Раннее возвращение Рохана было вызвано тем, что Велден настаивал на голосовании о признании прав Масуля на Марку, но Саумер Изельский предложил еще один день подождать. Этот принц был искренне озабочен, но никто так и не узнал, зачем ему понадобилась отсрочка: то ли он хотел как следует подумать, то ли собирался торжественно представить какие-то новые неопровержимые доказательства. Рохан изводился от беспокойства, что Волог так и не сумел убедить Саумера или, еще того хуже, его высочество Кирстский чем-то обидел его высочество Изельского, и тот в пику своему извечному врагу решил проголосовать за Масуля…
Решение было перенесено на следующий день. Все знали это. И все молчали.
Слава Богине, Поль не догадывался о том, что нынешнее настроение Сьонед мало чем отличается от его утреннего, когда он решил продемонстрировать свое искусство фарадима. Если бы он это понимал, то смотрел бы на нее, открыв рот. В ней тоже крепло желание выкинуть что-нибудь — все равно что, лишь бы сорвать с лиц принцев маску вежливости. Ей хотелось напомнить о той силе, которой обладают они с Роханом и которая есть у Поля. Она жаждала увидеть их расширившиеся глаза, трепет и даже страх перед принцессой — «Гонцом Солнца» и тем фарадимом, который в один прекрасный день станет верховным принцем.
Обед закончился быстро. После утреннего возлияния и вчерашнего роскошного пира у Рохана никто не желал напиваться, особенно перед завтрашним голосованием. Сьонед и самой ужасно хотелось спать, но она знала, что рассчитывать на это не приходится. Поэтому когда Тобин пригласила ее после трапезы на чашку горячего тейза, обе поняли, что это всего лишь предлог для беседы, которая наверняка затянется до самого утра.
Рохан вернулся в шатер один, оставив Поля под присмотром Мааркена и Оствеля. Вместе с Рияном, Сорином: и Андри они приняли приглашение Волога послушать музыку на сон грядущий. Садясь за письменный стол, Рохан слышал нежный звук флейты. Он получал от музыки удовольствие, но его знания по этой части оставляли желать лучшего. Милар, обожавшая музыку, махнула на них с Тобин рукой, потому что оба были начисто лишены слуха и даже не могли правильно повторить ноту. Однако у Поля были явные способности к пению; Рохану показалось, что он слышит голос сына, подпевающий Оствелю. Удивленный принц поднял глаза и прислушался. Оствель редко демонстрировал свой талант, да и то после долгих упрашиваний, а за пределами Стронгхолда или Скайбоула не делал этого вообще. Странно, что он дал себя уговорить. Рохан принялся было перечитывать проекты торговых соглашений, но в это время прибыл гонец из Пустыни. Довольный возможностью отвлечься от проблем Риаллы, он углубился в отчет Фейлин о драконах. Леди Ремагевская прислала прогноз численности популяции на основании количества юных дракончиков, поднявшихся в этом году на крыло. Она была счастлива сообщить, что результаты получены обнадеживающие. Популяция стабилизируется. Если будут найдены подходящие пещеры, то она будет расти, но нынешнее ее состояние уже не вызывает опасений.
Новости от Вальвиса и Эльтанина были не хуже. Отряды воинов Пустыни хорошо взаимодействовали с частями из Марки. Дружеское соперничество в фехтовании на мечах, стрельбе из лука и владении лошадью позволило тем и другим узнать много нового. Жители Пустыни были лучшими конниками, но охотники из Вереша показывали такие фокусы со стрелами, что Вальвис не поверил бы в такое, если бы не видел его собственными глазами. Письмо было снабжено постскриптумом, в котором сообщалось, что несколько женщин и мужчин просят разрешения сменить жительство. Произошло неизбежное: возникло около двадцати новых семей…
Когда в шатер заглянул Таллаин, Рохан все еще улыбался.
— Я надеюсь, не поступило никаких новых депеш? Леди Фейлин пишет разборчиво, твой отец из вежливости прибег к помощи писца, но от почерка лорда Вальвиса я чуть не ослеп.
Таллаин усмехнулся.
— Нет, милорд, больше никаких пергаментов. К вам гость. Он называет себя главным лордом-сенешалем принца Мийона.
Брови Рохана поползли вверх.
— И долго ты заставил его ждать? — Как обычно, милорд. Впустить его?
— Обязательно. Когда обещали прибыть их высочества Сирский и Оссетский?
— Похоже, скоро. Если ваша беседа затянется, я попрошу их подождать в прихожей.
— Отлично. Да, кстати, Таллаин, отец вложил в пакет письмо для тебя. — Принц протянул пергамент с печатью, и юноша жадно схватил его. — В Тиглате все прекрасно. Гонец уедет завтра утром, так что если хочешь, можешь написать отцу.
— Спасибо, милорд. — Таллаин сунул пергамент в карман туники. — Так пригласить сенешаля? Может быть, подать вина?
Рохан подмигнул.
— Я думаю, этот человек испытывает скорее голод, чем жажду. Подожди минутку, а затем приведи его.
Оруженосец стер с лица улыбку, поклонился и вышел. Рохан откинулся на спинку кресла и расслабился. Он догадывался, о чем хочет поговорить с ним посланец Мийона, и предвкушал от этой беседы большое удовольствие.
Вскоре он удостоился поклона пухлого коротышки, лицо которого скрывали окладистая борода и длинные волосы, видны были лишь одни глаза — темные, хитрые и очень внимательные. Было выражено множество искренних чувств и пожеланий здоровья и счастья верховному принцу, верховной принцессе и их достойному наследнику; Рохан выслушал их с иронической улыбкой и не предложил сенешалю сесть.
— Прошу прощения, ваше высочество, но мой высокий хозяин интересуется положением младшей из дочерей Ролстры.
— Принцессы Чианы? — спросил Рохан, намеренно присваивая девушке титул, на который она не имела права. Он решил до поры до времени прикидываться простаком. — Насколько я знаю, она живет по очереди у своих сестер. В настоящее время она обитает здесь, в Визе, у леди Киле.
Сенешаль поклонился снова; выражение глаз коротышки показывало, что он оценил замысел Рохана.
— Возможно, мне следовало выразиться яснее. Моего хозяина интересует ее будущее положение.
— Она вольна ехать куда угодно и жить, где ей нравится.
— Ваше высочество, мне трудно с надлежащей деликатностью выразить истинную природу любопытства моего хозяина.
— Тогда попробуйте сделать это чуть менее деликатно, — любезно предложил Рохан, очень довольный собой.
— Ну что ж, ваше высочество, обойдемся без красивой шелковой упаковки. Каково ее имущественное положение?
— Я удивлен тем, что принца Мийона так занимает этот вопрос. Вы просто заинтриговали меня.
Украшенная кольцами рука сенешаля нервно прошлась по его бороде. Он заерзал на месте, пожал плечами и наконец сказал:
— Грубо говоря, его волнует, какое за ней приданое…
— Смотря кто станет ее мужем, — ровно ответил Рохан.
— Когда принцесса Найдра выходила замуж за лорда Нарата, она получила земли, лежавшие рядом с Порт Адни и купленные вашим высочеством у принца Волога.
— О да, и они обошлись мне в весьма круглую сумму, — весело признался он.
— Может ли некий человек рассчитывать на такие же условия для принцессы Чианы?
— Некий — да. Но если этот человек принц Мийон, то он может получить и более определенный ответ. Коротышка согнулся в поясе.
— Ваше высочество, прошу милостивого разрешения удалиться.
Рохан добродушно помахал ему рукой, затем позвал Таллаина и предупредил: что бы ни было, но принца Мийона следует провести к нему еще до того, как в лагере Рохана появятся Давви и Чейл. Юноша понимающе хмыкнул. Оставшись один, Рохан принялся за благодарственное письмо Фейлин. Сьонелл он написал отдельно, прозрачно намекнул на подарок с ярмарки и отложил письмо в сторону, чтобы Сьонед могла добавить к нему несколько строк. Он дошел до середины письма Вальвису, в котором просил подробно описать ход маневров, когда вновь вошел Таллаин.
