В тесном загончике для расседлывания полковник Бекетт погладил свою лошадь по холке и сказал мне:
— Ничего, повезет в следующий раз. Я послал то, что вы просили, посылкой. — Потом отвернулся и возобновил разговор с Инскипом и его жокеем о прошедшем заезде.
В тот же вечер мы вернулись в Йоркшир, почти всю обратную дорогу мы с Гритсом проспали на скамьях в задней части фургона.
На следующий день, как и договаривались, я встретился с Октобером в балке, но новостей у меня почти не было, и разошлись мы быстро. Он, правда, сказал мне, что посланный Бекеттом материал собран молодыми энергичными курсантами из военного училища в Олдершоте, им объяснили, что это упражнение на смекалку и самостоятельность, своеобразный конкурс, и победит тот, кто подготовит наиболее полный и осмысленный доклад о жизни порученной ему лошади.
Возвращаясь в конюшню, я размышлял — как, черт возьми, солидно поставлена у полковника Бекетта штабная работа! Однако когда на следующий день я получил на почте посылку, я просто лишился дара речи. В ней было 237 машинописных страниц в картонном переплете — так выглядит рукопись книги. Этот объемистый труд был создан за неделю! Как же должны были работать эти молодые люди? А машинистки?
Уединиться для чтения было делом крайне сложным: с утра и до поздней ночи я все время находился на глазах. В конце концов выбор мой пал на туалет — там я все-таки смогу сосредоточиться и прочитать мощный фолиант. В ту же ночь я дождался, пока все заснут, прошел в конец коридора и заперся в туалете. Если кто-то начнет рваться, скажу — расстройство желудка.
Дело двигалось медленно: за четыре часа я прочитал только половину. От долгого сидения все у меня затекло, я как следует потянулся, зевнул и пошел спать. Никто не пошевелился. Следующей ночью я собрался продолжить чтение и ждал, пока все улягутся. Четверо конюхов ходили в Слоу и сейчас, сидя в холле, обсуждали прошедший вечер.
— А кто это был с Супи? — заговорил Гритс. — Раньше я его не видел.
— Вчера вечером он тоже был, — раздался другой голос. — Странный какой-то тип.
— А что в нем странного? — спросил один парнишка.
— Да так. — Гритс пожал плечами. — Глаза у него вроде как бегают.
— Будто искал кого, — добавил другой голос.
Справа от меня возле стены стоял Пэдди. Он твердо сказал:
— Вы от этого малого держитесь подальше, да и от Супи тоже. Слушайте, что вам говорят. Хорошего от таких не жди.
— Но этот парень, ну, в ярком таком желтом галстуке, он нас всех пивом угостил, верно же? Разве плохой человек стал бы нас пивом угощать?
Пэдди сердито вздохнул — разве можно быть таким наивным?
— Если бы ты был Евой, ты слопал бы яблоко в первую секунду. Тебе бы и змей не понадобился…
Они еще немножко побормотали, поворчали и разошлись по кроватям. Я лежал в темноте с открытыми глазами и думал: кажется, только что я услышал кое-что действительно интересное. Завтра вечером надо будет идти в бар.
Глаза закрывались, но я, с усилием отогнав сон, вылез из теплой постели, снова прошествовал в туалет и читал еще четыре часа, пока наконец не добрался до последней страницы. Я несколько раз менял позу и сейчас сидел на полу, тупо глядя на вделанную в стену арматуру. Истории жизни одиннадцати лошадей были передо мной как на ладони, и я не мог найти в них ничего общего, ни одного связующего звена. Общего для всех. Иногда что-то совпадало у четырех или пяти лошадей — но не всегда у одних и тех же, — например, модель седла, которым пользовались скакавшие на них жокеи, брикетированный корм или аукцион, где они были проданы. Но надежды мои найти на этих страницах ключ к разгадке испарились полностью. Замерзший и подавленный, я поднялся, размял ноги и поплелся спать.
На следующий вечер в восемь часов я отправился в Слоу. Со мной никто не пошел — все парни сказали, что до получки сидят на бобах, к тому же по телевизору показывали автогонки.
В баре, как всегда по средам, никого не было. Супи вместе с его таинственным дружком, разумеется, тоже. Я заказал пива и стал развлекаться возле доски со стрелками: старался попасть сначала в самый большой круг, потом — в меньший и так дошел до самого центра. Время шло. Я взглянул на часы и уже было решил, что притопал сюда впустую, как вдруг через боковую дверь в бар вошел человек. В левой руке он держал стакан с какой-то шипящей, янтарного цвета жидкостью и тонкую сигару. Смерив меня взглядом, он спросил:
— Ты конюх?
— Да.
— У Грейнджера или Инскипа?
— У Инскипа.
Он хмыкнул. Потом прошел внутрь, отпустив за собой дверь.
— Если приведешь сюда завтра вечером одного из ваших конюхов, получишь десять шиллингов… и бесплатное пиво для обоих — сколько выпьете.
Я изобразил на лице интерес.
— А какого конюха? — спросил я. — Любого? Многие и так придут сюда в пятницу.
— Да нет, лучше, пожалуй, завтра. Чем раньше, тем лучше, я всегда за это. А какого… давай-ка ты называй их по именам, а я выберу… Согласен?
Надо же выдумать такую глупость! Не хочет спрашивать прямо, боится — вдруг я запомню, что он хотел видеть именно… меня?
— Ладно. Пэдди, Гритс, Уолли, Стив, Рон, Дэн, Майк…
В глазах его мелькнула искорка.
— Дэн, — выбрал он. — Вроде бы подходящее имя. Приведи Дэна.
— Дэн — это я, — сказал я.
На какую-то секунду его череп покрылся складками, а глаза недовольно сузились.
— Ты что, — рявкнул он, — комедию вздумал ломать?!
— По-моему, — спокойно отозвался я, — вы первый начали.
Он уселся на скамью й аккуратно поставил стакан на стол перед собой.
— Почему ты пришел сюда сегодня один? — спросил он.
— Пивка выпить захотелось.
Наступила тишина — видимо, он обдумывал план кампании. Это был невысокий, приземистый человек в темном костюме, чуть для него тесноватом, под расстегнутым пиджаком я увидел кремовую рубашку с монограммой и желтый шелковый галстук. Пальцы — толстые и короткие, а жирок на шее переваливался на ворот пиджака, однако смотрел он на меня отнюдь не мягким взглядом.
Наконец он сказал:
У вас в конюшне есть такая лошадь Искрометный?
— Есть.
— И в понедельник она скачет в Лестере?
— Вроде бы да.
— И какие у нее шансы?
— Так вы, мистер, хотите, чтобы я вам подсказал, на кого ставить? Что ж, Искрометного готовлю я сам и могу сказать, что в понедельник он ни одну лошадь к себе и близко не подпустит.
— Значит, по-твоему, он выиграет?
— Ну да.
— И ты, наверное, собираешься на него ставить?
— Конечно.
— А сколько? Половину недельного заработка? Фунта четыре?
— Может, и четыре.
— Но ведь Искрометный будет фаворитом. Наверняка. И в лучшем случае ты выиграешь не больше, чем поставил. Еще четыре фунта. Не так уж много, а? Я мог бы помочь тебе выиграть… сотню.
