продолжал Клута. — Пока юный Гейр не докажет свою преданность и способность править, Визом будет управлять моя дочь Геннади. Что касается Лиеллы, то она получит хорошее приданое. Клянусь Богиней, с того, кто посмеет попрекнуть этих детей виной родителей, я сниму голову. — И взгляд его говорил, что это не просто слова. Затем он обратился к Лиеллу. — Это все, чего ты можешь от меня ожидать. Кое-кто сказал бы, что и этого слишком много.
Рохан не смотрел в глаза старику. Он не хотел иметь ничего общего ни с тем, что официальное положение Киле резко изменилось, ни с необходимым и абсолютно законным наказанием.
Со своего места за маленьким столиком встал Андри.
— Вы и в самом деле слишком щедры, ваше высочество.
Насколько я понимаю, лорд Лиелл и леди Киле больше не являются вашими атри и не находятся под защитой своего принца?
Клута выпятил челюсть и покачал головой.
— Нет. Делайте с ними, что хотите.
Глаза Лиелла закрылись, его губы еле заметно шевелились. Казалось, он молил Богиню о милости. Но в глазах Андри не было ничего похожего. Когда лорд Крепости Богини приблизился к Киле, та упала перед ним на колени и запрокинула залитое слезами, потрясенное ужасом лицо.
— Милорд! Я вас умоляю, это была ошибка!
— Да, — иронически поклонился Андри. — И вы, миледи, за нее заплатите.
Лиелл проглотил комок в горле и поднял жену на ноги.
— Я понимаю, милорд, — прошептал он. — Мне можно поговорить с их высочеством?
Андри кивнул, и Лиелл повернулся к Клуте.
— Ваше высочество, я прошу извинить меня за происшедшее. Кроме того, я благодарю вас за то, что вы проявили жалость к моим детям. Я уверен, что принцесса Геннади будет хорошо к ним относиться.
Принцесса подошла с тем, чтобы высказать слова заверения, но отец остановил ее взглядом еще до того, как принцесса успела открыть рот.
Киле зашаталась и обвела взглядом собравшихся, пытаясь найти чье-нибудь сочувствие.
— А что же все остальные? — крикнула она. — Что будет с Мийоном, который поверил в Масуля так же, как и я? Почему их тоже не накажут? Почему у них не отбирают земли?
Ей ответил Андри.
— Меня не волнует, что вы оказали поддержку претенденту. Вы убили «Гонца Солнца».
— Ложь! — Презрение скривило ее губы. — Его убил Масуль, и вы это знаете!
— Можете верить в то, что вам нравится, — пожал он плечами. — Это вам не поможет.
Киле судорожно вздохнула и подняла руку. Лиелл перехватил ее, прежде чем она успела ударить Андри. Киле оттолкнула его и повернулась лицом к Рохану. Ее глаза остановились на Таллаине, который стоял за креслом верховного принца.
— Ну, а ты? Ты ведь кровный родственник моего мужа, сын его умершей сестры! Останови их! Таллаин замер и сделал шаг назад.
— О Богиня! Ты ведь кузен моих детей! И ты будешь смотреть, как убивают их мать? Во имя твоей матери Анталйи не дай им этого сделать! — пронзительно взвизгнула она.
Не оглядываясь, Рохан ощущал мучения Таллаина.
В голосе юноши звучало напряжение.
— Я согласен с его высочеством Луговинным. Какая радость, что покойная мать не дожила до этого позора. Ты мне не родственница, но для детей я сделаю все, что смогу.
— А для меня! — вскрикнула Киле. — Будь ты проклят! Будьте вы все прокляты…
— Замолчи! — проревел Клута.
Андри поднял палец, и вперед неохотно вышли два фарадима. Рохан заметил, что они не слишком уверены в виновности Киле. Один из них взял ее за руку. Она дала ему пощечину.
— Да как ты смеешь! Я дочь верховного принца! Я прикажу снять с твоих рук кольца…
Ничего глупее сказать было нельзя. Андри сразу вспомнил о том, что случилось с Клеве. Он коротко кивнул своим людям, и другой «Гонец Солнца» закрутил ей локти за спину. Киле поносила всех окружающих и плевалась, выкрикивая слова прямо в лицо мужу, пытавшемуся ее успокоить.
— Отведите ее туда, где ожидает сожжения тело Масуля, — спокойно сказал Андри. Киле обратилась в камень.
— Сожжения? — повторила она, боясь, что ослышалась.
— Мой брат, лорд Мааркен, высказал просьбу, чтобы покойному претенденту были оказаны воинские почести, — не ей, а остальным пояснил Андри. — Он гораздо щедрее, чем я.
Она подняла глаза на Лиелла.
— Сжечь? — не веря своим ушам, спросила она. — Он собирается устроить этому лживому ублюдку почетные похороны?
Муж схватил ее за плечи; вся его выдержка исчезла, и он с горечью сказал:
— Ты же клялась мне, что этот лживый ублюдок — твой брат! Не только он виноват, Киле, мы все виноваты! Скажи спасибо, что с нами не казнят Гейра и Лиеллу! Самообладание на миг покинуло Андри.
— Лорд Лиелл, вы не имели отношения к смерти «Гонца Солнца» Клеве. Вы уже наказаны вашим сюзереном. Я не ищу… не имею причины…
Лиелл прямо встретил его взгляд.
— Она моя жена. Я помогал ей, поддерживал ее, поставил вопрос о признании прав Масуля. Я разделял с ней жизнь и ложе. Хочу разделить с ней и смерть.
Идиот, он ведь любит ее, подумал Рохан. Какое мужество…
— Лучше я умру вместе с ней, милорд, — просительным тоном сказал он Андри. — Меня заботили только дети. Сейчас я знаю, что им никто не причинит вреда. — Он пожал плечами. — По-моему, я виноват не меньше, чем она. Я знал о том, что она делала, и не остановил ее.
— Но ведь вы… — пришел в смятение Андри.
Лиелл едва не улыбнулся. В преддверии смерти его мертвенно-бледное лицо обрело такое достоинство, какого никогда не имело при жизни.
— Рано или поздно я все равно умру. В Огонь так в Огонь, милорд.
Андри беспомощно взглянул на Рохана. Тот ответил ему ничего не выражающим взглядом.
Юноша задумчиво кивнул, то ли поняв причину молчания Рохана, то ли соглашаясь на просьбу Лиелла. Но Лиелл расценил это как знак согласия и поклонился.
Через мгновение Андри вновь обрел самообладание.
— Я призываю принцев и лордов, присутствующих в зале, в свидетели того, что наказанием за убийство фарадима является смерть — казнь в Огне «Гонцов Солнца».
Тут Киле закричала, и кричала без остановки. Лиелл жестом попросил «Гонцов Солнца» отойти от жены. Он схватил ее, одной рукой зажал рот и почти понес к реке, куда направились фарадимы.
Рохан несказанно удивился, видя, что следом двинулись все остальные. Несколько шагов Андри прошел отдельно от всех, но почти сразу же к нему подошла Аласен. Она уцепилась за его руку и что-то быстро заговорила. Зеленые глаза полыхали, но поза ее была скорее умоляющей, чем приказывающей, несмотря на бурю эмоций, читавшихся на ее побелевшем лице. Андри смотрел на нее сверху вниз: в его взгляде стояла мучительная боль. Гордая самоуверенность лорда Крепости Богини исчезла, и пораженный Рохан мгновенно все понял.
Эта сцена не укрылась от внимания Сьонед. Она сжала руку мужа, и он почувствовал, что ей хочется со всех ног побежать к ним, чтобы остановить разрыв. Рохан обвил рукой ее талию.
— Нет, — прошептал он. — Оставь их.
— Но…
— Нет, — повторил он.
Она неохотно кивнула. Андри поднял руку, чтобы отвести с лица Аласен прядь длинных волос; девушка отшатнулась. Рохан печально подумал, что этими двумя жестами сказано все. Интересно, поняли ли это они сами…
