Гарри Поттер и философский камень

— Да, — подтвердила профессор Макгонаголл. — И вы наверняка не расскажете мне, зачем вы пришли?

— Я должен передать Гарри его дяде и тёте. Теперь они его единственные родственники.

— Вы хотите сказать… вы, что, имеете в виду людей, которые живут здесь? — вскричала профессор Макгонаголл, вскакивая и указывая на дом № 4. — Дамблдор, вы этого не сделаете. Я наблюдала за ними весь день. На свете нет больше людей, настолько непохожих на нас. А этот их сын, — я видела, как он пинал свою мать и орал, требуя конфет, пока они шли по улице. И Гарри Поттеру придётся жить здесь!

— Для него это самое лучшее, — уверенно ответил Дамблдор. — Его дядя и тётя смогут рассказать ему всё, когда он подрастёт. Я написал им письмо.

— Письмо? — слабым голосом повторила профессор Макгонаголл, вновь усаживаясь на ограду. — Дамблдор, неужели вы и впрямь думаете, что всё это можно объяснить в письме? Этим людям никогда не понять его. Мальчик станет знаменитостью, легендой, — не удивлюсь, если в будущем сегодняшний день назовут Днём Гарри Поттера, про Гарри напишут книги, каждый ребёнок в нашем мире будет знать его имя!

— Вот именно, — подтвердил Дамблдор, серьёзно глядя на неё поверх очков. — И этого довольно, чтобы вскружить голову любому. Стать знаменитым прежде, чем научиться ходить и говорить! Из-за того, чего он даже не помнит! Разве вы не видите, насколько полезнее для него подрасти вдали от всего этого, пока он не будет готов это принять?

Профессор Макгонаголл открыла было рот, собираясь возразить, но передумала и, сглотнув, согласилась:

— Да, да… конечно, вы правы. Но как мальчик попадёт сюда, Дамблдор?

Она внезапно окинула взглядом его плащ, словно подумала, что Дамблдор прячет Гарри под ним.

— Его привезёт Хагрид.

— Вы считаете, это — разумно — доверять Хагриду такое ответственное дело?

— Я бы доверил Хагриду и свою жизнь, — отозвался Дамблдор.

— Я не сомневаюсь в его душевных качествах, — нехотя пояснила профессор Макгонаголл. — Но вы ведь не станете отрицать, что он небрежен и склонен к… что это?

Окружавшую их тишину нарушил громкий рокот. Пока они оглядывались по сторонам в поисках горящих фар, звук усиливался и, наконец, перерос в настоящий рёв; оба, подняв головы, взглянули на небо, и тут гигантский мотоцикл, появившись словно из ниоткуда, приземлился перед ними.

Как ни огромен был мотоцикл — это было ничто по сравнению с человеком, сидевшим на нём. Ростом он был с двух обычных людей и, по меньшей мере, с пяти — в ширину. Вид великан имел довольно устрашающий, — длинные пряди чёрных кустистых волос и бороды скрывали большую часть лица; ладони его были размером с крышку мусорного бака каждая, а ступни ног в кожаных ботинках — с детёнышей дельфина. В громадных, мускулистых руках он держал свёрток из одеял.

— Хагрид, — с облегчением промолвил Дамблдор. — Наконец-то. А откуда у тебя мотоцикл?

— Одолжил, профессор Дамблдор, сэр, — объяснил гигант, осторожно слезая на землю. — У молодого Сириуса Блэка. Я привёз его, сэр.

— Не было никаких затруднений?

— Нет, сэр, — дом уж лежал в руинах, но я успел его унести прежде, чем вокруг столпились магглы. Он заснул, када мы пролетали над Бристолем.

Дамблдор и профессор Макгонаголл склонились над свёртком. В нём, едва видный из-под одеял, спал младенец. На лбу у него, под прядью чёрных волос, виднелся свежий порез причудливой формы, похожий на молнию.

— Так вот куда?.. — прошептала профессор Макгонаголл.

— Да, — кивнул Дамблдор. — Этот шрам останется у него на всю жизнь.

— Вы разве не можете что-нибудь сделать с ним, Дамблдор?

— Даже если бы мог, не стал бы. Шрамы могут быть очень даже полезны. У меня самого есть один — над левым коленом, так он полностью повторяет схему лондонского метро. Ну, давай его мне, Хагрид, нужно довести дело до конца.

— Могу я… могу я попрощаться с ним, сэр? — попросил Хагрид. Он склонил к Гарри огромную, косматую голову и неуклюже поцеловал мальчика, уколов бородой. Внезапно великан взвыл, словно раненая собака.

— Шшш! — прошипела профессор Макгонаголл. — Разбудишь магглов!

— П-п-простите, — всхлипнул Хагрид, доставая большой, весь в пятнах, носовой платок и пряча в него лицо. Но я н-н-не могу этва вынести… Лили и Джеймс мертвы… И бедняжка Гарри остаётся с магглами…

— Да, да, это ужасно, Хагрид, но всё же возьми себя в руки, не то нас заметят, — прошептала профессор Макгонаголл, осторожно похлопывая его по плечу; Дамблдор в это время переступил через низенькую садовую ограду и приблизился к входной двери. Он бережно опустил Гарри на крыльцо, вынул из кармана письмо, спрятал его между одеял и затем вернулся к остальным. С минуту они стояли, глядя на свёрток.

Плечи Хагрида дрожали, профессор Макгонаголл отчаянно моргала, а обычный яркий блеск в глазах Дамблдора, казалось, внезапно пропал.

— Что ж, — наконец произнёс Дамблдор, — вот и всё. Нам здесь больше нечего делать. Теперь лучше присоединиться к празднующим.

— Да, — осипшим голосом отозвался Хагрид. — Я должен вернуть Сириусу Блэку его мотоцикл. Доб’ночи, профессор Макгонаголл. Профессор Дамблдор, сэр…

Вытирая повлажневшие глаза рукавом куртки, он вскочил на мотоцикл и завёл мотор; мотоцикл с рёвом поднялся в воздух и исчез в ночном небе.

— Что ж, думаю, мы скоро увидимся, профессор Макгонаголл, — попрощался Дамблдор, кивнув ей. В ответ профессор шмыгнула носом.

Дамблдор развернулся и направился вдоль по улице. Дойдя до поворота, он остановился и вынул гасилку. Щелчок — и двенадцать ослепительно-белых шаров вернулись в свои фонари. При их свете он разглядел, как полосатая кошка на другом конце улицы скользнула за угол. На пороге дома № 4 виднелся маленький свёрток из одеял.

— Удачи, Гарри, — прошептал Дамблдор. Он повернулся на каблуках и исчез, взмахнув плащом.

Лёгкий ветерок шевелил листья живых изгородей на Бирючинном проезде, тихо и опрятно лежавшем под чернильно-синим небом. Гарри Поттер, не просыпаясь, перевернулся на бок в одеялах. Детская ручка накрыла конверт с письмом. Он спал, не зная ни о том, что особенный; ни о том, что знаменит; не зная, что через несколько часов его разбудит крик миссис Дёрсли, которая откроет дверь, чтобы выставить на крыльцо пустые бутылки из-под молока; не зная, что следующие несколько недель кузен Дадли будет щипать и тыкать его… Он не знал, что в то самое время люди по всей стране тайно встречались, поднимая стаканы в его честь, и вполголоса произносили:

— За Гарри Поттера — за мальчика, который выжил!

ГЛАВА ВТОРАЯ ИСЧЕЗНУВШЕЕ СТЕКЛО

Почти десять лет минуло с тех пор, как Дёрсли, проснувшись, нашли на крыльце собственного