Время бежало, поезд приближался к городу. Затеянное с таким трудом предприятие, продуманное до мелочей, до минут, могло не состояться совсем.
— Послушайте, — как можно спокойнее сказал охотинспектор. Лица охранника он не видел, тот стоял за его головой.
— Следователь тебя послушает. А мне твои байки слушать недосуг. Предупреждаю — лежи спокойно.
— У меня документы есть. Удостоверение на право ношения оружия. Вот посмотрите.
Ачилов достал из кармана бумажник, протянул за голову.
— Лежи, я сказал. Что у тебя там, не знаю. Может, пусто. В городе разберемся. А то подойду, ты меня еще за ногу уцепишь, да с поезда сбросишь. Нема других. Ишь, бумажник сует. Ты хитрый, а я похитрее буду. Миллионы вожу.
Ачилов бросил бумажник назад, стараясь не промахнуться. Не хватало еще ко всему лишиться документов. Тогда, считай, все окончательно пропало. Да и позору, насмешек не оберешься.
Минуты через три послышался шорох бумаг, недовольное сопенье. Видно, охранник все же решил посмотреть документы. Длилась эта процедура долго, Ачилов начал терять терпение.
— А ну-ка сядь, — скомандовал охранник. — Повернись до меня, я на твою фотографию посмотрю.
Охотинспектор выполнил «приказание», разминая затекшие руки и ноги.
— Похож, — сказал охранник. Он протянул бумажник Ачилову, присел рядом.
— Вы уж простите меня. Тут дело такое — шубы меховые везу, глаз да глаз нужен. Деньги большие, соблазн жуликам. Станции, разъезды проезжаем, я в засаду сажусь. А у вас, извините, вид, имею в виду одежду, как у бродяги. Да еще пистолет. Что подумаешь?
— Ничего, ничего. — Ачилов растирал замерзшие руки. — Я сам виноват. Дело у меня такое, сложное. Он вкратце рассказал о задуманном плане.
— Ну и ну, — покачал головой охранник. — Как посмотрю, хлеб у вас тоже нелегкий. Теперь понимаю. Довезу в лучшем виде. Мы за складами станем, там народу мало бывает. Через пути можно прямо на дорогу выйти… Выходит, мы с вами вроде как одним делом занимаемся — добро народное стережем…
…Когда поезд остановился, Ачилов задворками железнодорожной станции вышел к окраине города. Здесь, на дороге, в тени раскидистого клена, ждало его такси общественного инспектора Дубровина. Отделившись от ствола, таксист недовольно сказал: — Сорок минут, Байрам, жду. С тобой плана не сделаешь.
— Прости, Николай, задержался не по своей воле, поезда долго не было. Теперь жми, — добавил Ачилов свое любимое словечко, устраиваясь рядом с Дубровиным.
— Куда?
— В ущелье.
Таксист удивленно посмотрел на Ачилова.
— Какая там охота?
— Нужно.
…Съеден импровизированный шашлык, распито прихваченное с собой вино, спеты все знакомые песни. Догорает, потрескивая, костерок, плещется прозрачная вода в речушке, шепчутся под легким ветерком пышные кусты. Настроение благодушное, домой не хочется, да и рановато.
— Еще был у нас случай, — начинает рассказывать Виктор. Он лежит на боку, подперев голову рукой. Внимательно слушают девушки, подогнув высоко обтянутые юбками колени. Слушать рассказы Виктора всегда интересно, дух захватывает. Хоть и любит он иногда прихвастнуть.
— Двое с авторемонтного собрались на Карадаш за джейранами. Ну и, видимо, проболтались где — дядя Байрам узнал. Они, правда, особо не таились, машину достали классную, новый легковой вездеход. Километров сто тридцать, чтобы не сбрехать, по асфальту дает. Хвастались ребята — никакой инспектор не догонит. Но они дядю Байрама плохо знали.
Тут подруга Валентины слегка улыбнулась.
— Ты чего улыбаешься? — вскинулся Виктор. — Не веришь?
— Да нет, просто смешное вспомнила, — ответила девушка. — Рассказывай дальше, интересно.
— Значит, плохо они его знали. Не доезжая километров семь до Карадаша, Ачилов меня останавливает и говорит: «Витя, я пешком пойду, а ты объезжай Карадаш с севера, включай фары, из ружья пару раз бахни и гони их прямо к дороге». Тут, чтобы вам понятно стало, была одна закавыка. Карадаш от асфальта не то ров, не то канал отделяет. В незапамятные времена его вырыли для какой-то надобности. Осыпался он, конечно, но машине не преодолеть. Там и трактор запросто застрянет. В одном месте через канал этот деревянный мосток перекинули. И чтобы на асфальт попасть, мосток этот никак не минуешь.
Я, значит, поехал. Кругаля дал километров двадцать пять. Стал к югу забирать помаленьку. Слышу — выстрелы. Здесь, выходит, браконьеры. Я из двух стволов дуплетом в воздух, чтобы погромче было, фару- прожектор врубил. И за ними, догнал их. Гоню прямо к мосту. Они километра на полтора от меня оторвались, радуются: асфальт рядом, а на асфальте у них преимущество в скорости еще больше. А на мостике их Ачилов ждал. Так они ему в руки тепленькими попали, не успели даже сообразить, что к чему…
— Мастер ты заливать, как я посмотрю, — раздался из за кустов голос Ачилова. — Во-первых, было это, когда ты еще пешком под стол ходил, лет девять назад. Мы с Сегленчуком тогда работали…
— Дядя Байрам. — Виктор проворно вскочил, мгновенно покраснев. — Почему вы здесь?!
— Потом скажу. Пил? А ну дыхни?
— Что вы? За рулем? — искренне обиделся Виктор.
— Ладно. Верю. Поедем за город. Бензин возьми в багажнике у Дубровина. Он вверху на дороге ждет. Три канистры я взял. Заодно Николай и гостей твоих в город отвезет. На «Волге» им поудобнее будет.
Ачилов повернулся к девушкам и замер. На него испуганно смотрели глаза дочери хозяина дома номер 5…
«Газик» бойко бежал по ночной дороге. Виктор обиженно молчал. Думал: «Можно было ведь предупредить, что я, пацан несмышленый?..
— Кто эта девушка? — неожиданно спросил Ачилов.
— Подруга Валентины. Гуламова ее фамилия, — неохотно ответил Виктор, не скрывая своего настроения. — Вместе на фабрике работают. Отец у нее шофер.
— Ты не сердись, Виктор, — сказал охотинспектор. — Тут, видишь, какое дело. Я три дня не зря потерял. Потолковал кое с кем. Если слухам верить, Гуламов на Узуне промышляет. Ты на дорогу смотри, а на меня глаза круглые не пяль. Его часто в дальние поездки посылают. Сам просится, ГАИ его не раз проверяло. Но все в порядке. Не выдержал я, сходил к Гуламову, дай, думаю, посмотрю хоть издали, что за хитрый человек такой. Пришел. А твоя подруга как раз мясо джейрана жарила.
— Не моя, Валентины, — угрюмо ответил шофер. Теперь он все понял.
— Все равно. Секретов у тебя от невесты нет. А у нее — от своей подруги. Вот и выходило — мы в пустыню, Гуламов в город, мы домой — он на охоту. Просто и ясно.
— Я же ей не раз говорил: о моих поездках никому ни слова, — буркнул Виктор.
— Значит, плохо говорил.
— Теперь объясню — навек запомнит.
— Палку тоже не перегибай, все в меру хорошо…
Замолчали. Оба привыкли к ночной езде. Машина шла словно в светлом тоннеле, пробитом фарами во мраке. Тускло светились приборы, дрожала в стекле стрелка спидометра. Монотонное шуршание шин навевало дремоту.
Виктор вел «газик» уверенно, с тем обостренным вниманием, которое вырабатывается на горных дорогах. Где в любое мгновение путь может преградить оползень, трещина или еще что. Для ночных поездок по пустыне, где неожиданности подстерегали на каждом шагу и езда требовала мгновенной реакции, незаурядной ловкости, он был незаменим.
