— Впервые слышу.
— Значит, вы не знали командира строительной бригады полковника фон Айзенбаха?!
— Не имел чести быть с ним знаком.
— А с красавицей фрейлейн Региной?
— Не знаю такую…
Григорьев сдержанно засмеялся:
— Бедная фрейлейн Регина! Если бы она сейчас слышала, как от нее отказывается бывший кавалер!
Чтобы уличить Фолькенгауза во лжи, он вызвал через дежурного фон Айзенбаха.
— О-о, герр Фолькенгауз! — воскликнул Айзенбах, войдя в кабинет. — Рад вас видеть живым и невредимым!
Айзенбах положил на стол лист бумаги с нарисованным им по памяти планом исследовательского центра.
— Благодарю вас, — сказал Григорьев. — Можете идти.
Он внимательно посмотрел в поблекшие глаза Фолькенгауза. Тот не выдержал взгляда, опустил голову.
— Я все расскажу…
Сомнений больше не оставалось: немцы работают над созданием бактериологического оружия. Этому следовало помешать, и по указанию генерала Карнеева подполковник Григорьев разработал план ликвидации бактериологического центра в Шварцвальде. Предполагалось подобрать диверсионную группу из числа специалистов-подрывников, переправить ее в нужный район под видом рабочих, насильно угоняемых нацистами в Германию. А главное действующее лицо — советский разведчик — прибудет туда в качестве племянника профессора Шмидта. Старый ученый не переписывается с братом Фрицем, он никогда не видел и своего племянника, который по настоянию отца пошел по линии дяди и сейчас уже закончил четвертый курс химического факультета университета.
— Что же, примем ваш план за основу, — сказал Карнеев. — Детали уточним в процессе работы. Обратите особое внимание на подготовку исполнителей. Слишком дорогой ценой нам придется расплачиваться за малейшую оплошность.
— Понимаю, товарищ генерал.
— Руководителем диверсионной группы мы назначим немца, — продолжал генерал. — Помните, месяц назад был у меня Генрих Циммерман? Он коммунист, ярый противник нацизма! В тридцатых годах его отец, известный немецкий инженер, работал у нас на строительстве металлургического завода. А его сын учился в Германии. Потом Генрих приехал к отцу, женился на русской девушке. У них двое детей. Одно время работал на строительстве сахарного завода в Могилеве. Потом окончил военное училище, стал лейтенантом.
— Генрих Циммерман фигура колоритная, — согласился Григорьев. — И легенда проста: он, немец, якобы был репрессирован и вот теперь желает послужить великой Германии. А в племянники профессору Шмидту предлагаю Алексея Сафронова. Он недавно закончил химический факультет университета. В совершенстве владеет немецким и английским. Да и внешне походит на немца: светлые волосы, голубые глаза, правильные черты лица.
— Где он сейчас?
— В контрразведке Центрального фронта. Стажировку проходит.
— Значит, уже знаком с повадками агентов абвера и гестапо?
— Разумеется. Начальник контрразведки фронта лестно отзывается о нем.
Вечером генерал Карнеев снова позвонил Григорьеву:
— Заходите, у меня товарищ Циммерман…
Беседа была долгой.
— Гитлеровцы намереваются применить средства массового уничтожения, — сказал Карнеев.
— Мы с вами обязаны не допустить подобного преступления. Этим вы одновременно защитите и честь немецкой нации.
— Я согласен, — быстро ответил Циммерман.
— Давайте обсудим некоторые детали вашего задания. Ведь вы по специальности строитель?
— Да. В свое время я закончил строительный факультет Берлинского университета, — ответил Циммерман.
— В моем деле есть запись…
— Я не об этом. Может случиться так, что вы встретитесь со своими однокашниками…
Григорьев раскрыл папку и выложил перед Циммерманом с десяток фотокарточек.
— Посмотрите, пожалуйста, знаком ли вам кто-нибудь?
Циммерман подолгу всматривался в лица.
— Кажется, вот этот — Краузе… Хельмут Краузе, — протянул он генералу фотографию молодого полковника с худым остроносым лицом. — Мы учились вместе… Помню, еще тогда у нас говорили, что у Хельмута дядя близок к руководству нацистской партией.
Кариеев посмотрел на молчавшего Григорьева, потом перевел взгляд на Циммермана.
— Да, вы не — ошиблись. Полковник Краузе служит в главном строительном управлении. С инспекторскими целями он часто ездит на подведомственные строительные объекты государственной важности. Может приехать и на ваш объект.
— Пусть приезжает, — ухмыльнулся Циммерман. — Встречу как однокашника.
Генерал подавил вздох.
— Лучше бы вам никогда не встречаться со знакомыми…
Военнопленный Рихард Форрейтол показал, что его отец работал садовником у профессора Шмидта. Форрейтол подробно рассказал о лесе Шварцвальд, уходящем далеко на восток, о лесном озере, о хуторах, примыкающих к Шварцвальду, и даже нарисовал точный план местности. Упомянул Рихард и о запретной зоне, начинающейся в полутора километрах от Вальтхофа. Объект секретный, видимо, что-то связано с химией.
— Почему вы так думаете? — спросил Григорьев.
— Отец говорил мне, что там работает его хозяин. А ведь профессор Шмидт — известный химик… Отец хвалился, что к хозяину приезжал сам обергруппенфюрер СС Кальтенбруннер, — добавил Рихард.
Это было особенно интересно. Видно, неспроста пожаловал начальник главного управления имперской безопасности рейха к химику-органику.
— Что вы можете сказать об отце? — поинтересовался Григорьев.
— Он честный немец.
— Его отношение к войне?
Рихард замялся.
— Вначале он поддерживал ее. Думал, что быстро все закончится. А потом, когда убили моего старшего брата Иоганна, изменил свои взгляды.
— Что писал вам отец на фронт?
— Ничего особенного. Писал, что помогал молодой хозяйке фрейлейн Регине убираться в доме, когда к профессору приезжал из Белоруссии его сын Альберт.
«Альберт Шмидт! — отметил про себя Григорьев. — Вот у кого можно будет узнать сведения о бактериологическом центре. Отец наверняка рассказывал ему о своей работе».
— В каком районе Белоруссии служит сын профессора? — спросил Григорьев.
— Где-то в районе Минска, точно не знаю…
— Быстрее, быстрее шевелитесь! Не спать на ходу, лодыри, шкуру спущу!..
По лесной дороге шел спецотряд рабочих, недавно привезенных из Белоруссии в Шварцвальд. Колонны направлялись из бараков к «Институту по изучению проблем продления жизни человека» — так называли свой бактериологический центр фашисты.
