Никто из них ему не ответил. Дядя Вернон всё ещё испуганно таращился на выпуклость кармана жилета Дедалуса.
— Возможно, нам следует выйти в прихожую и подождать там, — предложила Гестия.
Она, несомненно, почувствовала, что, возможно, нетактично им оставаться в комнате, пока Дурсли и Гарри будут обмениваться любезностями или даже слезливыми прощаниями.
— В этом нет необходимости, — пробормотал Гарри, но дядя Вернон сделал дальнейшие пояснения излишними, сказав нарочито громким голосом:
— Ну, так прощай же, мальчик!
Он занёс свою правую руку для рукопожатия, но в последний момент, неспособный встретить этот факт лицом к лицу, только сжал свой кулак и стал размахивать им назад и вперёд подобно метроному.
— Дадди, готов? — засуетилась Петунья, нервно проверяя застёжку на своей сумочке, так, как будто опасалась прямо взглянуть на Гарри.
Дадли не отвечал, а стоял на месте с чуть приоткрытым ртом, напомнив Гарри малыша- великана Граупа.
— Тогда пошли! — скомандовал дядя Вернон.
Он уже достиг двери гостиной, когда Дадли промямлил:
— Я не понимаю…
— Чего ты не понимаешь, пупсик? — защебетала Петунья, поднимая взгляд на своего сына.
Он поднял большую, окорокоподобную руку, чтобы показать на Гарри.
— Почему он не едет с нами?
Дядя Вернон и тётя Петунья так и застыли на месте, как стояли, уставившись на Дадли так, как если бы тот выразил желание прямо сейчас стать балериной.
— Что? — громко спросил дядя Вернон.
— Почему он тоже не едет? — повторил Дадли.
— Ну, он… не хочет, — промямлил дядя Вернон, обращая на Гарри пронзительный взгляд. — Ты ведь не хочешь, не так ли?
— Ни чуточки, — подтвердил Гарри.
— Вот видишь, — обратился дядя Вернон к Дадли. — А теперь пошевеливайтесь, мы уходим.
Он промаршировал прочь из комнаты. Все слышали, как открылась парадная дверь. Однако Дадли не двинулся с места, и после нескольких неуверенных шагов тётя Петунья остановилась тоже.
— Что теперь? — рявкнул дядя Вернон, снова появившись в дверном проёме.
Казалось, что Дадли отчаянно мучили мысли, которые трудно сформулировать в нескольких словах. После некоторых мгновений внутренних терзаний он, наконец, произнёс:
— Но куда же тогда он собирается отправиться?
Дядя Вернон и тётя Петунья поглядели друг на друга. Было ясно, что Дадли пугал их. Гестия Джонс нарушила тишину.
— Но…вы, несомненно, знаете, куда ваш племянник отправляется? — спросила она смущённо.
— Конечно, мы знаем, — ответил Вернон Дурсль. — Он уезжает с кем-то из ваших, не так ли? Хорошо, Дадли, залезай-ка в машину. Ты слышал, что сказал этот господин, мы торопимся.
Он снова прошествовал почти до самой парадной двери, но Дадли не последовал за ним.
— Уезжает с кем-то из
Гестия выглядела оскорблённой. Гарри встречал такую реакцию и прежде: ведьмы и волшебники, казалось, были ошеломлены тем, как мало интереса проявляли к знаменитому Гарри Поттеру родственники, жившие с ним бок о бок.
— Всё хорошо, — заверил её Гарри, — не стоит беспокоиться, в самом деле.
— Не стоит беспокоиться? — повторила она, повысив голос. — Разве не представляют себе эти люди, через что ты прошёл? Какой опасности ты подвергался? Какое особое положение ты занимаешь в сердцах всех участников движения против Волдеморта?
— Э-э-э… нет, не представляют, — сказал Гарри. — Они думают, что я пустое место, на самом деле, но я уже привык…
— Я не думаю, что ты пустое место.
Если бы Гарри не видел, как двигаются губы Дадли, он, может быть, и не поверил бы в это. В течение нескольких секунд он таращился на Дадли, прежде чем принял тот факт, что это, видимо, сказал его двоюродный брат. В одно мгновение Дадли покраснел. Гарри был смущён и удивлён.
— Ну… э- э… спасибо, Дадли.
Дадли снова вступил в схватку со своими мыслями — их было слишком много, чтобы их можно было выразить — прежде чем пробормотал:
— Ты спас мою жизнь.
— Это не совсем так, — ответил Гарри. — Это была твоя душа, которую мог бы забрать дементор.
Он с любопытством посмотрел на кузена. Они, в сущности, не виделись в течение этого и прошлого лета. Когда Гарри ненадолго вернулся на Прайвет Драйв, то постоянно сидел у себя в комнате. Однако только теперь до Гарри дошло, что чашка холодного чая, на которую он наткнулся этим утром, могла и не быть дурацкой шуткой. Всё же Гарри был слегка тронут, но, тем не менее, он испытал огромное облегчение, поняв, что его двоюродный брат, кажется, исчерпал потребность к проявлению чувств. Открыв ещё один или два раза свой рот, Дадли замолк с пунцовым лицом.
Тётя Петунья разрыдалась. Гестия Джонс бросила на неё одобрительный взгляд, который сменился на гневный после того, как та выбежала вперёд и обняла Дадли, а не Гарри.
— Та-акой сладенький Дадлик, — всхлипывала она на его массивной груди. — Та-а-кой лю-бимый ма-аль-чик…побла-агодари-ил тебя-я…
— Но он вовсе не говорил спасибо, — возмущённо произнесла Гестия. — Он просто сказал, что не считает Гарри пустым местом!
— Да, но в исполнении Дадли это что-то вроде «я тебя люблю», — пояснил Гарри, разрываясь между раздражением и желанием рассмеяться, поскольку тётя Петунья продолжала тискать Дадли, как если бы тот только что спас Гарри из горящего здания.
— Мы идём или нет? — прорычал дядя Вернон, появляясь вновь у двери гостиной. — Я думал, мы действуем по жёсткому расписанию!
— Да-да, разумеется, — засуетился Дедалус Диггл, который до этого смущённо наблюдал за всем, а теперь, казалось, наконец-то взял себя в руки. — Нам, действительно, нужно идти, Гарри…
Он вышел вперёд и сжал руку Гарри обеими своими руками.
— Удачи! Я надеюсь, мы ещё увидимся. Волшебный мир возлагает все свои надежды на тебя.
— Ох! — выдохнул Гарри. — Хорошо, спасибо.
— Всего хорошего, — Гестия пожала руку Гарри. — Наши мысли всегда с тобой.
— Надеюсь, всё будет хорошо, — ответил Гарри, быстро взглянув на тётю Петунью и Дадли.
— О, я уверен, что, в конце концов, мы станем лучшими приятелями, — промолвил Диггл и, слегка приподняв шляпу в знак прощания, покинул комнату.
Гестия последовала за ним.
Гарри едва подавил в себе желание напоследок напугать Дадли магией, но тот спокойно освободился из маминых объятий и подошёл к Гарри, протянув ему свою большую, розовую руку.
— Чтоб мне провалиться, Дадли! — начал Гарри, хотевший казаться невозмутимым под возобновившиеся рыдания тёти Петуньи. — Неужели дементоры вправили тебе мозги?
— Не знаю, — пробормотал Дадли. — Увидимся ещё?
— Ага, — подтвердил уверенно Гарри, сгребая руку Дадли в свои руки и с силой пожимая её. — Может быть. Береги себя, Большой Ди.
Дадли слабо улыбнулся и потопал прочь из комнаты. Гарри услышал его тяжёлые шаги по гравийной дорожке, а потом хлопание дверцы машины. Тётя Петунья, чьё лицо до этого было скрыто в носовом платке, вздрогнула и огляделась вокруг, услышав эти звуки. Она, видимо, не ожидала обнаружить себя наедине с Гарри. Поспешно сложив свой влажный носовой платок, она проговорила:
— Ну… До свидания, — и пошла к двери, не глядя на него.
— До свидания, — ответил Гарри.
Она остановилась и оглянулась. На мгновение у Гарри появилось странное чувство, что тётя Петунья хочет ему что-то сказать. Она одарила его странным трепетным взглядом, но потом, совсем чуть-чуть качнув головой, спешно вышла из комнаты вслед за мужем и сыном.[3]
Глава 4. Семь Поттеров
Гарри взбежал вверх по лестнице в свою спальню и подошёл к окну как раз в тот момент, чтобы успеть увидеть выезжающую на дорогу машину Дурслей. Между тётей Петуньей и Дадли на заднем сидении виднелся цилиндр Дедалуса. В конце Прайвет Драйв машина свернула направо, её стёкла вспыхнули алым в лучах заходящего солнца, затем она исчезла из вида.
Гарри взял клетку с Хедвигой, «Молнию» и рюкзак, быстрым взглядом обвёл неестественно чистую комнату, затем неловко спустился по лестнице в холл и уложил вещи на нижних ступеньках. Быстро темнело, в вечерних сумерках холл был полон теней. Очень странное чувство — стоять здесь в тишине и знать, что покидаешь этот дом навсегда. Давно, когда он оставался один на то время, когда Дурсли уезжали развлекаться, часы одиночества были редким удовольствием. Тогда он мчался наверх поиграть на компьютере Дадли, прерываясь лишь для того, чтобы стащить что-нибудь вкусненькое из холодильника, или включал телевизор, чтобы пробежаться по каналам и найти что-нибудь, к чему лежало бы сердце. Воспоминание о тех временах отозвалось странным чувством опустошения, словно воспоминание о младшем брате, которого он потерял.
— Не желаешь в последний раз взглянуть на это место? — спросил он Хедвигу, которая всё ещё дулась, спрятав голову под крыло. — Мы никогда сюда больше не вернёмся. Тебе не хочется вспомнить хорошие моменты? Посмотри на этот половик. Какие воспоминания… Дадли рвало на него после того, как я спас его от дементоров… Ты не поверишь, но, кажется, он всё-таки мне благодарен… А прошлым летом Дамблдор перешагивал этот порог…
На мгновение Гарри потерял нить размышлений, и Хедвига совсем не собиралась помогать ему с воспоминаниями, а так и продолжала сидеть, не показывая голову из-под крыла. Гарри повернулся спиной к входной двери.
— А здесь, — он открыл дверь под лестницей, — здесь я спал! В то время ты меня ещё не знала. Ничего себе! Такая маленькая! Я и забыл…
Гарри оглядел сложенные туфли и зонтики,
