нестерпимое желание, стремление обладать ею.
Но чем более мощным становилось ее желание, тем более определенную форму принимали все эти незаданные вопросы. А Моника?.. Она всегда инстинктивно отвергала мысль, что Луиджи любит Монику, однако сейчас, когда Луиджи стал настойчиво увлекать ее на кровать, именно этот оставшийся без ответа вопрос тревожно прозвенел в мозгу Джесси и вывел ее из состояния, близкого к сумасшествию. Очнувшись, она оттолкнула Луиджи от себя и крикнула:
— Нет!
— Почему, Джесси? — хрипло запротестовал Луиджи, сразу же отпуская ее и отступая на шаг от кровати.
— Потому что… я действительно стала подозрительной по отношению к вам, мужчинам, — пролепетала она. — Я и себе не слишком доверяю. Я… Меня всегда тянет к неподходящим мужчинам!
Глаза Луиджи сразу же стали холодными и колючими.
— Вы действительно думаете, что я приму всерьез это нелепое заявление? — бросил он.
— Ничем не могу вам помочь, но я говорю правду!
— Правда — это только то, что я сам хотел бы услышать, — жестко ответил Луиджи. — Но видимо, вы еще и впрямь не готовы к тому, чтобы сказать мне правду. Может быть, с моей стороны было ошибкой ожидать, что вы вслед за мной отбросите в сторону свои подозрения, как я отбросил свои?
— Вы отбросили подозрения? — задохнулась Джесс. — Какие у вас могут быть основания подозревать меня?
Однако ее пылающий негодованием взгляд заколебался и погас под холодным и ясным сиянием его глаз, и в ее голове молнией сверкнула мысль об обмане, который она затеяла.
— Самое неприятное в подозрениях — то, что они терзают душу даже тогда, когда совершенно безосновательны…
Возможно, молча согласилась она, признавая полную несостоятельность этого мгновенного приступа вины… В любом случае, любовь к этому мужчине не принесет ей ничего, кроме разбитого сердца.
— А что, неужели совершенно безосновательно думать, что вы влюблены в Монику? — услышала Джесс свой напряженный голос, в тот же миг осознав, что вопрос поставлен нечестно.
— А, Моника! — тихо пробормотал Луиджи, пряча руки в карманы и буравля глазами пол.
Сама того не сознавая, Джесс, затаив дыхание, ждала его ответа.
Луиджи вдруг повернулся и медленно пошел к двери. На ее сердце легла свинцовая тяжесть. У Джесс не было никаких разумных причин сомневаться в словах Моники, но она все же сомневалась, отбросив всякую логику и слепо следую тому, что подсказывал ей инстинкт.
— Я не готов говорить с вами о Монике… Но я вовсе не влюблен в нее.
— Я… я сама не знаю, почему спросила об этом, — пошла на попятную Джесс, тщетно пытаясь скрыть невероятное облегчение, охватившее ее.
— Неужели? — мягко спросил Луиджи, стоя к ней спиной. — Возможно, мы были слишком близки к тому, чтобы перейти некий рубеж, поэтому вы и спросили о ней? — Он оглянулся, послал ей язвительную улыбку и добавил: — Думаю, мне пора заняться обещанным кофе, не так ли?
6
Джесс была благодарна Луиджи за ту дотошную тщательность, с какой он осматривал каждое предполагаемое место съемок на этом крошечном острове. Островок был и впрямь живописен — скалистые утесы сменялись живописными холмами и полями, протянувшимися почти до самого моря. Работа стала для Джесс спасательным кругом. Опасны только вот такие периоды затишья, тревожно подумала девушка. Ее фигурка в очередной раз съежилась под налетевшим порывом холодного ветра.
Джесс поглубже спрятала руки в карманы яркой, не по размеру большой лыжной куртки, которую Луиджи вручил ей после того, как на второй день работы ее собственная насквозь промокла. Напряженно всматриваясь сквозь пелену дождя, она вскоре обнаружила его, стоящим на краю скалы в нескольких метрах от нее. Он пребывал в глубокой задумчивости. О чем только можно думать, стоя на таком ветру?!
— Прошу прощения, Джесс, не могли бы вы записать еще несколько замечаний?
— Минутку, — расстегнув молнию на куртке, Джесс извлекла из одного из внутренних карманов блокнот и карандаш. Заслоняя блокнот от ветра полой куртки, она как-то ухитрилась записать его слова, донесенные ветром.
— Через минуту я буду с вами, — прокричал Луиджи, когда она спрятала блокнот. Он слишком уж решительно, стремительно и легко пошел почти по самому краю, и Джесс пришлось стиснуть зубы, чтобы не закричать ему, чтобы он был осторожнее. Великовозрастный мальчишка, фанфарон проклятый!
Она могла бы сейчас припомнить еще несколько подобных эпизодов, случившихся до их приезда на остров, когда сама бы с превеликой радостью столкнула его в пропасть… Своими бы руками столкнула, с тревогой подумала она, рассовывая ранее сделанные записи по местам и застегивая куртку. Теперь же она, дрожа от страха, как последняя неврастеничка, должна еще думать о его безопасности. Несомненно, это пугающий признак того, что она уже в него безнадежно влюбилась! Господи, ну почему, это случилось?
Глядя, как Луиджи поворачивается и шагает к ней, она мысленно удивилась своему упрямому нежеланию принять то, что он «исправился». Может быть, из-за усилий, которые он прилагал, чтобы то и дело демонстрировать свои благие намерения?.. Или потому, что с момента своего перевоплощения он не сделал в ее сторону ни одного лишнего шага? Ох, какой это хитрый, коварный, опасный человек!
— Я бы хотел, чтобы вы записали еще пару деталей, пока я о них не забыл, — с виноватой улыбкой произнес Луиджи, поравнявшись с ней.
Джесс была слишком взволнована непрошеными мыслями и тем магическим действием, которое он всегда оказывал на нее, особенно вблизи, стоя почти рядом — с такой беззащитной, виноватой улыбкой! Вновь расстегнув куртку, она принялась рыться в карманах.
— Давайте я помогу! — предложил Луиджи, распахнув свою куртку и подходя к Джесс вплотную. — Я заслоню вас от ветра, а вы обопритесь на меня. Вот увидите, так будет лучше!
Джесс прижала блокнот к его груди, и Луиджи прикрыл ее полами своей куртки. Застыв в таком положении, он стал диктовать ей свои мысли — в той четкой стенографической манере, к которой она уже привыкла. Джесс стоило большого труда сосредоточиться на том, что она делает, и отогнать от себя мысль, что она находится фактически в его объятиях, — мысль, показавшуюся ей весьма привлекательной.
— Все записали? — Он внезапно опустил голову, так что его темные волосы смешались с ее золотистыми.
— Да, но я не уверена в том, что успела записать все, — призналась Джесс, робко подняв на него глаза. Она была очень удивлена, когда он, улыбнувшись, забрал у нее блокнот и карандаш и сунул их в один из своих карманов.
— Уверен, что вы записали достаточно, чтобы моей памяти было на что опереться. Мы проверим позже.
— Кстати, о вашей памяти… Я должна перед вами извиниться. — Они направились в сторону дороги, которая, извиваясь, бежала через поля к деревне. — Я как-то сказала, что у вас плохая память. Так вот, я была не права. Мне бы ни за что не вспомнить те детали, которые вы мне продиктовали вчера после нашего возвращения… У вас просто фантастическая память!
— Я и сам начинаю удивляться, как много, оказывается, способен сделать, когда меня не опекает Лидия, — улыбнулся он. Они подошли к каменной ограде, за которой начиналась дорога, и Луиджи протянул руку, чтобы помочь Джесс перебраться через ограду. — Но я не могу пожаловаться и на вашу работу… Особенно впечатляет и, право, достойно восторга то, как вам удается переводить на нормальный человеческий язык мои отрывочные высказывания.
Они шли рядом — молча, и молчание их не тяготило. Интересно, почему она опасалась затрагивать, а тем более обсуждать с ним большинство волнующих ее вопросов, кроме тех, что были связаны с работой? Но именно в тот момент, когда эти мысли вертелись у нее в голове, вдруг начался ливень, и они помчались к
