Викари! Вам пора спускаться вниз к гостям.
— Спасибо, Аделина, — быстро ответила Кэролайн. — Я уже иду.
Не глядя на Доменико, она направилась к двери, но он преградил ей путь и настойчиво повторил:
— Кэролайн…
— Пожалуйста, Доменико, мне надо идти. Тетя Рина ждет.
— Она может подождать еще несколько минут, дорогая. Я хочу поговорить с тобой.
Ласковое обращение, произнесенное с такой нежностью, заставило Кэролайн запаниковать, и она торопливо крикнула:
— Аделина! Аделина!
— Да, синьора?
— Зайди на минуту. Я хочу, чтобы ты помогла мне застегнуть «молнию».
— Конечно, синьора.
Дверная ручка начала поворачиваться, но Доменико опередил ее.
— Все в порядке, Аделина. Я сам помогу синьоре. Можешь сказать тете, что мы спустимся через несколько минут.
— Да, синьор Доменико. — И Аделина мягко направилась к комнате своей хозяйки.
— А теперь, — Доменико приподнял голову Кэролайн за подбородок и заглянул ей в глаза, — объясни мне, пожалуйста, как произошло такое чудо, что ты сама меня поцеловала?
Он вновь коснулся рукой щеки, словно не веря себе, и на его губах заиграла довольная улыбка. Как могла Кэролайн развеять его подозрения? Отвернувшись и смертельно побледнев, она произнесла:
— Я всегда так благодарю моих поклонников, когда они дарят мне драгоценности. Я их обожаю. Бриллианты — лучшие друзья девушек. Когда возлюбленный уходит, бриллианты остаются как утешение.
Кэролайн не могла поверить, что этот резкий, язвительный голос принадлежит ей. Ее охватила сильная слабость в ожидании негодующего ответа, который должен был последовать за ее словами.
Доменико стал уже мягче относиться к ней, и Кэролайн надеялась, что он изменит свое первое мнение о ней. Но теперь! Что он должен чувствовать? Она не смела взглянуть на него, потому что знала: то, что она увидит, превратит ее сердце в камень.
Когда Доменико наконец заговорил, оправдались ее самые худшие опасения. Он не приблизился к ней и даже не повысил голоса.
— Маленькая мерзавка!
Кэролайн дернулась, как от удара, и против воли взглянула на него. Он стоял, засунув руки в карманы брюк, небрежно привалившись к дверному косяку. Даже загар не скрывал его бледности, но на лице не было отвращения, только равнодушие. И лишь глаза выдавали правду. Они были ледяными, тусклыми и полными боли. Казалось, в них никогда и не было той лукавой искорки и насмешливого блеска, которые так полюбила Кэролайн.
Она инстинктивно шагнула к Доменико. В тот миг Кэролайн была готова признаться ему, что никогда не знала других мужчин, что единственное украшение у нее — эта брошь, которая дорога ей не из-за своей стоимости, а потому, что была подарком от него. Но не успела Кэролайн заговорить, как услышала:
— Наверное, тебе будет приятно узнать, но ты почти заставила меня поверить, что я ошибался на твой счет. — В голосе Доменико не было гнева, но сурово сжатые губы и горечь в глазах, которую он тщетно пытался скрыть, говорили об обратном. — Когда я приехал в Англию искать тебя, то, должен признаться, рассчитывал встретить авантюристку и вести себя с ней соответственно. Однако, увидев тебя, совершил большую глупость, потому что усомнился в своей правоте, и ты против воли стала меня привлекать. В Париже я удостоверился, что ты не из тех, кто только берет все от мужчин и что по каким-то своим причинам ты намеренно пыталась создать у меня обратное впечатление. Я даже устыдился того, как вел себя в ту ночь, — признался он с горьким смехом, — так что на следующее утро даже не мог посмотреть тебе в глаза. Но теперь, — Доменико шагнул к Кэролайн и с силой схватил ее за плечи, так что она чуть не закричала от боли, — здесь, в Риме, я узнал твою истинную суть. Женщина без чести, продажная, дешевая, готовая вцепиться в любого мужчину, который попадет в ее ловушку, привлеченный лживой простотой и наивностью. И достаточно глупая, чтобы решить, что достойна оказаться в этой семье, где с ней, как с почетной гостьей, будет обращаться женщина, на тень которой она недостойна наступать!
Доменико не скрывал гнева и не щадил Кэролайн. Он ни разу не повысил голоса, но горькие слова, которыми хлестал ее, были сильны и без того. Она не пыталась ответить или оправдаться. Смирившись с судьбой, Кэролайн покорно принимала удары. Разве не к этому она стремилась? Разве не пыталась настроить его против себя? Она не сомневалась, что теперь ей это удалось. Ей больше не надо бояться, что внимание Доменико станет слишком настойчивым или что она не устоит против его обаяния. Он презирал ее.
Кэролайн стояла прямо в своем роскошном вечернем платье с воротником, обрамляющим лицо, которое было столь же белым, как и сам наряд, и покорно принимала его слова. Ее спокойствие разозлило Доменико, и его пальцы с такой силой впились ей в плечи, что она не выдержала и вскрикнула от боли. Он чуть разжал пальцы, но не отпустил ее.
— Скажи мне одну вещь! — Лицо Доменико, казалось, было высечено из гранита.
Кэролайн с трудом сглотнула и прошептала:
— Если смогу…
— Ты любила Вито? Или он был просто очередным идиотом, попавшим в твои сети?
Кэролайн не знала, что ответить. Она медлила, пытаясь привести мысли в порядок. Но опоздала. Доменико понял ее молчание по-своему и резко оттолкнул ее от себя, словно боясь испачкаться, после чего повернулся к ней спиной, силясь справиться с охватившим его гневом. Кэролайн не смела двинуться, не смела заговорить. Она подозревала, что в гневе Доменико страшен, но не догадывалась, что ярость может настолько охватить его. Ей хотелось бежать от его презрения и отвращения, но ноги не слушались ее.
Когда он наконец повернулся к ней, то был внешне совершенно спокоен и холоден. Кэролайн опустила глаза, чтобы только не встретиться с этим ледяным презрением, и ждала.
— Ты слишком часто играла в свою игру, — с угрозой проговорил Доменико. — Сейчас я был не в силах прикоснуться к тебе, Кэролайн, но запомни одно: в прошлом тебе платили за твою благосклонность. Я заплатил своей честью, именем моей семьи и драгоценностью моей матери. Слава богу, она не видит, какая женщина будет ее носить! — сурово добавил он. — Я позабочусь о том, чтобы ты дорого заплатила за свою подлость. Пройдет время, прежде чем я смогу заставить себя взять то, что принадлежит мне, но это случится. Так что будь готова заплатить в любой момент.
Пока он говорил, Кэролайн не отрывала взгляда от ковра. Угроза в его голосе напугала ее. Голубой ковер превратился в колышущееся море, грозящее ее поглотить. Кэролайн перевела дух, и на мгновение пол перестал колебаться. Она храбро подняла голову и с презрением взглянула на него.
— Только посмей тронуть меня, Доменико, и я все расскажу твоей тете. Я не желаю страдать из-за твоего раздражения.
Он пытался ее перебить, но Кэролайн не слушала, боясь, что смелость оставит ее.
— Ты желал меня с момента нашей первой встречи и злился из-за этого. Ты ненавидишь себя за то, что тебя влечет к женщине, которую ты презираешь. Взгляни в лицо правде, Доменико! — с вызовом крикнула она. — Ты презираешь не меня, а себя и хочешь заставить меня страдать. Но я не буду страдать по твоей милости! — Голос ее дрогнул, и она прикусила дрожащую губу.
Доменико посмотрел на нее свысока, сердито сдвинув черные брови, и прошипел:
— Увидим, Кэролайн! Увидим.
Глава 6
Доменико и Кэролайн распахнули дверь в просторную гостиную как раз в тот миг, когда начали собираться первые гости. Тетя Рина вздохнула с облегчением и радостно приветствовала их:
— А вот и вы, милые мои. Я уже боялась, что мне придется извиняться перед нашими гостями. Почему
