Рон хотел прогулять гербологию и отправиться прямиком в хижину. Но Гермиона и слышать об этом не желала.
— Гермиона, сколько раз в жизни мы увидим, как вылупляется дракон?
— У нас уроки, мы влипнем в неприятности, и это ещё ничего по сравнению с тем, что будет с Хагридом, когда кто-нибудь узнает про…
— Молчи! — прошипел Гарри.
Малфой был всего в паре шагов от них и замер, навострив уши. Сколько он успел услышать?
Выражение лица Малфоя Гарри совсем не понравилось.
Рон и Гермиона пререкались всю дорогу по пути в теплицы, и, наконец, Гермиона согласилась сбегать к Хагриду на перемене. Когда в конце урока из замка донёсся звонок, все трое побросали совки и понеслись на опушку леса. Встречая их, Хагрид был весь красный от волнения.
— Почти что вылез, — он проводил их в хижину.
Яйцо лежало на столе. Время от времени раздавался громкий треск. Дракон явно шевелился внутри, — из яйца доносилось странное щёлканье.
Они подвинули стулья ближе к столу и наблюдали, затаив дыхание.
Неожиданно скорлупа раскололась. На стол шлёпнулся новорождённый дракон. Лишь с большой натяжкой можно было назвать его симпатичным, — Гарри показалось, что он похож на чёрный, сморщенный зонт. Шипастые крылья были чересчур большими по сравнению с тощим, блестяще-чёрным телом. У него была длинная морда с широкими ноздрями, проклюнувшиеся рога и жёлтые глаза навыкате.
Дракон чихнул. Из ноздрей посыпались искры.
— Ну разве он не
— Вы гляньте, он узнаёт свою мамочку! — восхитился Хагрид.
— Хагрид, — осторожно позвала Гермиона, — а как быстро растут норвежские драконы?
Хагрид собирался ответить, как вдруг с лица его сбежала краска, — он вскочил на ноги и бросился к окну.
— Что такое?
— Кто-то подсмотрел в щель между шторами — мальчишка — вона, бежит к замку.
Гарри кинулся к двери и выглянул наружу. Даже на расстоянии ошибиться было невозможно.
Малфой видел дракона.
Всю следующую неделю, ухмылка, то и дело мелькающая на лице Малфоя, выводила их из себя. Теперь они постоянно сидели в хижине Хагрида, пытаясь образумить его.
— Отпусти его, — убеждал Гарри. — Просто выпусти его на волю.
— Не могу, — отвечал Хагрид. — Он слишком маленький. Погибнет.
Они взглянули на дракона. Всего за неделю он вырос в три раза. Из ноздрей у него вырывался дым. Хагрид не выполнял обязанности лесника, потому что был слишком занят драконом. По всему полу валялись пустые бутылки из-под бренди и птичьи перья.
— Я решил назвать его Норбертом, — сообщил Хагрид, глядя на дракона затуманенным от нежности взором. — Теперь он точно меня узнаёт, смотрите. Норберт! Норберт! Где твоя мамочка?
— Так, уже крыша поехала, — шепнул Рон на ухо Гарри.
— Хагрид, — громко сказал Гарри, — ещё пара недель, и Норберт будет размером с твой дом. Малфой может в любой момент донести Дамблдору.
Хагрид закусил губу.
— Я… я знаю, что не смогу держать его здесь вечно, но я не могу бросить его, ну не могу.
Гарри внезапно повернулся к Рону.
— Чарли.
— И у тебя поехала, — констатировал тот. — Я Рон, помнишь такого?
— Нет — Чарли — твой брат Чарли. В Румынии. Изучает драконов. Мы можем отправить Норберта ему. Чарли позаботится о нём, а потом отпустит на свободу!
— Блестяще! — выпалил Рон. — Как тебе, Хагрид?
В конце концов, Хагрид сдался и разрешил им отправить Чарли сову.
Дни тянулись невыносимо. В среду ночью Гарри и Гермионе пришлось ждать одним в гостиной, когда все уже давно разошлись по спальням. Напольные часы у стены едва пробили полночь, когда, наконец, портретный проём открылся. Рон появился словно из ниоткуда, стаскивая на ходу плащ-невидимку Гарри. Он помогал Хагриду кормить Норберта, — теперь дракон питался дохлыми крысами в огромных количествах.
— Он укусил меня! — выдохнул он, показывая им руку, обёрнутую окровавленным носовым платком. — Я неделю не смогу держать перо. Клянусь вам, кошмарнее дракона я никого не встречал, но из рассказов Хагрида выходит, что он — милый пушистый крольчонок. Когда Норберт укусил меня, он отчитал меня за то, что я испугал его. А когда я уходил, он пел ему колыбельную.
От окна донёсся стук.
— Это Ядвига! — воскликнул Гарри, торопясь впустить сову. — Она принесла ответ от Чарли!
Все трое прижались друг к другу и начали читать:
Дорогой Рон,
Как ты? Спасибо за письмо — я буду рад взять норвежского гребнеспина, но доставить его сюда будет непросто. Думаю, лучше всего будет, если его заберут мои друзья — они навестят меня на следующей неделе. Проблема в том, что их не должны заметить с нелегальным драконом.
Вы могли бы подняться с ним на самую высокую башню в субботу, в полночь? Они встретят вас там и заберут дракона, пока ещё темно.
Пришли мне ответ как можно скорее.
С любовью,
Они переглянулись.
— У нас есть плащ-невидимка, — предложил Гарри. — Это будет несложно — думаю, им можно укрыть двоих из нас и Норберта.
То, что они оба согласились с ним, символизировало, какими ужасными были две минувшие недели. Что угодно, лишь бы отвязаться от Норберта — и Малфоя.
Произошла одна заминка. К следующему утру укушенная рука Рона распухла и стала в два раза толще обычного. Он не знал, безопасно ли обращаться к мадам Помфри, — вдруг она распознает укус дракона? К полудню, впрочем, у него не осталось выбора. Кожа вокруг раны приобрела неприятный зеленоватый оттенок. Похоже, клыки Норберта были ядовиты.
В конце дня Гарри и Гермиона поспешили в больничное крыло и обнаружили Рона в постели, в ужасном состоянии.
— Это не только из-за руки, — прошептал он, — хотя такое ощущение, что она вот-вот отвалится. Малфой соврал мадам Помфри, что хочет позаимствовать у меня книгу, и повеселился надо мной от души.
