Осторожно

— Конкретно с такой проблемой твоя медсестра не сталкивалась, — сказала Инес. — В общем, надо по­пробовать хоть что-нибудь. Сперва попробуем это. Не выйдет одно, попробуем другое. Жизнь так ведь и устроена, правда?

— Ты на что-то намекаешь? — спросил Ллойд.

— Я ни на что не намекаю. Но ты волен думать что тебе угодно. Это же свободная страна, — сказала она. — Так, теперь я подготовлю все что нужно, а ты сиди тут.

Она порылась в сумочке, но не нашла того, что ис­кала. Она вывернула сумочку на диван.

— Ни единой шпильки, — сказала она. — Черт.

Но эти слова она словно говорила из другой ком­наты. Даже словно он только воображал, что она их говорит. Когда-то, очень давно, они чувствовали, что телепатически читают мысли друг друга. Они могли друг за друга заканчивать фразы.

Она достала маникюрные ножницы, повозилась с ними минуту, и он увидел, что инструмент раздвоил­ся у нее в руках. Теперь из ножниц торчала пилка. Словно она держала в руке небольшой кинжальчик.

— Вот это ты хочешь сунуть мне в ухо? — спросил он.

— А у тебя есть другие идеи? — сказала она. — Или это, или уж не знаю что. Может, у тебя есть каран­даш? Или штопор где-нибудь завалялся? — сказала она и засмеялась. — Не бойся, Ллойд, я тебя не пора­ню. Я же сказала, что буду очень осторожна. Просто оставайся на месте, а я поищу салфетку и сделаю тампон.

Она пошла в ванную. Он сидел на кухонном стуле. Он начал обдумывать то, что должен ей сказать. Он хотел ей сказать, что перешел исключительно на шампанское. Он хотел сказать, что и дозу шампан­ ского уже понемногу снижает. Что переход на пол­ную трезвость — уже вопрос только времени. Но ког­да она вернулась в комнату, так и не смог ничего ска­зать. Он не знал, откуда начать. Она не смотрела в его сторону. Выудила сигарету из груды вещей, кото­рые вывалила из сумки на диван. Прикурила от за­жигалки и встала у окна, выходившего на улицу. Она что-то сказала, но он не разобрал слов. Когда она умолкла, он ее не переспросил. Что бы она ни сказа­ла, ему не хотелось, чтобы она это повторяла. Она потушила сигарету. Но продолжала стоять у окна, наклонившись к стеклу, почти касаясь головой ско­шенного потолка.

— Инес, — позвал он.

Она обернулась и подошла. Он увидел салфетку, обмотанную вокруг пилки.

— Поверни голову и держи ее вот так, — велела она. — Да, вот так. Теперь сиди и не шевелись. Не ше­велись, — повторила она.

— Осторожно, — сказал он. — Ради бога.

Она не ответила.

— Прошу тебя, — сказал он. И больше ничего уже не говорил. Ему было страшно. Закрыв глаза и задер­жав дыхание, он ощущал, как пилка ввинчивается внутрь уха и его зондирует. Ему казалось, что сердце вот-вот остановится. Затем она продвинула пилку чуть глубже и начала водить лезвием вперед и назад, разрыхляя то, что было внутри. В глубине уха он вдруг услышал резкий писк.

— Ай! — вырвалось у него.

— Задела? — Она вынула пилку из его уха и отступи­ла на шаг. — Есть какая-то разница, Ллойд?

Он поднес руки к ушам и наклонил голову.

— Нет, все то же самое, — сказал он.

Она посмотрела на него и прикусила губу.

— Дай я схожу в ванную, — сказал он. — Прежде чем продолжать, мне нужно сходить в ванную.

— Иди, иди,— сказала Инес. — А я спущусь к хозяй­ке и спрошу у нее масла, что ли. А может, у нее и ват­ные палочки есть. Странно, что я не сообразила сра­зу. У нее спросить.

— Отличная идея, — сказал он. — А я пошел в ван­ную.

В дверях она остановилась и посмотрела на него, а потом открыла дверь и вышла. Он прошел через гостиную в спальню и открыл дверь ванной. Просу­нул руку за унитаз и достал бутылку шампанского. Сделал большой глоток. Шампанское было теплым, но пошло легко. Он отпил еще. Сначала он действи­ тельно считал, что сможет не бросать пить, если пе­рейдет на одно только шампанское. Но очень быст­ро обнаружилось, что он выпивает три или четыре бутылки за день. Он понимал, что должен побыст­рее с этим покончить. Но сначала нужно вернуть слух. Все по порядку — как она и говорит. Он допил шампанское и поставил бутылку обратно за унитаз. Потом включил воду и почистил зубы. Утершись по­лотенцем, он вернулся в комнату.

Инес уже вернулась и что-то грела на плите в не­большой кастрюльке. Она посмотрела в его сторону, но сначала ничего не сказала. Глядя поверх ее плеча, он посмотрел в окно. С дерева на дерево перепорх­ нула птица и начала чистить перья. Но если она и издавала какие-то свои, птичьи, звуки, он их не слы­ шал.

Инес что-то сказала, он не разобрал что.

— Повтори, — попросил он.

Она помотала головой и отвернулась к плите. Но потом снова повернулась к нему и произнесла гром­ко и медленно, так что он ее понял:

— Я нашла в ванной твою заначку.

— Я снижаю дозу, — сказал он. Она сказала что-то еще.

— Что?— переспросил он. — Что ты говоришь?

Он и в самом деле не расслышал.

— Поговорим потом,— сказала она.— Нам есть что обсудить, Ллойд. Во-первых, деньги. Есть и другие вопросы. Но сначала займемся ухом.

Она окунула палец в кастрюльку и сняла ее с плиты.

— Пусть минуту остынет, — сказала она. — Слиш­ком горячее еще. Садись. Укрой плечи полотенцем.

Он покорно подчинился. Сел на стул и обернул полотенце вокруг шеи и плеч. Потом стукнул кула­ком по виску.

— Черт бы все это побрал, — сказал он.

Она не подняла голову. Она снова проверила пальцем температуру. Потом перелила жидкость из кастрюльки в пластиковый стакан. Взяла стакан и подошла к нему.

— Не бойся, — сказала она. — Это просто детское масло твоей хозяйки. Я сказала ей, что случилось, и она думает, оно поможет. Естественно, без га­рантии, — сказала Инес. — Но может и размягчить. Она говорит, такое случалось с ее мужем. Говорит, однажды у него из уха выпал кусок серы, словно большая пробка от чего-то. А это была просто уш­ная сера. Она говорит, попробуйте масло. А пало­чек ватных у нее нет. Вот этого я не понимаю, как это у нее нет ватных палочек. Удивительно.

— Хорошо, — сказал он. — Хорошо. Я согласен по­пробовать что угодно. Инес, если я останусь как сей­час, то лучше мне умереть. Ты слышишь? Я не шучу, Инес.

— Наклони голову набок, до упора, — велела она. — Не шевелись. Я буду лить масло, пока ухо не напол­нится, а потом заткну вот этим полотенцем. А ты просто посидишь вот так минут десять. А тогда по­ смотрим. Если не сработает, других идей у меня что-то нету. Просто не знаю, что тогда делать.

— Сработает, — сказал он. — Если не сработает, я найду ружье и застрелюсь. Я не шучу. К тому же мне все равно этого хочется.

Он качнул голову набок. Присмотрелся к обста­новке в этой непривычной перспективе. Но ника­кой разницы с прежним ракурсом не было, кроме того, что все легло набок.

— Еще, — сказала она. Он ухватился за стул, чтобы не потерять равновесие, и наклонил голову еще ни­же. Все вещи в его поле зрения, все вещи в его жиз­ни словно сгрудились в дальнем конце комнаты. Он чувствовал, как теплая жидкость течет ему в ухо. По­том она приложила к уху полотенце и прижала. Не­ много погодя она начала массировать область во­круг уха. Надавила на мягкую впадину рядом с мочкой. Переместила пальцы выше уха и подвигала кон­чиками пальцев. Он уже не понимал, сколько сидит на этом стуле. Может быть, десять минут. Может быть, дольше. Он по-прежнему держался за стул. Когда ее пальцы надавливали сильнее, он чувство­вал, как теплое масло переливается в ушных кана­лах. Когда она нажимала каким-то особым образом, ему казалось, что он слышит тихий шелест.