— И вовсе не странное, а очень подходящее, — возразила Гермиона. — Наверное, это какая-то сверхсекретная разработка Министерства… Гарри с тобой правда все нормально?
Гарри в этот момент обеими руками так сильно тер лоб, словно пытался его отутюжить.
— Да… нормально… — он опустил дрожащие руки, — …просто дошло до меня… не очень мне нравится эта Окклюменция.
— По-моему, кого угодно затрясет, если на его разум начнут устраивать набег за набегом, — сочувственно пробормотала Гермиона. — Знаете что, давайте пойдем в гостиную, там нам будет поспокойнее.
Но гостиная, набитая до отказа, ходила ходуном и сотрясалась от смеха: Фред и Джордж демонстрировали последние новинки потешной лавки.
— Головоуборы![212] — провозглашал Джордж, а Фред тем временем размахивал перед учениками остроконечной шляпой, украшенной пушистым розовым пером. — По два галлеона за штуку, следите за Фредом, итак!
Фред, сияя, надел шляпу на голову. В первую секунду он просто приобрел довольно глупый вид, но затем и шляпа, и голова — исчезли.
Нервные вскрики некоторых девочек потонули в общем хохоте.
— И оп-ля! — объявил Джордж, рука Фреда пошарила в кажущейся пустоте над плечами, а потом он взмахнул в воздухе шляпой с розовым плюмажем, и голова появилась вновь.
— Как эти шляпы действуют? — Гермиона забыла про домашние задания и внимательно следила за Фредом и Джорджем. — Я так думаю, наверное, там какое-то Заклинание Невидимости,[213] но придумано неплохо — раздвинуть границы невидимости за пределы заколдованного объекта… хотя, мне кажется, заклинание будет недолговечное…
Гарри ничего не ответил, ему стало совсем худо.
— Придется мне сделать все это завтра, — пробормотал он и засунул обратно в сумку книги, которые только что достал.
— Прекрасно, пометь себе в дневнике добрых дел! — поддержала его Гермиона. — Ничего не забудешь!
Гарри переглянулся с Роном, полез в сумку, вынул дневник и наугад открыл его.
— «
Гермиона просияла.
— Пойду-ка я спать, — Гарри сунул дневник обратно в сумку и мысленно поставил себе на заметку при первой возможности бросить его в камин.
Он пересек гостиную, увернулся от Джорджа, который пытался напялить на него Головоубор и добрался до спокойной, прохладной лестницы, ведущей в спальни мальчиков. Ему было так же плохо, как и в ночь после видения про змею, но казалось, что стоит только лечь, и скоро все пройдет.
Он уже открыл дверь в спальню и зашел, как боль в голове резанула так, словно ему вскрыли череп. Гарри забыл — и где он, и кто он, стоит или лежит.
В ушах зазвенел демонический хохот… давно уже он не был так счастлив… ликуя, восторгаясь, торжествуя победу… замечательное событие произошло, просто замечательное…
— Гарри? ГАРРИ!
Кто-то дал ему пощечину. Безумный хохот смешался с возгласом боли. Ощущение счастья ушло, но хохот было не унять…
Гарри открыл глаза, и тут до него дошло, что этим неконтролируемым смехом заходится он сам. Смех стих, как только пришло осознание, Гарри, задыхаясь, лежал на полу, смотрел в потолок, а на лбу ужасно пульсировал шрам. Над ним, в крайнем волнении, склонялся Рон.
— Что произошло? — поразился Рон.
— Я… не знаю… — Гарри, задыхаясь, сел. — Он так счастлив… так счастлив…
— Сам-Знаешь-Кто?
— Что-то хорошее произошло… — прошептал Гарри. Его трясло так же сильно, как после сцены нападения змеи на мистера Уизли, и было совсем плохо. — Произошло то, чего он ждал.
Слова возникли так же, как тогда, в раздевалке гриффиндорской команды, словно устами Гарри говорил кто-то другой, при этом Гарри был уверен, что слова — правда. Он попытался перевести дух, чтобы его не вырвало на Рона. Хорошо, что Дина и Шеймаса нет, и на этот раз они его не видят.
— Гермиона попросила меня сходить и проверить, как ты, — растерянно пояснил Рон, помогая Гарри встать. — Она сказала, что после того, как Снейп поиграл с твоим разумом, твоя защита ослабеет… не переживай, надеюсь, рано или поздно, будет польза… — доведя Гарри до кровати, он неуверенно взглянул на него.
Гарри безучастно кивнул и рухнул на подушки, от неоднократных за сегодняшний день падений на пол все тело ныло, а боль в шраме так и не прошла. Он не мог удержаться от заключения, что первая попытка взять штурмом Окклюменцию вместо того, чтобы укрепить защиту разума, только ослабила ее, и мучился страшным вопросом — что же могло, четырнадцать лет спустя, так осчастливить Волдеморта.
Глава 25. Букашка на булавке
Сомнения Гарри разрешились уже утром следующего дня. Когда Гермионе пришел
— Что? — в один голос воскликнули Гарри и Рон.
Вместо ответа Гермиона расстелила газету на столе перед ними и показала на десяток черно-белых фотографий, заполнивших всю первую полосу: девять портретов волшебников и на десятом — ведьма. Некоторые из сфотографированных молча скалили зубы, другие с наглым видом постукивали пальцами по рамке своих портретов. Подпись под каждым изображением включала фамилию и преступление, за которое тот был отправлен в Азкабан.
Но внимание Гарри привлекла фотография ведьмы. Как только он взглянул на газетную страницу, ему в глаза тут же бросилось ее лицо. Длинные темные волосы ведьмы на этом снимке неряшливо топорщились, хотя Гарри доводилось видеть их блестящими, гладкими и густыми. С полной высокомерия презрительной улыбкой, играющей на тонких губах, она смотрела на него из-под тяжелых век. Так же, как и у Сириуса, лицо ее хранило следы незаурядной былой красоты, но Азкабан, должно быть, заметно сказался на ее внешности.
Гермиона подтолкнула Гарри локтем в бок и показала на заголовок над фотографиями, который Гарри пропустил, сосредоточившись на Беллатрикс.
— Блек? — вслух возмутился Гарри. — Но?..
