Она ведет меня за собой из гостиной.
На ходу говорит:
— Даже не знаю, как бы я объяснила все это мужу, если бы он сейчас пришел. Но теперь-то уже кому какое дело, верно? Ведь в конечном итоге всем уже давно на все наплевать. Да и вообще, все, что могло произойти, уже произошло. Кстати, его зовут Фред. Мужик он порядочный и очень работящий. И еще заботливый.
И вот она провожает меня до двери, которая все это время оставалась открытой. До двери, которая все утро впускала в дом солнце и свежий воздух, и еще звуки с улицы, а мы ничего этого не замечали. Я выглядываю наружу и, Господи, в утреннем небе висит луна, вся такая белая. Не припомню, чтобы я видел в своей жизни что-то подобное. Но я боюсь сказать хоть что-то. Да, я боюсь. Мало ли что может произойти. Вдруг я расплачусь. Или сам не пойму, что сказал.
— Может, когда-нибудь ты вернешься, а может, и нет, — говорит она. — Покой, он ведь ненадолго приходит. Скоро у тебя опять станет муторно на душе. Может, из этого всего получится неплохой рассказ, — говорит она. — Но даже если и так, я ничего не хочу об этом знать.
Я прощаюсь с Ней. Она не говорит мне больше ни слова. Молча смотрит на свои руки, потом прячет их в карманы платья. Качает головой. Возвращается в дом и на этот раз закрывает за собой дверь.
Я иду по тротуару прочь. На том конце квартала какие-то дети пинают футбольный мяч. Но это не мои дети, и не ее. Повсюду одни сплошные листья, даже в канавах. Куда ни глянь, везде кучи этих листьев. Я иду, а они все срываются и падают с веток. Шагу не сделаешь без того, чтобы не наступить на листья. Кому-то придется порядком потрудиться. Кому-то придется взять метлу и все убрать.
