Реймонд Карвер
Те, кто здесь спал
Звонок раздается посреди ночи, часа в три, и пугает нас чуть не до смерти.
— Возьми трубку! — кричит жена. — Боже мой, кто это? Да возьми же!
Я не могу найти выключатель, ощупью пробираюсь в другую комнату, где стоит телефон, и снимаю трубку после четвертого звонка.
— Это Бад? — спрашивает незнакомая женщина. Она совсем пьяна.
— Черт! Не туда попали, — говорю я и даю отбой. Зажигаю свет и иду в уборную, но тут телефон звонит снова.
— Возьми! — отчаянно кричит из спальни жена. — Ради бога, Джек, чего им надо? Я больше не вынесу.
Я бегом возвращаюсь из уборной и хватаю трубку.
— Бад? — говорит женщина. — Что делаешь, Бад?
— Слушайте, — говорю я. — Вы не туда попали. Не звоните нам больше, ясно?
— Мне надо поговорить с Бадом, — отвечает она.
Я даю отбой, дожидаюсь, пока телефон зазвонит опять, снимаю трубку и кладу ее на стол рядом с аппаратом. Но мне все равно слышен женский голос: «Бад, ответь мне, пожалуйста». Я оставляю трубку на столе, гашу свет и закрываю за собой дверь.
В спальне уже горит лампа и моя жена, Айрис, сидит, опершись о спинку кровати и подтянув к себе ноги, укрытые одеялом. Она подложила под спину подушку, закуталась по самые плечи и сидит больше на моей половине, чем на своей. В нижней части кровати уже нет ни простыни, ни одеяла. Если мы хотим спать дальше — а я, во всяком случае, хочу, — нам придется начать с нуля и перестелить все заново.
— Что там за чертовщина? — говорит Айрис. — Надо было отключить телефон. А мы забыли, да? Вот так забудешь раз в жизни отключить телефон, и получай. С ума сойти можно!
Когда мы с Айрис стали жить вместе, моя бывшая жена или дети часто будили нас звонками и начинали трепать нам нервы. Они продолжали звонить по ночам даже после того, как мы с Айрис поженились. Тогда мы завели привычку отключать телефон перед сном. Мы отключали его круглый год, практически каждый вечер. А на этот раз я забыл, только и всего.
— Какой-то женщине нужен
— Она больше не позвонит?
— Нет, — говорю я. — Слушай, я тебя прошу, подвинься малость и дай мне кусочек одеяла.
Она берет подушку и отодвигает ее вдоль спинки на дальний край кровати, потом сама перебирается туда и опять усаживается в той же позе. Вид у нее не сонный. Похоже, она полностью проснулась. Я зале заю в постель и накрываюсь как могу. Но получается неудобно: простыни мне совсем не досталось, только одеяло. Я гляжу вниз и вижу свои ноги, торчащие наружу. Тогда я поворачиваюсь на бок, лицом к жене, и поджимаю ноги, чтобы спрятать их под одеялом. Надо бы перестелить постель. Наверное, мне стоило бы предложить это. Но еще я думаю, что если мы потушим свет сейчас, сию минуту, то нам, возможно, удастся заснуть снова.
— Может, выключим свет, как ты считаешь? — говорю я самым вежливым тоном, на который спосо бен.
— Давай сначала покурим, — предлагает она. — А потом будем спать дальше. Принеси нам сигареты и пепельницу, ладно? Выкурим по штучке.
— Давай лучше спать, — предлагаю я. — Ты посмотри, сколько времени. — Приемник с часами стоит прямо у кровати. И ей, и мне видно, что он показывает три тридцать.
— Да брось ты, — говорит Айрис. — После всего этого мне надо покурить.
Я вылезаю из постели, иду за сигаретами и пепельницей. Мне приходится зайти в комнату с теле фоном, но я его не трогаю. Я не хочу даже смотреть на телефон, но все равно смотрю, конечно. Трубка так и лежит на столе рядом.
Я забираюсь обратно в постель и ставлю пепельницу между нами, на одеяло. Раскуриваю сигарету, отдаю жене, потом закуриваю сам.
Она пытается вспомнить, что ей снилось, когда зазвонил телефон.
— Кажется, вот-вот вспомню, но до конца никак не могу. Что-то про... нет, сейчас уже не знаю, про что. То есть, не уверена. Нет, не помню, — наконец говорит она. — Черт бы побрал эту женщину с ее звонком.
Но мне, говоря откровенно, все равно, что ей снилось. Я хочу снова заснуть, вот и все. Я выкуриваю свою сигарету, тушу ее и жду, пока докурит Айрис. Лежу неподвижно и молчу.
Кое в чем Айрис похожа на мою первую жену: ей тоже иногда снятся страшные сны. Ночью она ме чется в кровати, а утром просыпается вся в поту, в прилипшей к телу рубашке. Так же как и моя бывшая, она любит рассказывать мне свои сны во всех подробностях и рассуждать потом, что они означают или предвещают. Моя первая жена по ночам скидывала с себя одеяло и вскрикивала во сне, словно ее душили. Однажды ей приснилось что-то особенно жуткое, и она ударила меня кулаком по уху. Я спал крепко, без сновидений, но отмахнулся в темноте и попал ей в лоб. Потом мы завопили: лежали и вопили оба разом. Мы сделали друг другу больно, но главное —здорово перепугались. Мы совершенно не понимали, что случилось, пока я не включил лампу, — только тогда мы во всем разобрались. После мы даже шутили — мол, подрались во сне. Но потом стало происходить так много другого, гораздо более серьезного, что нам захотелось забыть об этой ночи. Мы больше никогда о ней не вспоминали, даже когда старались уязвить друг друга.
Однажды ночью я проснулся и услышал, как Айрис скрипит во сне зубами. Это был такой странный звук — прямо у меня над ухом, из-за него я и проснулся. Я потряс ее за плечо, и она смолкла. Наутро она сказала мне, что ей приснился очень плохой сон, но этим и ограничилась. Я не допрашивал ее насчет по дробностей. Если уж честно, я и не рвался узнать, что там было такого плохого, о чем она даже расска зывать не хотела. Когда я сказал ей, что она скрипела зубами во сне, она нахмурилась и ответила, что с этим придется что-то делать. В тот же вечер она принесла домой специальное приспособление под названием «ночной страж» — его полагалось вставлять в рот, когда ложишься спать. Надо же принимать меры, сказала она. Нельзя и дальше скрипеть зубами, так их скоро и вовсе не останется. И она спала с этой штукой во рту с неделю или около того, а потом бросила. Сказала, что она неудобная, и вообще, не очень- то это приятно выглядит со стороны. Кто захочет целовать женщину, если у нее во рту такая штука, сказала она. В этом, пожалуй, был резон.
В другой раз я проснулся, потому что она гладила меня по щеке и называла Эрлом. Я взял ее за руку и сжал ей пальцы. «Что такое? — спросил я. — Что с тобой, милая?» Но вместо ответа она просто отодвину лась назад, вздохнула и снова замерла. На следующее утро, когда я спросил, что ей приснилось этой ночью, она заявила, что не видела никаких снов.
«А кто тогда Эрл? — спросил я. — Кто этот Эрл, с которым ты разговаривала во сне?» Она тогда по краснела и сказала, что не знает ни одного Эрла, да и не знала никогда.
Лампа еще горит, и поскольку я не знаю, о чем еще думать, я думаю о снятой с телефона трубке. На до бы повесить ее и выдернуть шнур. А после можно будет подумать и о том, чтобы еще поспать.
— Схожу разберусь с телефоном, — говорю я. — А потом давай еще поспим.
Айрис стряхивает пепел и говорит:
— Уж теперь-то не забудь его отключить.
Я снова встаю и иду в другую комнату, открываю дверь и зажигаю свет. Трубка так и лежит на столе. Я подношу ее к уху, рассчитывая услышать ровный гудок. Но я ничего не слышу, даже гудка.