на Рождество приезжала, а затем, слава богу, обиделась на то, что Фред с Джорджем во время ужина запустили навозную бомбу прямо над её стулом. Папа постоянно твердит, что она вычеркнет их из своего завещания… будто их это волнует, такими темпами они будут богаче любого в семье… Ух ты, — добавил он и даже быстрее заморгал, глядя на торопливо подошедшую к ним Гермиону. — Шикарно выглядишь!
— Ты всегда так удивляешься, — ответила Гермиона, но всё же улыбнулась. На ней было лёгкое лиловое платье и такого же цвета туфли на высоких каблуках; волосы были гладкие и сверкающие. — А вот твоя двоюродная бабушка Мюриэль так не считает. Я только что встретила её на лестнице, как раз в тот момент, когда она отдавала Флёр диадему. Она сказала: «О, это что, маглорождённая?», а потом: «Плохая осанка и лодыжки худые».
— Не принимай это близко к сердцу, она со всеми так, — успокоил её Рон.
— Про Мюриэль говорите? — поинтересовался Джордж, выходя из шатра вместе с Фредом. — Она мне только что заявила, что у меня уши кривые. Старая ведьма. Да, жаль, что с нами нет дяди Билиуса; вот кто был центром веселья на свадьбах.
— Не он ли увидел Грима и умер через сутки после этого? — спросила Гермиона.
— Ну да, под конец он стал малость странноватым, — признался Джордж.
— Но прежде, чем ему слететь с катушек, он был душой любой вечеринки, — добавил Фред. — Он обычно опрокидывал целую бутылку огневиски, затем выскакивал на танцплощадку, задирал мантию и начинал вытаскивать охапки цветов прямо у себя из…
— Да уж, похоже, он был настоящим кудесником, — сказала Гермиона, пока Гарри покатывался со смеху.
— Так почему-то и не женился, — заметил Рон.
— Поразительно, — ответила Гермиона.
Они так смеялись, что ни один из них не заметил опоздавшего — темноволосого юношу с крупным носом с горбинкой и густыми чёрными бровями, пока тот не протянул Рону приглашение и, не сводя глаз с Гермионы, не произнёс: «Ты великолэпно выглядишь».
— Виктор! — воскликнула она и уронила свою маленькую расшитую бисером сумочку, которая упала с грохотом совершенно не соответствовавшем её размеру. Смутившись, она торопливо подняла её и сказала: — Я не знала, что тебя… вот это да… рада видеть… как у тебя дела?
Уши Рона снова густо покраснели. С недоверием взглянув на приглашение Крума, он спросил слишком уж громко: «Ты тут как оказался?»
— Меня Флёр пригласила, — Крум поднял брови.
Гарри, который не имел ничего против Крума, пожал ему руку и, решив, что будет разумнее увести его подальше от Рона, предложил ему показать его место.
— Твой друг не рад меня видеть, — заметил Крум, когда они вошли в переполненный шатёр. — Или вы родственники? — добавил он, глянув на рыжие кудри Гарри.
— Кузен, — пробормотал Гарри, но Крум уже не слушал его. Его появление вызвало некоторый переполох, в основном среди вейл: всё-таки он был известным квиддичным игроком. Пока люди вытягивали шеи, чтобы лучше его разглядеть, Рон, Гермиона, Фред и Джордж прошмыгнули вдоль прохода.
— Пора садиться, — сказал Фред Гарри, — а то нас невеста сшибёт.
Гарри, Рон и Гермиона заняли места во втором ряду позади Фреда и Джорджа. Гермиона была вся розовая, а уши Рона до сих пор были ярко алыми. Через пару мгновений он пробормотал Гарри:
— Видел, какую дурацкую бородёнку он отрастил?
Гарри хмыкнул что-то неопределённое.
Атмосфера в нагретом шатре была наполнена томительным ожиданием, мерное бормотание время от времени нарушалось вспышками взволнованного смеха. Мистер и миссис Уизли прохаживались по проходу, улыбаясь и приветствуя родственников; на миссис Уизли была новая с иголочки мантия цвета аметиста и такого же цвета шляпа.
Мгновение спустя Билл и Чарли встали в передней части шатра, оба одетые в парадные мантии с большими белыми розами в петлицах. Фред даже присвистнул от восторга, чем вызвал всплеск хихиканья со стороны кузин-вейл. Вдруг из золотых воздушных шаров полилась музыка, и толпа смолкла.
— О! — произнесла Гермиона, разворачиваясь на стуле и глядя на вход.
Присутствующие волшебники и волшебницы издали громкий вздох: месье Делакур и Флёр шли по проходу: Флёр — плавно, а месье Делакур — слегка подпрыгивая и сияя от счастья. Флёр была одета в очень простое бело платье и, казалось, излучала мощное серебристое сияние. И если обычно её блеск затмевал любого, кто был рядом, то сегодня каждый становился прекраснее в её лучах. Джинни и Габриель, обе одетые в золотые платья, были ещё более красивыми, чем обычно, а стоило Флёр дойти до Билла, как тот стал выглядеть так, словно никогда и не встречался с Фенриром Грейбеком.
— Дамы и господа, — произнёс немного монотонный голос, и с чувством некоторого потрясения Гарри увидел того же самого низкорослого волшебника с пучками волос на голове, который руководил похоронами Дамблдора, а теперь стоял напротив Билла и Флёр. — Мы собрались здесь сегодня, чтобы отпраздновать союз двух любящих сердец…
— О да, моя диадема украсит всё, что угодно, — прошипела тётушка Мюриэль, — Но я должна сказать, что у Джиневры чересчур глубокий вырез.
Джинни огляделась, улыбнувшись, подмигнула Гарри и незамедлительно вновь устремила взгляд вперёд. Мысли Гарри улетели далеко от шатра в те дни, проведённые наедине с Джинни в укромных уголках школьного двора. Эти дни, казалось, были так давно; они всегда казались какими-то неправдоподобно прекрасными, словно он выкрал у кого-то яркие часы жизни, у кого-то без шрама в виде молнии на лбу…
— Уильям Артур, берешь ли ты Флёр Изабелль?..
В первом ряду миссис Уизли и мадам Делакур тихонько всхлипывали, утирая слёзы кусочками кружева. Трубные звуки с задних рядов шатра дали всем понять, что Хагрид достал один из своих платков размером со скатерть. Гермиона повернулась и улыбнулась Гарри; её глаза были полны слёз.
— …и объявляю вас мужем и женой.
Волшебник взмахнул палочкой высоко над головами Билла и Флёр, и сверху на них обрушился поток серебристых звёзд, закручивавшихся вокруг их сплетённых фигур. Фред и Джордж захлопали, вызвав шквал аплодисментов, и золотые шары над головой лопнули; из них вылетели райские птички и маленькие золотые колокольчики, добавив к общему шуму щебетание и звон.
— Дамы и господа! — объявил невысокий волшебник. — Я хотел бы попросить вас встать!
Тётушка Мюриэл громко заворчала, но встала вместе со всеми. Волшебник вновь взмахнул палочкой. Стулья, на которых они сидели, грациозно поднялись в воздух, полотняные стены шатра исчезли, и все оказались стоящими под тентом, натянутым за золотые шесты, а вокруг открывался великолепный вид на залитый солнцем сад и сельский пейзаж. В следующее мгновение из центра зала разлилась лужа жидкого золота и образовала сверкающую танцевальную площадку; парящие стулья выстроились вокруг маленьких столиков с белыми скатертями, и все они грациозно вернулись на землю вокруг площадки, а музыканты в золотых жакетах направились к эстраде.
— Недурно, — одобрительно заметил Рон, как только отовсюду появились официанты. Некоторые из них держали серебряные подносы с тыквенным соком, сливочным пивом, и огневиски, другие аккуратно передвигались, неся груды пирогов и бутербродов.
— Надо пойти поздравить их! — Гермиона встала на цыпочки, чтобы разглядеть место, где исчезли Билл и Флёр в толпе доброжелателей.
— Успеем, — пожал плечами Рон, снимая с проплывавшего мимо подноса три кружки сливочного пива и протягивая одну Гарри. — Гермиона, не стой на месте, надо столик занять… Только не туда! Подальше от Мюриэль…
Рон направился через пустую танцплощадку, поглядывая налево и направо; Гарри был уверен, что тот выискивал взглядом Крума. Они добрались до другой стороны шатра, но почти все столики были заняты. Пустовал лишь один — тот, за которым сидела Луна.
— Не возражаешь? — поинтересовался Рон.
— О, да, — радостно отозвалась она. — Папа только что ушёл дарить Биллу и Флёр наш подарок.
— Что это, годовой запас корнестражей? — спросил Рон.
