[83] Усталые люди щурились от ярких лучей, медленно ступая по каменистой земле. То рыжая, то серая пыль сопровождала их, стараясь забраться поглубже в горло.
— Скажи Фока, а как ты добился нашего перевода в полевые войска? — спросил старый солдат с косматыми седыми усами и глазами обезумевшей рыбы.
— Просто я пригрозил магистру распространить волю цезаря гораздо шире, чем он надеялся. Он все хорошо понял, прочтя мое письмо. Лучше сделать то, что император уже повелел, чем ждать пока вся граница потребует денег.
— Так ведь ты не умеешь писать?
— Так я ничего и не писал.
Старик захихикал. Потом вытер со лба пот рукавом и сказал:
— Молодец ты, Фока!
Разные слухи ходили в приграничном селении. Одни говаривали, что Фока с приятелями подбросил командующему силами Фракии письмо с угрозой поднять большой мятеж, если требования солдат не будут удовлетворены или начальство вдруг примется искать виноватых. Другие крестились и уверяли: все это бабьи сказки, государство само проявило щедрость к военным людям. Об истинном легко было догадаться, хотя никто не желал его признавать.
— Тоска… — выдохнул рыжебородый десятник.
— Пойду к своим парням, — попрощался Констант.
Воины устало ступали дальше. Шуршала и пылилась земля. Слева от колонны зеленел лес, покрывавший возвышенности; справа — шептали на ветру зеленые склоны. Большие камни украшали их то здесь, то там.
— Разве это дорога? — проворчал старый солдат. Рыбьи глаза его пополнились желтоватой влагой.
— Ты прав, — задумчиво ответил рыжий десятник.
Легкий ветер играл молодой травой, заставлял шелестеть деревья, помогал людям легче дышать. Византийская армия была на марше четыре дня. В минувший вечер солдатам объявили приказ магистра двигаться в полном вооружении. Незадолго до этого произошла стычка у одного селения, в котором засела шайка варваров. Склавины забросали дротиками пеший отряд, не ожидавший встречи с врагом.
Фока утомленно оглядел своих воинов. Затем, поднеся руку к шлему, принялся разглядывать горы. Солнце больше не раздражало его. Мешаясь с серыми глыбами, деревья росли местами редкими группами, местами густо, превращаясь в непролазный сосновый лес. Фока потер пальцами лоб, размазывая желтую пыль.
— Слышишь меня, кум! — окликнул он старика.
— Да, командир.
— Вот что, Орест, скажи моим людям: как только скифы нападут надо бежать в лес и спасать свои шкуры. Подыхать нам тут нечего. Посмотри сам. Наши дозоры по левому флангу черт знает где. Куда подевалась половина конницы, в голове не укладывается…
— Не разумно идем, — подтвердил ветеран.
— Вон тот отряд вообще в ста шагах от нас движется. Варвары наверняка обрушатся с левой стороны. Колонна растянута неимоверно. Легче всего врагу напасть с головы и хвоста, всюду в лесу склавин нет. Вырваться можно.
— Что ты Фока! Спаси нас Христос!
— Передай, как я сказал. Но никому лишнему. Когда варвары нападут все побегут вниз от атаки и, наверняка, достанутся их коннице. Если спокойно дойдем до поместья, передай парням, что…
Всадник, промчавшийся сквозь разбредшихся солдат, неожиданно прервал Фоку.
Рыжебородый сощурился, старясь разглядеть, что происходит впереди.
— Голоса! Кричат! — испуганно пробубнил молодой воин.
— Слышу! — отрезал десятник. Подумал: «Неужто угадал?»
Колонна ожила, наполнившись гулом:
— Варвары! Скифы напали! Окружают! Конница бежит!
Вновь появился всадник. Его остановили, поймав коня под уздцы.
— Говори, что случилось!? — закричал сотник.
— Скифы атакуют… В голове колонны… Таксиархия Святого Петра… Наши пробились с той, стороны холма… Там готы, гепиды… Пусти… Бой!
— Что мне делать? — завопил сотник. — Где наш трибун!? Не бежать! Я все сейчас узнаю. Дайте мне коня! Слушайте Фоку! Не бежать! Всем стоят здесь, трусливые твари!
Паника усиливалась на глазах. Шум нарастал.
— Строиться в линию! — скомандовал Фока, оглядываясь на уходящего командира. — В линию, я сказал! Марк, подгони сюда тех парней.
Солдаты переговаривались:
— Что мы будем делать? Где наша конница? Откуда здесь варвары? Нас предали! Продали? Надо бежать пока не добрались до нас! Куда? Вниз?
Меч десятника блеснул на солнце.
— На врага! — заревел он, уводя две сотни людей вверх по склону.
— Скифы! Конные скифы нас отрезали! Магистр бежал! Конница уходит! Там тысячи гуннов! Бежим! — донеслось до ушей Фоки. За его плечами многие поворачивали и устремлялись обратно. Вместе с потоком других солдат они, бросая все лишнее, как обезумевшие неслись вниз.
Десяток дротиков ударил в самую гущу отряда Фоки.
— Их здесь мало! В низине нас всех убьют! — подбодрил людей командир, мысленно повторяя слова молитвы.
Колонна уже рассыпалась и бежала. Попытки перестроиться не удавались. Командование слишком поздно поняло, что происходит. Начальников тоже охватил страх. Все потеряло смысл. Неуправляемая масса плыла по земле, ревя от ужаса и боли.
Воины Фоки рубились на горе. Склавин оказалось немного, не более двадцати. Оглядываясь, десятник видел, как всадники убивают тех, кто не последовал за ним. Варварские конные отряды кружились, врезались в беспомощную массу людей. Воины падали от ударов мечей и копий, кричали, сдавались или умирали. Рыжий десятник с ужасом понял: большая часть армии Фракии будет сегодня уничтожена. Он мысленно выругался.
Римляне перебили раненых склавин. Собирали своих пострадавших.
— Орест, я охрип! — прошипел Фока. — Быстро уходим в лес, повтори всем! Всех варваров порубили, никто не ушел?
— Да, господин! — с гордостью подтвердил старик.
— Не называй меня так, — прохрипел десятник. — Я только лишь спас наши жизни.
— Это немало! — возразил чернобородый воин. — Наш магистр чересчур спешил разгромить врага. Навозная голова! Он забыл, что варварам тоже не терпится нас перебить.
— Тогда будем жить и поглядим, что станет, — ответил Фока.
10
Амвросий пускал стрелу за стрелой. Все они втыкались в дерево, но не попадали в цель. Только одна стрела торчала в мишени, очерченной белым кругом на коре. Это была стрела Идария. Он насмешливо поигрывал тетивой.
— Что? — сердито спросил маленький римлянин, ожидая насмешки.
— Ничего, — спокойно ответил друг. — Ты неправильно держишь лук, неправильно целишься, а хуже всего — боишься. Поэтому твои стрелы истыкали все вокруг, но в цель не угодили.
Амвросий нахмурился. Не признать правоты Идария было нельзя.
— Смотри.
