— Ну, в общем, — сдержанно произнес он, — думаю… изза тебя.
— В каком смысле? — быстро переспросил Гарри.
Сердце у него бешено заколотилось, в глазах потемнело.
— Короче, — опять протянул Шеймас, все еще избегая взгляда Гарри, — она… ээ… ладно, это не только изза тебя, но еще изза Дамблдора…
— Она верит «Ежедневному Пророку»? — тихо спросил Гарри. — Думает, что я врун, а Дамблдор старый дурак?
Шеймас взглянул на него:
— Да… типа того.
Гарри промолчал. Бросил палочку на прикроватный столик, стащил с себя одежду, в сердцах швырнул в сундук и натянул пижаму. От всего этого ему стало так противно, противно быть тем, на кого вечно пялятся и кого вечно обсуждают. Хоть бы один из них знал, хоть бы один имел понятие, что значит — оказаться на его месте… Миссис Финниган понятия не имеет, дура, — злобно подумал он.
Гарри залез в кровать и принялся тщательно задергивать полог, но не успел задернуть до конца, как Шеймас спросил:
— Слушай… а что былото
Голос у Шеймаса был взволнованный и напряженный. Дин, который склонялся над сундуком, разыскивая тапки, замер, и Гарри понял, что тот тоже внимательно слушает.
— А зачем ты спрашиваешь? — взвился Гарри. — Ты почитай «Ежедневный Пророк», как твоя мамочка! Вот там тебе и расскажут все, что тебе так хочется знать!
— Не наезжай на мою мать! — повысил голос Шеймас.
— Я буду наезжать на любого, кто назовет меня лгуном! — отрезал Гарри.
— Не разговаривай со мной таким тоном!
— Каким хочу, таким и буду разговаривать! — Гарри разозлился настолько, что схватил с прикроватного столика свою палочку. — Не нравится тебе спать со мной в одной комнате, сходи, попроси Макгонаголл, может тебя переселят… и мамочка твоя ныть перестанет…
— Оставь в покое мою мать, Поттер!
— Что случилось?
В дверях появился Рон. Широко открытыми глазами он смотрел то на Гарри, стоявшего на коленях на кровати, с палочкой, направленной на Шеймаса, то на Шеймаса, который замахивался кулаком на Гарри.
— Он наезжает на мою мать! — завопил Шеймас.
— Что? — переспросил Рон. — Да ты что, Гарри бы и в голову… мы же видели твою мать, она нам понравилась…
— Это было до того, как она стала верить каждому слову, что пишет обо мне этот вонючий «Ежедневный Пророк»! — заорал Гарри.
— О… — протянул Рон, на его веснушчатом лице отразилось понимание. — О… понятно.
— А знаете что? — возбужденно воскликнул Шеймас, бросив на Гарри ядовитый взгляд. — Он прав, я в самом деле не хочу больше жить с ним в одной комнате, он тронулся!
— Это чересчур, Шеймас, — заметил Рон, у которого уши уже запылали, что всегда было плохим признаком.
— Чересчур, да? — заорал Шеймас, который в отличие от Рона побледнел. — Ты веришь всему бреду, который он несет о СамЗнаешьКом, ты что, считаешь, он говорит правду?
— Да, я считаю, он говорит правду, — сердито отрезал Рон.
— Тогда ты тоже ненормальный, — с отвращением бросил Шеймас.
— Да? Прекрасно, но к несчастью для тебя, старик, я еще и префект! — ткнул себя пальцем в грудь Рон. — Так что, если не хочешь получить взыскание, закрой свой рот!
Шеймас на несколько секунд замер, словно взвешивая, стоит ли расплачиваться взысканием за то, чтобы сказать все, что думает, но потом с презрительным фырканием развернулся, запрыгнул в кровать и с такой силой дернул полог, что занавеси оторвались и пыльной грудой свалились на пол. Рон с гримасой отвращения взглянул на Шеймаса, а потом перевел взгляд на Дина с Невиллом.
— У когонибудь еще проблемы с родителями изза Гарри? — с нажимом спросил он.
— Мои родители магглы, приятель, — пожал плечами Дин. — Они и знать не знают про смерти в Хогвартсе, потому что я не такой дурак, чтобы рассказывать им об этом.
— Ты не знаешь мою мать, она из любого вытащит все, что угодно! — огрызнулся на него Шеймас. — Да притом твои родители не получают «Ежедневный Пророк». Они не знакомы с нашим Директором, которого выперли из Уизенгамота и Междумагической конфедерации за то, что у него шарики за ролики закатились…
— Моя бабушка сказала, что это все ерунда, — подал голос Невилл. — Она сказала, что это у «Ежедневного Пророка» крыша поехала, а не у Дамблдора. Она отказалась от подписки на него. И мы верим Гарри, — бесхитростно добавил он.
Он залез в кровать и натянул до подбородка одеяло, круглыми глазами глядя на Шеймаса:
— Моя бабушка всегда говорила, что СамЗнаешьКто вернется рано или поздно. Она говорит, если Дамблдор сказал, что тот вернулся, значит, он и правда вернулся.
Гарри ощутил прилив благодарности к Невиллу.
Все замолчали. Шеймас вынул палочку, восстановил полог на кровати и скрылся за ним. Дин лег в кровать, поворочался и затих. Невилл, которому добавить было нечего, с нежностью разглядывал свой кактус, залитый лунным светом.
Рон начал бродить вокруг своей кровати, разбирая вещи, Гарри откинулся на подушки. Спор с Шеймасом его очень задел, потому что Шеймас ему всегда нравился. Как много еще народу считает, что он лжет или сошел с ума?
Неужели Дамблдор тоже так промучился все лето, когда его сначала из Уизенгамота, а потом из Междумагической конфедерации исключили? Может быть именно злость на Гарри несколько месяцев удерживала Дамблдора от общения? Ведь в этом деле они на одной стороне, Дамблдор верил Гарри, объяснил сначала всей школе его версию событий, а потом и всему магическому сообществу. Любой, кто считал Гарри лгуном, должен был так и про Дамблдора подумать, или подумать, что Дамблдора одурачили…
Наступит время, и все поймут, что мы правы, печально подумал Гарри, когда Рон уже залез в кровать и потушил последнюю свечу в спальне. Но сколько же еще таких скандалов, как с Шеймасом, придется вынести, прежде чем это время придет.
Глава 12. Профессор Амбридж
На следующее утро Гарри не успел и носки натянуть, а Шеймас уже быстро-быстро оделся и выскочил из спальни.
Когда за дверью скрылся подол его мантии, Гарри громко спросил вслед:
— Он что, думает, что психом станет, если слишком долго в моей компании пробудет?
— Гарри, не переживай, — пробормотал Дин, цепляя на плечо школьную сумку, — Он просто…
Вероятно, объяснить мотивы Шеймаса Дин не смог и после неловкого молчания тоже вышел за ним следом.
Невилл и Рон пожали плечами с видом, что этоеголичныетрудности, но Гарри легче не стало. Сколько еще таких выходок придется вытерпеть?
Пять минут спустя, по дороге на завтрак, в гостиной их нагнала Гермиона:
— Что-то случилось? Вид у вас совершенно… о, ради всего святого!
