неожиданным?» — спросил я.
«Прекрати, Бетти, я не выдаю секреты, пока все не купят мою книгу!» — рассмеялась Скитер. — Но я обещаю, что все, кто всё ещё думает, что Дамблдор был белым, как его борода, будут сильно разочарованы! Достаточно сказать, что никто, услышав его гнев на Сами-Знаете- Кого, даже не предполагал, что он сам в юности увлекался Тёмными Искусствами! У волшебника, который все последние годы своей жизни призывал к терпимости, не было столь широких взглядов в молодости! Да, у Альбуса Дамблдора было крайне тёмное прошлое, не говоря уже о сомнительных родственниках, которых он с таким трудом скрывал».
Я спросил, имеет ли Скитер в виду скандального брата Дамблдора, Аберфорта, который был осуждён Визенгамотом за злоупотребление магией 15 лет назад.
«О, Аберфорт — лишь вершина навозной кучи, — засмеялась Скитер. — Нет-нет, есть кое-кто похуже этого любителя коз Аберфорта, даже похуже, чем их отец, калечащий магглов. Дамблдор не сумел скрыть правду: оба они обвинялись Визенгамотом. Нет, мать и сестра Альбуса заинтриговали меня больше: я немного покопалась в их жизни и открыла целое гнездо грязи… Но, как я уже говорила, вам придётся дождаться глав с девятой по двенадцатую, чтобы узнать всё в подробностях. Всё, что я сейчас могу сказать, — неудивительно, что Дамблдор никогда не рассказывал, как был сломан его нос».
Неужели семейные скелеты Дамблдора затмевают для Скитер блестящие способности директора Хогвартса, которые позволили ему совершить множество открытий в магии?
«У него были мозги, — признала она, — но всё же возникает вопрос, все ли предполагаемые достижения были его собственными. Как я показываю в шестнадцатой главе, Айвор Диллонсби утверждает, что он открыл восемь применений драконьей крови прежде, чем Дамблдор «позаимствовал» его бумаги».
Но нельзя отрицать значения некоторых достижений Дамблдора, — осмелился перебить я. — Как насчёт знаменитой победы над Гринделвальдом?
«О, я рада, что ты спросил о Гринделвальде, — сказала Скитер с соблазнительной улыбкой. — Боюсь, что те, кто простодушно верит в захватывающую победу Дамблдора, должны готовиться к бомбе… или даже к навозной бомбе. Очень грязная история. Скажу одно: не будьте так уверены, что этот поединок был похож на легендарную дуэль. Прочитав мою книгу, вы убедитесь, что Гринделвальд просто наколдовал белый платок на конце своей волшебной палочки и спокойно ушёл».
Скитер отказалась говорить дальше на эту интригующую тему, поэтому мы перешли к другой, которая, несомненно, заинтересует наших читателей больше всего.
«О да, — энергично кивнула головой Скитер. — Я отвожу целую главу, в которой рассказываю всю историю взаимоотношений Поттера и Дамблдора. Их называют нездоровыми, даже зловещими. Опять же, читатели должны будут купить мою книгу, чтобы узнать всю историю, но, несомненно, Дамблдор с самого начала проявлял к Поттеру неестественный интерес. Однако было ли это в интересах мальчика — посмотрим. Разумеется, не секрет, что у Поттера была очень беспокойная юность.
Я спросил, поддерживает ли Скитер контакты с Гарри Поттером, у которого в прошлом году она взяла знаменитое интервью, где Поттер убеждённо говорит о том, что Сами-Знаете-Кто вернулся.
«О да, у нас близкие отношения, — подтвердила Скитер. — У бедного Поттера совсем мало настоящих друзей. Мы познакомились в очень ответственный момент в его жизни — во время Турнира Трёх Волшебников. Возможно, я одна могу сказать, что знаю настоящего Гарри Поттера».
Мы подошли к тому, что о последних часах жизни Дамблдора распространяется множество слухов. Верит ли Скитер, что Поттер был с Дамблдором в момент смерти директора?
«Я не хочу рассказывать слишком много — всё это есть в моей книге, но очевидцы говорят, что в Хогвартсе видели Поттера убегающим с места событий сразу после того, как Дамблдор упал… выпрыгнул или был сброшен. Позже Поттер свидетельствовал против Северуса Снейпа, которого давно недолюбливал. Всё ли было так, как кажется? Это решит волшебное сообщество — им надо всего лишь прочесть мою книгу».
На этой интригующей ноте я прощаюсь с вами. Нет сомнений, что Скитер только что написала бестселлер. Легион поклонников Дамблдора может дрожать в ожидании правды об их герое, которая вскроется очень скоро.
Гарри дочитал статью до конца, но продолжал безучастно смотреть на страницу. Его затошнило от отвращения и ярости; он смял газету и со всей силы запустил её в стену, где она упала в груду мусора, скопившегося возле переполненной корзины.
Он начал ходить по комнате, открывая пустые ящики, собирая книги и перекладывая их из стопки в стопку, едва понимая, что делает. В голове его то и дело отдавались отдельные фразы из статьи:
— Ложь! — заорал Гарри и увидел в окно, как сосед выключил на минуту газонокосилку и нервно посмотрел вверх.
Гарри тяжело опустился на кровать. Осколок зеркала отскочил прочь; мальчик поднял его и стал вертеть между пальцев, всё думая и думая о Дамблдоре и о той лжи, которую распространяла Рита Скитер…
Вспышка ярко-голубого света — и Гарри застыл, проведя по зубчатому осколку зеркала порезанным пальцем. Ему, должно быть, показалось. Он мельком оглянулся, но стены были покрашены в тошнотворно-персиковый оттенок, выбранный тётей Петуньей. Здесь не было ничего голубого, что могло бы отразиться в зеркале. Он вновь посмотрел в осколок, но увидел только собственный ярко-зелёный глаз.
Ему показалось. Другого объяснения не было. Показалось, потому что он думал о погибшем директоре. Если в чём-то и можно быть уверенным, так это в том, что больше никогда он не увидит пронзительных ярко-голубых глаз Альбуса Дамблдора.[2]
Глава 3. Дурсли уезжают
Звук захлопывающейся парадной двери эхом пронёсся вверх по лестнице, и раздался рёв:
— Эй! Ты!
За шестнадцать лет подобного обращения Гарри уже безошибочно угадывал, когда дядя хотел его видеть, однако ответил не сразу. Он всё ещё смотрел на небольшой осколок, в котором, как ему показалось на долю секунды, он видел глаз Дамблдора. Это продолжалось до тех пор, пока его дядя не проревел:
— ПАРЕНЬ!
Тогда Гарри медленно поднялся с кровати и направился к двери спальни, задержавшись, чтобы положить осколок зеркала в рюкзак, к вещам, которые он собирался взять с собой.
— Что-то ты не торопишься, — зарычал Вернон Дурсль, когда Гарри появился на верхней ступеньке лестницы. — Спускайся! Надо поговорить!
Гарри не спеша спустился по лестнице, держа руки глубоко в карманах брюк. Оказавшись в гостиной, он увидел всех троих Дурслей. Они были одеты по- дорожному: дядя Вернон в старом пиджаке, а Дадли, большой светловолосый, мускулистый кузен Гарри, — в кожаной куртке.
— Да? — поинтересовался Гарри.
— Садись! — приказал дядя Вернон.
Гарри поднял бровь.
— Пожалуйста, — добавил Дурсль, слегка поморщившись, будто это слово резануло ему горло.
Гарри сел. Он догадывался, что сейчас произойдет. Дядя Вернон начал ходить взад и вперед, тётя Петунья и Дадли следили за его движениями с тревогой. Наконец его большое пурпурное лицо сморщилось от напряжения, он остановился перед Гарри и заговорил.
— Я передумал, — произнес он.
— Какая неожиданность, — ответил Гарри.
— Не смей говорить таким тоном, — начала было тётя Петунья резким голосом, но дядя Вернон остановил её, сделав знак рукой.
— Это всё вздор! — продолжил он, свирепо глядя на Гарри своими маленькими поросячьими глазками. — Я решил, что не стану верить ни слову из всего этого! Мы остаёмся здесь и никуда не поедем.
Гарри взглянул на дядю, почувствовав одновременно досаду и раздражение. Вернон Дурсль в течение последних четырёх недель то собирал, то разбирал вещи, то снова их собирал, меняя своё решение каждые двадцать четыре часа. Гарри больше всего понравилось, как дядя, до последнего не подозревая, что Дадли положил в свой чемодан гантели, попытался забросить вещи сына обратно в багажник, но уронил их, визжа от боли и сильно ругаясь.
— Ты говоришь, — произнес дядя Вернон, возобновив свое хождение взад и вперед по гостиной, — что мы — Петунья, Дадли и я — в опасности. Из-за… Из-за…
— Кого-то из «моих дружков», да? — уточнил Гарри.
— В любом случае, я в это не верю, — ответил дядя Вернон, снова остановившись перед Гарри. — Я не спал полночи, думая об этом, и я считаю, что это заговор с целью заполучить мой дом.
— Дом? — повторил Гарри изумлённо. — Какой дом?
— Этот дом! — пронзительно закричал дядя Вернон, жилка у него на лбу начала пульсировать. —
— Вы что, с ума сошли? — требовательно спросил Гарри. — Заговор с целью заполучить этот дом? Вы действительно так глупы, как кажетесь?
— Не смей! — завизжала тётя Петунья, но Вернон снова остановил её.
Неуважение, проявленное к его персоне, казалось, было ничем по сравнению с опасностью, которую он
