Аполлон вышел, а майор вздохнул, взял со стола стакан, дунул в него, и направился к сейфу.
Глава XLIII
В субботу вечером в Аполлонову холостяцкую обитель заглянуло красно солнышко – Клава.
Аполлон серьёзным образом занялся своей книгой – уже написал несколько глав, и вот теперь за чашкой чая обдумывал, как получше и попонятнее раскрыть американскому читателю душу русского народа.
– Клава! – радостно воскликнул Аполлон, когда дверь открылась, и на пороге появилась его ей же суженная суженая. – Как раз к чаю. Сто лет тебя не видел. Как убежала своего комиссара спасать, так – с концами.
Аполлон, хоть и обрадовался – он, действительно соскучился по Клавиному обществу, – но всё же опасался её семейных притязаний. Поэтому и встретил её напоминанием о претенденте на её руку и сердце.
– Привет, – Клава смущённо улыбалась. – Шла мимо, дай, думаю, зайду.
– Правильно сделала, – сказал Аполлон. – Садись, чай будем пить. Настоящий индийский. Со свеженькими конфетами. И из нового сервиза.
Он достал из шкафа недавно приобретенный сервиз, вазу с конфетами 'Мишка на севере', наполнил чашки чаем.
– Какой у тебя красивый сервиз, Аполлон, – сказала Клава, с шумом прихлёбывая чай.
– Правда? Мне тоже нравится. У нас с тобой, как я посмотрю, вкусы совпадают.
– Угу, – согласилась Клава, откусывая 'Мишку на севере'. -…Правда, мягкие. Мои любимые… И тут совпадают…
Конфеты, действительно, были свежие, мягкие – приобретены в Сенске по блату. Всё-таки возить директора спиртзавода что-нибудь да значило.
– Ну что, спасла своего Ваню? – поинтересовался Аполлон.
Ему не терпелось пролить свет на цель сегодняшнего Клавиного визита. Как же – шла мимо, да зашла! Может, как раз в сельсовет потащит расписываться.
– Угу, – Клава всерьёз сосредоточилась на чаепитии.
– Ну и что? – продолжал допытываться Аполлон.
На раскрасневшемся от горячего чая лице Клавы промелькнула озабоченность.
– Да вот не знаю, – в раздумье протянула она. – Он опять предложение сделал…
– Ну а ты?
Клава не спеша отхлебнула чай, откусила конфету.
Аполлону хотелось крикнуть: 'Выкладывай быстрее, чего кота за хвост тянешь?'
– Я ещё не решила, – наконец, по-прежнему задумчиво изрекла она.
– Да что ж ты кота-то за хвост тянешь?! – всё-таки воскликнул он. – Такой парень по ней сохнет, а она…
– Этому парню уже тридцать пять. Ничего, не высохнет, – спокойно отпарировала Клава, – второй год уже сохнет, и хоть бы хны.
– Да ты смотри лучше – от него ж один нос остался, – Аполлон решил напомнить о достоинствах претендента-соперника.
Судя по Клавиной реакции – она беспокойно заёрзала на стуле, – напоминание пришлось к месту и времени.
– Аполлон, – поколебавшись, сказала она, – я что хотела у тебя спросить…
Клава сделала несколько неспешных глотков, опустошая чашку.
– Налей ещё. Очень вкусный. И конфеты тоже…
Аполлон выполнил её просьбу и спросил как можно более доброжелательно:
– Так что ты хотела спросить, Клавочка?
Клава подула в чашку, отхлебнула и сказала, не поднимая глаз:
– Твоя примета… ну, насчёт носа… оказалась правильная…
– О! – воскликнул Аполлон обрадованно. – Проверила?
– Угу, – кивнула Клава, не отрываясь от чашки.
– Ну так в чём же дело? Выходи поскорее за него замуж. Чего ты ещё раздумываешь, глупенькая?
Клава поставила чашку на стол, и подняла, наконец, глаза.
– Аполлончик, – сказала она грустно, – да он же ж вылитый мой покойный Славик… царство ему небесное… Ни поцеловать как следует не умеет, ни…
– О! – перебил её Аполлон. – Мне бы твои заботы! Да ты его сама научи.
– Да пробовала я! Да только он совсем не поддаётся этой учёбе! – раздражённо воскликнула Клава. – Я, говорит, тебе не кобель, а ты мне не сучка. Мы, говорит, люди, и по-людски должны… В общем, упёрся, и ни в какую!
– Да, тяжёлый случай, – задумчиво пробормотал Аполлон, и посмотрел на Клаву.
'Господи, это ж каким балбесом надо быть, чтобы такую! женщину – да только старым дедовским способом, все достоинства оставив позади, вне поля зрения?!'
– Ну а ты сама не пробовала его раздраконить? – спросил он, отхлебнув свой чай.
– Как это… раздраконить? – в глазах у Клавы сверкнул огонёк надежды.
– Ну, приласкать его хорошенько. Мужчины же тоже любят ласку. Особенно те, что в его возрасте.
– Так он же ж не даётся. Что ты, говорит, глупости всякие выдумываешь? – Клава уже просто обиженно жаловалась. – Прямо как я поначалу тебе… – она смутилась. – Ну, целовала я его… А что ещё с ним можно сделать?
– О! Сделать многое можно. Вот ты скажи мне, куда ты его целовала?
– Как куда? – удивилась Клава. – В губы… Ну, в нос ещё…
– Во! – воскликнул Аполлон. – А в другой нос? Ну, тот, что в штанах…
Клава недоумённо уставилась на него.
– Чего? – растерянно проронила она, как бы проверяя, не ослышалась ли.
– А что ты удивляешься? – спокойно сказал Аполлон. – Я же тебя целовал там. И ничего, сижу вот сейчас перед тобой живой и невредимый.
Клава смутилась, и, опустив глаза, вертела в руках чайную ложечку. В смущении она была особенно хороша.
– Ну так что ты на это скажешь? – спросил Аполлон, чувствуя, что её смиренность действует на него возбуждающе.
– Ну… Так ты же мужчина, – пробормотала она совсем тихо и покраснела.
– Вот ты скажи мне, Клавочка, – Аполлон придвинулся к ней вместе со стулом и положил свою руку на её – с ложечкой, – тебе хорошо было?
Клавино опущенное лицо полыхало свежей утренней зарёй.
– Угу, – кивнула она, и добавила: – Очень…
– Ну вот видишь. Ему тоже будет очень хорошо. Тебе, главное, надо его завести…
– Как он свой трактор заводит? – оживилась Клава.
– Во-во, как трактор… Сначала – 'пускач', а потом – основной мотор, и поехали… Вот как его заведёшь, так и поедешь… Знаешь, какие штуки он будет с тобой выкидывать? Не нарадуешься. Делай с ним тогда, что хочешь.
– Правда, что ли? – спросила всё ещё недоверчиво Клава, и подняла глаза. В них уже была видна заинтересованность.
– Ну конечно! – воскликнул Аполлон, и поцеловал Клаву в щёчку. – Хочешь на мне потренироваться? – спросил он с лукавством в глазах. – Сама убедишься, что я не обманываю.
