развращающе».
Однако в обширнейшей «джеймсиане» произведения, подобные этой пьесе или разоблачительной анонимной книге «Хроника жизни и преступлений Джесси Джеймса», вышедшей через четыре года после его смерти, были редкостью. В сознании американцев прочно укоренилась красивая легенда о благородном разбойнике, которая пронизывает и романы, и мемуары (еще сравнительно недавно, в 1949 году, появились апологетические воспоминания Гомера Кроя «Джесси Джеймс был моим соседом»), и фильмы. Даже такой серьезный режиссер, как Николас Рей, поставивший в 1956 году вестерн «Правдивая история Джесси Джеймса», по словам автора книги о нем Франсуа Трюшо, «обволакивает Джесси Джеймса романтической дымкой». Знаменитый разбойник, пишет далее автор, «остается в нашей памяти рыцарем, скачущим в ночи. Реальность приукрашивается, чтобы дать пищу легенде». Самое интересное, что картина сделана на основе переработанного сценария Наннели Джонсона, по которому за восемнадцать лет до того снят фильм Генри Кинга «Джесси Джеймс», возведший этого бандита на пьедестал национального героя.
Этот вестерн, в котором об отряде Кровавого Билла даже не упоминается, предлагает такую мотивировку причин, толкнувших братьев Джеймс на преступный путь, что только очень черствый человек может отнестись к ним без симпатии и сочувствия. Как и в легенде о Хоакине Муриетте, все начинается с того, что их — мирных фермеров — сгоняют с земли. Только на этот раз виноваты не головорезы- золотоискатели, а железнодорожная компания.
Мы видим Джесси и Фрэнка — почтительных и любящих сыновей, всячески старающихся облегчить жизнь своей матушке. Джесси сосредоточенно работает в саду в тот момент, когда появляется агент компании, пытающийся угрозами заставить семью за бесценок продать дом и усадьбу. Вспыльчивый Фрэнк, возмущенный такой вопиющей несправедливостью, не в силах себя сдержать и избивает агента. Дальше события развиваются стремительно, и каждый их поворот характеризует братьев с самой лучшей стороны. Именно они, например, пытаются подвигнуть фермеров на борьбу с компанией. Но тут приходит известие, что негодяю-агенту удалось получить у шерифа ордер на их арест. Больная мать настаивает, чтобы они скрылись. И пока их нет, агент с подручными осаждает дом. Во время этой гнусной осады мать умирает.
Джесси решает мстить. Другого решения — к этому зритель уже подготовлен — просто не может быть. И он при полном одобрении зала, видевшего, как страдал этот добрый и мужественный юноша, узнав о смерти матери (его играет актер Тайрон Пауэр, знакомый нам по фильму «В старом Чикаго»), убивает агента в салуне, где тот праздновал свою победу. Теперь уже все пути назад отрезаны. Остается только продолжать мстить железнодорожной компании. Братья, собрав единомышленников, начинают грабить поезда, разумеется, отнимая деньги только у богатых пассажиров. При этом они советуют — во избежание повторных осложнений — перестать пользоваться услугами компании.
Итак, Джесси Джеймс разбойничает исключительно из принципиальных соображений. Причем он понимает, что это все-таки не выход и, вняв словам невесты («Убивая людей, ты убиваешь свои лучшие чувства»), добровольно сдается шерифу, хорошему человеку, втайне сочувствующему братьям. Шериф обещает, что дело ограничится всего пятью годами тюрьмы. Однако главный злодей — директор компании — добивается, чтобы Джесси повесили. Угроза этого становится настолько реальной, что ему приходится совершить побег из тюрьмы. Заметьте: он хотел искупить свои преступления. Сам привыкший держать слово (а как же иначе!), он доверился слову других. Но его коварно обманули. Так в чем же, собственно, его вина?
Легенда, по существу, выворачивает ситуацию наизнанку: она превращает, пользуясь испытанными мелодраматическими приемами, врага общества в жертву несправедливости, она заставляет нас считать убийства, совершенные Джесси Джеймсом, чуть не актом доблести. Мы уже показали несколько способов, с помощью которых в таких случаях совершается подобная метаморфоза. Вот еще один. После побега из тюрьмы экранный Джесси Джеймс, лишенный возможности открыто и часто видеться с любимой женой, даже приехать к ней в тот день, когда у них рождается сын (его невозможно не пожалеть и невозможно не восхититься сделанным им благородным заявлением о том, чтобы ребенок ничего не знал о несчастном отце и чтобы жена постаралась его забыть), вынужден — просто вынужден — вновь приняться за старое, хотя душа его по-прежнему стремится к жизни чистой и честной. И вот он со своей шайкой нападает на банк.
Можно ли обернуть и этот налет в его пользу? Оказывается, можно. Достаточно лишь ввести фигуру предателя, доносящего властям о предполагаемом ограблении. Вся ненависть наша обращается на него, ибо доносчики — одна из самых отвратительных категорий человеческого отребья. А Джесси Джеймс в этой ситуации снова предстает жертвой, и мы как-то забываем, что шел-то он в общем на грабеж, на грязное дело, особенно после того, как героя ранят и он чуть не тонет в реке.
Доносчиком, естественно, оказывается тот самый негодяй, который в финальном кадре стреляет благородному Джесси в спину, получив от него решительный отказ участвовать в дальнейших налетах. Нравственная компенсация достигнута полностью. И нас уже не удивляют слова диктора, произносимые над убитым: «Да, Джесси был разбойником. Но нам не стыдно за него, никому в Америке не стыдно за него, потому что он был таким смелым и у него было такое доброе сердце. Он не по своей воле стал преступником и боролся с властями пяти штатов».
И, наконец, последний штрих. Нам дают прочесть надпись на могиле легендарного героя: «В память о моем горячо любимом муже Джесси Джеймсе, умершем 3 апреля 1882 года в возрасте 34 лет, 6 месяцев, 28 дней, убитом предателем и трусом, имя которого недостойно здесь фигурировать».
Мы не располагаем достоверными сведениями о том, действительно ли всему виной оказалась железнодорожная компания. Да суть и не в этом. Даже если все рассказанное — правда, то на любой трезвый взгляд она никак не может стать индульгенцией жестокому бандиту. Но правда ли это? Точно известно, например, что реального Джесси Джеймса хоронила мать, которая отнюдь не умерла от горя и болезней, а намного пережила сына. Таким образом, мотив мести в фильме становится достаточно сомнительным. Кроме того, сомнительна и попытка представить его мирным фермером, ибо привычку к насилию и пролитию крови он приобрел еще подростком, о чем фильм умалчивает. Жестокая реальность как можно более смягчена в нем мелодраматическими эффектами. Романтизация бандитизма достигла здесь вершин. Чтобы показать, что это явление не случайное, нам придется обратиться к еще одной зловещей фигуре Дальнего Запада — Уильяму Бонни по прозвищу Билли Кид и к тому, каким изобразил его вестерн тридцатых годов.
Он прожил на свете всего двадцать один год, но успел совершить столько преступлений, что вполне мог бы стать, если бы дело происходило в Англии, чемпионом знаменитого Ньюгетского справочника. Это был своего рода вундеркинд, ибо первое убийство появилось на его счету в двенадцатилетнем возрасте. После этого Билли бежал на Запад и довольно быстро сделался там предводителем шайки скотокрадов, в которую входили люди много старше его. В конце концов он попался, но почти сразу же бежал из заключения, прикончив двух тюремных служителей. Способный молодой человек продолжал заниматься тем же, с чего начал, пока в 1881 году его не пристрелил шериф Пэт Гаррет, до того состоявший с ним в дружбе. По свидетельствам того времени, Кид отправил в иной мир двадцать одного человека. Во всяком случае, именно столько засечек было на рукоятке его кольта.
При жизни Билли Кида о нем писали по-разному. Утверждалось, например, что за его приятной мальчишеской внешностью пряталась крайняя жестокость, граничившая с садизмом, что он смеялся над агонией своих жертв. Была в ходу фраза о том, что сердце у Билли Кида существует лишь для анатомических целей. Однако уже тогда же дала буйные ростки легенда, представлявшая его отважным и добрым юношей, борющимся с социальной несправедливостью. Его тоже — как Хоакина Муриетту и Джесси Джеймса — называли американским Робином Гудом. И версия эта, пишет в книге «Западный герой в истории и легенде» Кент Стек-мессер, полностью овладела умами его соотечественников. Она даже пересекла океан. Романтизированному Билли Киду, напоминает в «Истории вестерна» француз Шарль Форд, посвящена одна из опер Пуччини и одна из пьес Шоу.
Уже через год после его смерти журналист Эш Апсон выпустил (под псевдонимом Пэт Гаррет) биографию К яда, превращающую бандита в героя. Для этого был применен уже не раз оправдывавший себя метод: дело представлялось так, что каждое убийство, совершенное Билли, оказывалось не просто вынужденным, а совершенно неизбежным в силу сложившихся обстоятельств, что оно было актом справедливого возмездия.
