— Он все это знал, — вяло объяснил Гарри. — Во всем этом он хорошо разбирался, иначе не смог бы дойти и до середины лабиринта. Но если Волдеморт в самом деле задумал тебя убить, шансов не останется.
При упоминании Волдеморта Чо судорожно всхлипнула, но не отвела от Гарри взгляда.
—
— В общем-то, да, — устало согласился Гарри и направился к двери, — не знаю, почему, и никто не знает, так что тут нечем гордиться.
— Не уходи! — воскликнула Чо, похоже, опять сквозь слезы. — Извини, я совсем не хотела вспоминать все это снова… не знаю, почему…
Она опять всхлипнула. Даже с красными и опухшими глазами она все равно была очень красивой. Гарри был совершенно раздавлен. Сейчас его бы вполне устроило простое пожелание счастливого Рождества.
— Я понимаю, что для тебя все это ужасно, — она опять вытерла слезы рукавом. — Я тут вспоминаю Седрика, а ты видел, как он умер… наверное, ты просто хочешь обо всем забыть?
Гарри ничего не ответил: она очень верно все обозначила, но соглашаться он счел жестоким.
— Ты… п-правда замечательный учитель, знаешь, — сквозь слезы улыбнулась Чо. — Прежде у меня никогда не получалось никого Поражать.
— Спасибо, — неловко поблагодарил Гарри.
Секунды текли и текли, а они все смотрели друг на друга. Гарри охватило жгучее желание сбежать из зала, и при этом не было сил даже сделать шаг.
— Омела, — тихо проговорила Чо, показывая на потолок над его головой.
— Да, — кивнул Гарри. Во рту у него пересохло. — Наверное, там полно нарглов.
— Каких нарглов?
— Понятия не имею, — ответил Гарри. Чо шагнула ближе. Мозг Гарри словно поразило ступором. — Нужно спросить у Свихлуны. В смысле, у Луны.
Чо потешно фыркнула полурыданием, полусмешком. Теперь она стояла еще ближе. Гарри мог бы, пожалуй, посчитать веснушки у нее на носу.
— Гарри, ты мне так нравишься…
Гарри перестал соображать. По телу прокатился трепет, парализуя руки, ноги, волю.
Она стояла слишком близко. Он мог разглядеть каждую слезинку, повисшую на ее ресницах.
Гарри вернулся в гостиную полчаса спустя и обнаружил на излюбленных местах у камина Рона и Гермиону; кроме них уже почти никого не осталось, все разошлись спать. Гермиона писала какое-то длинное-предлинное письмо, уже исписала половину пергаментного свитка, и он свисал со стола. Рон лежал на коврике, пытаясь завершить домашнее задание по Трансфигурации.
Гарри рухнул в кресло рядом с Гермионой.
— Ты где застрял? — поинтересовался Рон.
Гарри ничего не ответил. У него был шок. Одна его половина хотела поведать Рону и Гермионе то, что с ним только что случилось, но другая требовала унести эту тайну с собой в могилу.
— Гарри, с тобой все в порядке? — Гермиона взглянула на него поверх вершинки пера.
Гарри нерешительно пожал плечами. Откровенно говоря, он и сам не знал, все ли с ним в порядке.
— Что произошло? — Рон приподнялся на локтях, чтобы разглядеть его получше. — Что случилось- то?
Гарри абсолютно не представлял, с какой стороны подойти к объяснениям, и, кроме того, сомневался, хочется ли ему в них вдаваться. И в тот момент, когда он уже решил ничего не объяснять, Гермиона взяла дело в свои руки.
— Из-за Чо? — деловито спросила она. — Она тебя после занятия подловила?
Опешив, Гарри кивнул. Рон захихикал в кулак, но тут же под взглядом Гермионы стих.
— Ну… э-э… и чего она хотела? — как бы между делом спросил он.
— Она… — хрипло выдавил Гарри, затем откашлялся и попробовал сначала. — Она… э-э…
— Вы целовались? — оживилась Гермиона.
Рон так быстро сел, что его чернильница полетела прочь. Не обратив на это ни малейшего внимания, он впился глазами в Гарри:
— Да ну?
Гарри перевел взгляд с лица Рона, на котором смешивались веселье и любопытство, на сдвинутые брови Гермионы и кивнул.
— ХА!
Рон торжествующе выбросил вверх руку и разразился таким надрывным смехом, что несколько робких второкурсников у окна даже подскочили. Гарри посмотрел, как Рон катается по коврику, и помимо своей воли заулыбался.
Гермиона с видом глубокого отвращения взглянула на Рона и вернулась к своему письму.
— Ну? — Рон наконец поднял на Гарри глаза. — Ну, как это было-то?
Гарри сначала напряженно задумался.
— Мокро, — откровенно признался он.
Рон издал странный звук, нечто среднее между ликованием и досадой.
— Потому что она плакала, — через силу закончил Гарри.
— Ой, — улыбка с лица Рона слегка сползла. — Ты так плохо целуешься?
— Кто его знает, — Гарри в таком аспекте проблему не рассматривал и тут же несколько разволновался. — Может и так.
— Конечно, нет, — рассеянно бросила Гермиона, не отрываясь от письма.
— Откуда ты знаешь? — без обиняков потребовал ответа Рон.
— Потому что Чо сейчас то и дело плачет, — пожала плечами Гермиона. — Она этим занимается и за едой, и в туалете, где ни попадя.
— Ты как считаешь, невинный поцелуй ее развеселит? — ухмыльнулся Рон.
— Рон, — с достоинством начала Гермиона, макая перо в чернильницу, — ты самая толстокожая свинья, которую я имела несчастье встретить на своем жизненном пути.
— С какой это стати? — негодующе возмутился Рон. — Да кто вообще плачет-то, когда его целуют?
— Да, — в легком отчаянии подтвердил Гарри. — Кто?
Гермиона посмотрела на обоих с толикой сожаления.
— Неужели вы не понимаете, каково сейчас Чо? — спросила она.
— Нет, — хором ответили Гарри с Роном.
Гермиона вздохнула и отложила перо.
— Ну ладно, в общем, конечно из-за смерти Седрика ей очень тоскливо. Потом, я предполагаю, она запуталась, потому что раньше ей нравился Седрик, а теперь Гарри и она не может разобраться, кто нравится сильнее. Плюс к этому она наверняка чувствует себя виноватой, что целовалась с Гарри, и думает, что это — оскорбление памяти Седрика, а еще переживает, что о ней люди скажут, если она начнет с Гарри встречаться. Скорее всего, она не может разобраться в своих чувствах к Гарри еще и потому, что именно он был с Седриком, когда Седрик погиб, и вот поэтому для нее все — страшно запутано и мучительно. Ах, да, еще она переживает, что ее исключат из квиддичной команды Равенкло за то, что она плохо летала.
Окончание монолога сопровождалось ошеломленной тишиной, затем Рон выдавил:
— Никто не может чувствовать столько всего сразу, так и свихнуться можно.
— Не стоит думать, что если у тебя набор эмоций как у чайной ложки, то и у всех окружающих он точно такой же, — отрезала Гермиона и раздраженно взялась за перо вновь.
— Она сама начала, — заявил Гарри. — Я вообще не при чем… она вроде только подошла ко мне… а потом сразу я уже весь в ее слезах… я не знал, что и поделать…
