Витамины

Эл­лингтона. Я прижимался к ней, вдыхал аромат ее во­лос, сжимал ее талию, когда мы кружили по ковру. Танцевать с ней было потрясающе приятно. Я был единственным парнем на вечеринке, я и семь деву­шек, остальные шесть танцевали друг с дружкой. В гос­тиной было на что посмотреть.

Когда я вышел за чем-то на кухню, за мной вошла Донна с пустым стаканом. На кухне в тот момент ни­кого не было, я слегка приобнял ее. Она прижалась ко мне. Стоим, хорошо так обнимаемся.

А она возьми да скажи:

— Не надо. Не сейчас.

Когда я услышал это «не сейчас», сразу ее отпус­тил. Мне показалось, это все равно поманить деньга­ми в банке, до которых не добраться.

Я сидел за столом и вспоминал про то, как мы об­нимались, и тут как раз появилась Шейла со своим пальцем.

Я еще некоторое время думал о Донне. Прикон­чил свой коктейль. Снял трубку с телефона, чтобы не звонили, и направился в спальню. Я разделся и лег рядом с Пэтти. Полежал немного, чтобы рассла­биться. Затем принялся за дело. Но она не просну­лась. Ну и я после закрыл глаза.

А когда их открыл, была уже вторая половина дня. В постели я был один. В окно хлестал дождь. На подушке Пэтти лежал пончик, а на тумбочке стоял ста­кан воды. Я еще не протрезвел и ничего не понимал. Помнил только, что сейчас воскресенье и что скоро Рождество. Я съел пончик и выпил воду. Я заснул снова и проснулся, уже когда услышал, как Пэтти пылесосит. Она вошла в спальню и спросила про Шейлу. Тогда- то я и сказал ей, что Шейла уехала в Портленд.

Примерно через неделю после Нового года мы с Пэтти решили выпить. Она только что пришла с ра­ боты. Было не так уж поздно, но темно и промозгло. Через два часа мне нужно было уходить на работу. Ну а пока мы пили виски и болтали. Пэтти устала. Она вся погрузилась в уныние и в свой третий кок­тейль. Никто не покупал витамины. Девушки разбе­жались, — осталась только Донна и еще Пэм, сравни­тельно недавно появившаяся девушка, клептоманка. Мы говорили о плохой погоде и о том, сколько надо брать с собой талончиков за парковку, чтобы нор­мально ездить. Потом стали обсуждать, насколько лучше нам жилось бы, если бы мы переехали в Ари­зону, или куда-нибудь еще в этом роде.

Я сделал нам еще по стаканчику. Затем выглянул в окно. Идея насчет Аризоны была не так уж плоха.

Пэтти процедила:

— Витамины ....

Взяла свой стакан и бросила туда лед.

— Черт побери! В детстве я и представить себе не могла, что буду этим заниматься. Господи, я никогда не думала, что, когда вырасту, буду торговать вита­минами. Ходить по квартирам и впаривать людям витамины. Это просто за гранью. В голове не укла­дывается.

— Я тоже так не думал, детка, — сказал я.

— Вот-вот, — подхватила она. — Ты выразился ко­роче.

— Детка...

— Не сюсюкай. Тяжело, братец. Жизнь нелегкая штука, как ни крути.

Казалось, она что-то обдумывает. Потом Пэтти тряхнула головой, допила коктейль и сказала:

— Мне они уже снятся, эти витамины. Мне нет по­коя. Нет никакого покоя! Ты хотя бы, как выйдешь с работы, можешь сразу забыть о ней. Наверняка тебе ни разу не снилось, как ты натираешь полы, или чем ты там еще занимаешься. Когда ты уходишь с этой чертовой работы, дома она тебе не снится! — вы­ крикнула она. — Ведь так?

— Я не помню — мне вообще ничего не снится, — от­ветил я. — Я просыпаюсь и не ничего помню. — Я пожал плечами. — Охота мне была следить за тем, что проис­ходит в моей голове, когда я сплю. Мне все равно.

— Так не бывает — тебе снятся сны! — воскликнула Пэтти. — Если даже ты и не помнишь их. Они всем снятся. Если бы тебе не снились сны, ты бы сошел с ума. Я читала об этом. Это отдушина. Люди спят, и им снятся сны. Иначе они сойдут с ума. Но когда сплю я, мне снятся витамины. Ты понимаешь, о чем я говорю? — она пристально на меня посмотрела.

— И да и нет, — ответил я.

Это был непростой вопрос.

— Мне снится, как я продаю витамины, — продол­жила она. — Я их продаю, потом они мне снятся... получается, что я торгую витаминами круглые сут­ки. Боже, разве это жизнь?

Она допила коктейль.

— А как Пэм поживает? — спросил я. — Все еще под­воровывает? — Мне хотелось сменить тему, но ниче­го лучше я придумать не смог.

— Черт, — сказала Пэтти. И покачала головой. Мы стали слушать шум дождя.

— Никто не продает витамины, — снова заговори­ла Пэтти. И схватила стакан, но он был пуст. — Ни­ кто не покупает витамины. Вот что я пытаюсь тебе сказать. Ты меня слышишь?

Я поднялся, чтобы налить нам еще.

— А у Донны как дела? — спросил я. А сам читаю этикетку на бутылке, жду.

Пэтти сказала:

— Ей удалось продать немного позавчера. Это все. Это все, чего мы добились на этой неделе. Не удив­люсь, если она уйдет. Я не буду в претензии. — Так и сказала. — Будь я на ее месте, точно бы ушла. Но ес­ли она уйдет, то что будет? Тогда я опять вернусь к тому, с чего начинала, вот что будет. Опять все с нуля. Середина зимы, люди кругом по всей стране болеют, умирают, но никому и в голову не приходит купить витамины. Я и сама уже вся больная, полная чертовщина.

— Что с тобой, детка? — я поставил стаканы на стол и сел. Она продолжала, словно я ничего и не сказал. А, может, так оно и было.

— Единственный мой клиент — я сама, — сказала она. — Мне все кажется, что эти витамины полезны для кожи. Как тебе моя кожа? Интересно, бывает ли передозировка витаминов? Я уже дошла до того, что в сортир не могу сходить по-человечески.

— Детка... — сказал я.

Но она продолжала:

— Тебя не волнует, принимаю я витамины, не при­нимаю... Вот в чем дело. Тебя вообще ничего не вол­нует. У меня сегодня, когда лил дождь, сломался дворник, я чуть не попала в аварию, — остановилась в последний момент.

Мы все пили и говорили, до самого моего ухода, в смысле, на работу. Пэтти собиралась, если, конеч­ но, не заснет, поваляться в ванной.

— Засыпаю на ходу, — сказала она. — Витамины. Ви­тамины — это для нас все, — сказала она. Она осмот­рела кухню, заглянула в свой пустой стакан. Ее раз­везло, но она разрешила мне поцеловать себя. Затем я отправился на работу.

Было одно местечко, куда я захаживал после ра­боты. Я начал ходить туда ради музыки, ну и к тому же там можно было пропустить стаканчик, когда все вокруг закрывалось. Место называлось «Офф- Бродвей». Это было негритянское заведение, не­подалеку от негритянского квартала. Заправлял там негр Хаки. Посетители собирались здесь обыч­но уже тогда, когда в других местах прекращалось обслуживание. Заказывали они чаще всего «мест­ные» напитки —то есть кока-колу с убойной дозой виски, — или проносили с собой напитки под по­лой пальто, заказывали колу с виски, а выпив его, смешивали свои коктейли.

Бывало и такое, что один негр бил другого бутыл­кой по голове. Говорили, что как-то один чувак под­ крался к другому в сортире и перерезал ему горло, пока у того руки были заняты. Но лично при мне ни­чего подобного не случалось. Ничего, с чем не спра­вился бы Хаки. Хаки был здоровенным негром с бритой башкой, которая блестела в свете флюорес­центных ламп. Он носил гавайские рубашки навы­пуск. Мне кажется, у него что-то было вшито в ре­мень. Что-то такое, наверное, тяжеленькое. Стоило кому-то разбушеваться, Хаки подходил к нему, клал руку на плечо и говорил пару ласковых. И все. Вот уже много месяцев я регулярно захаживал в это местечко. Мне льстило, что Хаки разговаривает со мной,