шло. О Патрике она не слышала почти месяц и за это время от тоски превратилась в тростинку. Шон видела страдания матери, но боялась подойти к ней, думая, что она не захочет ее слушать. После первой встречи с отцом девушка еще несколько раз разговаривал с ним на эту тему, и в конце концов он убедил ее. Шон поняла, что была не права. Тем более что теперь она своими глазами видела, как затухает в ее матери жизнь. Еще немного, и она заболеет и сляжет…
Миссис Хилтон тоже все видела, но не знала, как помочь дочери. Ей хотелось самой позвонить Патрику и все ему объяснить, но она не знала его телефона. Смотреть, как угасает ее дочь, у нее уже не было сил, и однажды она сказала Шон:
— Вот видишь, что ты наделала! Хочешь, чтобы твоя мать умерла от тоски?
— Может, позвонить Патрику? — осторожно предложила Шон.
— А ты знаешь номер его телефона? — заинтересовалась миссис Хилтон.
— У мамы в мобильном видела…
Не сговариваясь, они обе одновременно кинулись к телефону. Шон первая ухватилась за трубку.
— Стоп! — остановила ее миссис Хилтон. — Ты уже придумала, что скажешь?
— Правду… — Шон торопливо набирала номер.
Пошли гудки. Один, два, три, пять, семь, одиннадцать… Прошла минута.
— Трубку никто не берет, — проговорила она так, словно на ее глазах мир рухнул.
— Еще попробуй, мало ли что… — Миссис Хилтон от волнения перешла на шепот.
Внучка послушалась и набрала еще. Пошли тягучие гудки. Шон казалось, что прошла вечность, она и не надеялась, что дозвонится вообще. Как вдруг услышала ровный голос Патрика. Она его сразу узнала.
— Сэр, простите меня. Я вас обманула… — У Шон коленки тряслись от страха.
— Я знаю, — спокойно произнес Патрик, словно ничего не произошло.
— Тогда почему больше не звоните?
— В другой раз объясню. А сейчас извини, у меня дела. — Он положил трубку, оставив Шон в недоумении.
Девушка тут же пересказала весь разговор миссис Хилтон, но та лишь руками развела в растерянности. Обе не знали, что и думать. И ничего не рассказывали Рейчел о том, что сделали. Да, собственно, и говорить-то было нечего.
Рейчел жила своей обычной жизнью.
Она ничего от нее больше не ждала.
Как вдруг в одну из суббот, ранним утром, когда еще все спали, в их дом нагрянули нежданные гости. Рейчел разбудила служанка. Она, наспех накинув на себя пеньюар, влетела в гостиную как ненормальная. Миссис Свифт смотрела на нее, улыбаясь.
— Здравствуй, дорогая, а мы за тобой. У тебя и твоей семьи есть три часа, чтобы собраться в
