по Астрономии, вернулись Фред и Джордж.
— Рона с Джинни здесь нет? — Фред подтянул кресло и огляделся по сторонам, а когда Гарри покачал головой, продолжил: — Отлично. Мы видели, как они тренировались. Их разгромят в пух и прах. Без нас они ничего не стоят, вообще.
— Да ладно, Джинни еще ничего, — справедливо возразил Джордж, усаживаясь рядом с Фредом. — Я даже представить не могу, как у нее так лихо получается, мы ведь никогда не брали ее с нами играть.
— Она с шести лет забиралась в ваш садовый сарайчик для метел и объезжала все ваши метлы, пока вы этого не видели, — донесся голос Гермионы из-за шаткого штабеля учебников по Древним Рунам.
— Ого, — впечатленно протянул Джордж. — Ну… тогда понятно.
— А Рон все-таки отбивает мячи? — Гермиона выглянула поверх «Магических Иероглифов и Логограмм».
— Ну, может это сделать, если думает, что на него никто не смотрит, — Фред сделал круглые глаза. — Так что в субботу нам остается одно — попросить, чтобы, как только кваффл залетит на его половину поля, зрители дружно отвернулись и о чем-нибудь поговорили между собой.
Он вскочил, возбужденно шагнул к окну и выглянул в окружающую темноту.
— Знаете, единственное, ради чего здесь стоило оставаться, это был квиддич.
Гермиона строго взглянула на него.
— У вас экзамены на носу!
— Я же тебе уже сказал, ТРИТОНы нас не волнуют, — отозвался Фред. — С Прелестями мы уже закруглились, как справляться с теми фурункулами мы разобрались, всего пары капель эссенции мирохлюпа хватило, спасибо Ли.
Джордж протяжно зевнул и уныло уставился в затянутое облаками ночное небо.
— Даже не знаю, хочу ли я смотреть этот матч. Если Захария Смит нас обыграет, я покончу с собой.
— Лучше покончи с ним, — решительно возразил Фред.
— С этим квиддичем одни проблемы, — рассеяно высказалась Гермиона, опять склонившись над расшифровкой рун, — из-за него все зло, и между Домами вражда.
Она оглянулась в поисках своего экземпляра «Силлабария Спеллмана» и тут обнаружила, что Фред, Джордж и Гарри втроем смотрят на нее со смесью неверия и отвращения.
— Ну да! — раздраженно повторила она. — Это же ведь просто игра!
— Гермиона, — покачал головой Гарри, — ты хорошо разбираешься в чувствах и прочей ерунде, но о квиддиче ты понятия не имеешь.
— Может и не имею, — мрачно согласилась Гермиона, возвращаясь к расшифровке, — но зато мое счастье не зависит от вратарских способностей Рона.
И хотя Гарри скорее спрыгнул бы с Астрономической Башни, чем признал правоту Гермионы, но следующей субботой, наблюдая за матчем, он отдал бы сколько угодно галлеонов, чтобы тоже не переживать из-за квиддича.
Самое лучшее, что можно было бы сказать об этом матче: он был коротким, гриффиндорским болельщикам пришлось пережить только двадцать две минуты мучений. Сложнее сказать, что было хуже всего: по мнению Гарри, шансы равно распределялись между четырнадцатым по счету голом, забитым Рону, Слопером, промазавшим по бладжеру, но попавшим битой точно в челюсть Анжелине, и Кирком, заоравшим и рухнувшим с метлы, когда перед ним с кваффлом в руках свечкой взмыл Захария Смит. Гриффиндор проиграл всего десять очков только чудом, потому что Джинни умудрилась схватить снитч прямо под носом хаффлпаффского ловца Саммерби, и поэтому игра закончилась со счетом 240:230.
— Поймала ты мастерски, — заметил Гарри Джинни, когда они вернулись в гостиную, где царила атмосфера наимрачнейших похорон.
— Мне повезло, — пожала плечами Джинни. — Снитч летел не очень быстро, а у Саммерби насморк, он чихнул и закрыл глаза в самый неподходящий момент. В любом случае, когда ты вернешься в команду…
— Джинни, мне запретили
— Тебе запретили до тех пор, пока Амбридж в школе, — поправила его Джинни. — Это две большие разницы. Во всяком случае, если ты вернешься, я буду пробоваться на охотника. В следующем году Анжелина и Алисия уйдут, а я все-таки предпочитаю голы забивать, чем быть ловцом.
Гарри взглянул на Рона — тот с бутылкой бутербира в руке скрючился в углу и неотрывно смотрел в колени.
— Анжелина так и не отпускает его, — словно в ответ на мысли Гарри сказала Джинни. — Говорит, что уверена, он еще себя покажет.
Хотя такая вера Анжелины в Рона Гарри понравилась, но вместе с тем подумалось, что для блага Рона было бы лучше отпустить его из команды. С поля Рон ушел под оглушительный рефрен «Уизли — наш бог», в исполнении ликующих слизеринцев, которые теперь в борьбе за квиддичный кубок стали фаворитами.
Подбрели Фред и Джордж.
— Даже духу не хватило над ним стебаться, — Фред оглянулся через плечо на скорчившегося Рона. — Помните… как он пропустил четырнадцатый…
Он отчаянно замолотил руками, словно барахтался в воде.
— …Ладно, прибережем это для вечеринок, ага?
Вскоре после этого Рон поплелся спать. Перед тем, как пойти в спальню, Гарри выждал время из уважения к чувствам Рона, чтобы тот, если захочет, смог притвориться спящим. Когда Гарри, наконец, поднялся, Рон, как и следовало ожидать, ненатурально громко храпел.
В мыслях о матче Гарри лег спать. Наблюдение с трибун разочаровало до невозможности. Маневры Джинни весьма впечатляли, но Гарри подумал, что доведись ему самому играть, он поймал бы снитч раньше… в один момент снитч завис у лодыжки Кирка и будь Джинни порасторопнее, она могла бы принести Гриффиндору победу.
Несколькими рядами ниже Гермионы и Гарри сидела Амбридж. Пару раз она враскоряку повернулась на него взглянуть, жабий рот при этом растягивался в гримасу, которая, как решил Гарри, должна была обозначать злорадную насмешку. Впотьмах, при этом воспоминании, Гарри бросило в жар от бешенства. Но спустя пару минут пришло в голову, что он, вообще-то, перед сном должен освобождать разум от всех эмоций, как беспрерывно поучал его Снейп в конце каждого занятия по Окклюменции.
Гарри сосредоточился на одну-две секунды, но мысль о Снейпе в довершение всех воспоминаний об Амбридж, настолько усугубила его жгучую обиду, что вместо освобождения разума, Гарри до краев затопила ненависть к этим двоим. Постепенно храп Рона стих и перешел в глубокое ровное дыхание. Гарри, чтобы заснуть, понадобилось гораздо больше времени: тело устало, но голова успокоилась еще нескоро.
Приснилось, что Невилл и профессор Спраут вальсируют в Покоях на Потребу, а профессор Макгонаголл подыгрывает им на волынке. Гарри с удовольствием немного посмотрел на них, а потом решил пойти поискать других членов «ДА».
Но когда вышел из зала, то очутился не перед гобеленом Балбеса Барнабаса, а у горящего факела, закрепленного в каменной кладке. Гарри медленно повернул голову влево. Там, в дальнем конце коридора без окон чернела гладкая дверь.
С нарастающим возбуждением Гарри пошел к двери. Очень странное чувство не покидало его — на сей раз ему, наконец, повезет и дверь удастся открыть… Вот он уже в нескольких шагах от двери и с замиранием сердца видит, что по правому краю пробивается полоска тусклого голубого света… дверь приоткрыта… он протягивает руку, чтобы распахнуть ее настежь и…
Рон по-настоящему громко и раскатисто всхрапнул, и Гарри резко проснулся с протянутой вперед рукой, в темноте, — открывая дверь, находящуюся в сотнях миль отсюда. Со смешанным чувством разочарования и вины он опустил руку. Он понимал, что эту дверь видеть нельзя, не положено, но так измучился от любопытства: «что же там, за ней?» что не мог сдержать досаду на Рона… если бы тот захрапел всего минутой позже…
