— что ж, тем хуже для нее. Она ему еще не жена. Но она была и всегда будет «Гонцом Солнца». До того как Холлис обуяло неистовое желание провести ночь с Мааркеном, она два-три раза уже пробовала свои чары на других, и у Андраде были основания полагать, что Мааркен знал об этом. Но тело ее оставалось при ней даже в том случае, если душа была отдана другому. А она даже не была его официальной Избранной. Зато хорошо знала свои обязанности «Гонца Солнца».
Заплетая косы перед тем, как идти искать Холлис, Андраде подумала, что женщина не слишком подходит для отведенной ей роли. Но это неважно. Похоже, оставалась последняя возможность напомнить Холлис о ее долге перед Крепостью Богини. Андраде готова выдавать своих воспитанниц за знатных лордов, но будь она проклята, если «Гонец Солнца» снова вернет свои кольца ради того, чтобы оставить себе один-единственный перстень, подаренный мужем! Холлис выполнит свой долг. Она не пойдет по стопам Сьонед.
Сегев вызвался отнести Морвенне ее обед. Это была компенсация за то, что он устроил ей ловушку.
Все оказалось до смешного просто. Морвенна всегда приходила в библиотеку за час-два до ужина, чтобы подготовиться к занятиям, которые ей предстояло вести на следующий день. Сломанная ступенька оказалась союзником Сегева. Переступая эту ступеньку, каждый делал одно и то же движение; достаточно было поскользнуться, чтобы потерять равновесие. Ночью он для очистки совести провел эксперимент, а затем досуха вытер дерево. Днем Сегев дождался неизменного визита Морвенны, а когда она охнула, чертыхнулась и захромала, вышел из укрытия, стер со ступеньки остатки масла и выбросил тряпку со скалы, чтобы прилив мог унести ее в море. Никто не видел его, никто не заподозрил, что несчастный случай был вовсе не случаем, и Сегев сел ужинать с совершенно равнодушным видом.
Холлис не было на ее обычном месте, и это следовало считать хорошим предзнаменованием. Но отсутствовали также Джобина и Эридин, а это уже никуда не годилось. Конечно, он учитывал возможность, что сегодня ночью вместо Морвенны могла прийти совсем не Холлис, но он предпочел бы иметь дело с золотоволосой фарадимкой. Конечно, другие тоже сгодились бы, однако Холлис была из них самой красивой. Самым забавным было то, что инстинкт безошибочно указал ему на Избранную лорда Мааркена, кузена того мальчика, которому предстояло во время ближайшей Риаллы потерять Марку, а через несколько лет — и Пустыню. Сегев был чрезвычайно заинтересован в том, чтобы именно он, а не его старший брат Руваль выгнал Поля из Стронгхолда, но все зависело от того, кого станет поддерживать Мирева… Он рано поднялся наверх, устав разыгрывать смущение от грубых намеков своих товарищей. Они завидовали ему. Сегев получил личную комнату и новый статус, символом которого было простое серебряное колечко на правом среднем пальце, а они еще не удосужились вызвать даже искру Огня. Юноша предпочел побыстрее удрать от их насмешек и поднялся наверх, чтобы полюбоваться своим новым обиталищем.
Когда пожар уничтожил Феруче, Сегев был слишком мал, чтобы помнить о тамошней роскоши, но что-то в нем жаждало прекрасных вещей: шелковых простынь, толстых ковров, гобеленов, изящной мебели и огромных комнат, которые могли бы все это вместить. Но новые апартаменты ничем не напоминали его мечту. Там стояли узкая койка с придвинутым к ней столом, пустая жаровня и сундучок для одежды. На столе красовались лохань для умывания и простой глиняный кувшин, который Сегев с утра наполнил вином. Сейчас он щедро приправил вино дранатом и пригубил сам, безошибочно определив по реакции своего тела, что дранат начал действовать.
Обнаженный Сегев лежал в постели и притворялся спящим. Но чем позднее становилось, тем сильнее нарастало его нетерпение. Уж не забыли ли о нем? Как вели себя другие юноши, зная, что наступает ночь, которая превратит их в мужчин? Конечно, он тоже нервничал, однако совсем по другой причине. Каждый шаг в коридоре заставлял лихорадочно биться сердце, но дверь оставалась закрытой. В комнате без окон сгущалась тьма, простыни начинали раздражать кожу. Он повернулся на левый бок, затем на правый, сбросил простыни на пол, а потом поднял снова. Что-то случилось. Теперь он был в этом уверен. У старой суки Андраде возникли подозрения. Кто-то заметил на ступеньке следы жира. Его разоблачили. Сейчас за ним придут, вытащат из постели и употребят все свое искусство, чтобы заставить его рассказать о Миреве, о каменном круге в лесу и…
Внезапно дверь слегка осветилась, превратившись в высокий прямоугольник. Он стремительно сел на кровати, мокрый от пота. Кто-то вошел — нет, не кто-то, а
Он горел в огне.
Светлая дымка приблизилась вплотную, он потянулся и обнял стройную женскую фигуру, задрожал и задохнулся. Притянув ее к себе, Сегев забыл про Миреву, про братьев, про причину, которая привела его в Крепость Богини — про все на свете. Юноша чувствовал лишь головокружительный аромат, податливое тело, древнюю власть женской плоти, соприкасавшейся с его собственной.
Их первое совокупление закончилось очень быстро. Он лежал на спине, еле переводя дух, и обливался потом, испытывая унижение при мысли о том, что не смог продлить удовольствие. В памяти возникло смутное воспоминание о Миреве в облике юной девушки; почему она никогда не говорила ему, какой сильной была любовная магия фарадимов? Женщина, кем бы она ни была, существовала только в образе слабого свечения. К ней можно было прикоснуться, но Сегев не мог определить, кто она такая, ни по форме носа, лба, рта, ни по очертаниям грудей или бедер. Был неразличим даже цвет волос, струившихся вокруг его тела. Сегев только надеялся, что они золотые и что в его объятиях лежит Холлис, но не стал бы переживать, если бы это была не она; ее губы учили юношу вещам, которых не знала сама Мирева, а когда Сегев начинал бояться, что не переживет этой ночи, они возвращали его к жизни.
Во второй раз он продержался дольше. Решив действовать более умело и до конца насладиться ее телом, он восстановил дыхание и вскоре пришел в себя. Сегев потянулся к ее рукам, пытаясь на ощупь определить, сколько у нее колец. Но колец не было, и это испугало его. Потрясение заставило мальчика вспомнить наставления Миревы. Настоящие «Гонцы Солнца» не должны были интересоваться тем, кто пришел к ним. Он не повторит ошибку. Он обязан помнить, зачем пришел сюда.
Сегев открыл рот, чтобы предложить ей вина, и обнаружил, что не может произнести ни звука. Он слышал, как его голос вторил женским стонам, но сейчас собственный язык стал незнакомым и толстым, губы онемели, горло сжалось, чуть не задушив его. По-настоящему испуганный, он вырвался из нежных рук и упал на колени рядом с низкой кроватью, комкая в руках мятые простыни. Она была всего лишь сном, бледным призраком, бесплотным и нереальным. Неужели фарадимы обладают столь чудовищной силой? Он потянулся к кувшину с вином и сделал два больших глотка, нуждаясь в дранате, чтобы восстановить свое пошатнувшееся мужество.
Теплые пальцы обхватили руку Сегева; женщина взяла глиняный кувшин, жадно припала к нему и отдала обратно. У Сегева дрогнула рука, и он пролил вино себе на колени. Юноша услышал донесшийся откуда-то издалека странный мелодичный смех, и женщина вновь привлекла его к себе…
Когда наутро в зале зазвонили часы, Сегев в ужасе проснулся. Она ушла. Он был вялым и измученным. Сил едва хватило на то, чтобы перекатиться на бок и сесть. Он осторожно вызвал в жаровне небольшой Огонь и при его свете осмотрел кувшин для вина. Большинство жидкости исчезло.
Может быть, он слишком много выпил сам? Хватило ли ей? Усталого Сегева охватил гнев: юноша выругался. Почему Мирева не предупредила его, что «Гонцы Солнца» обладают столь могучими чарами?
Мальчик допил остатки вина и лег на спину, постепенно расслабляясь, словно это было его работой. Возможно, Мирева и сама ничего не знала; возможно, он сейчас узнает те вещи, о которых ей и не дано было знать. Возможно, используя их, он легко займет место Руваля, когда придет время разбить принца Поля.
Возможно, Сегеву вообще больше не понадобится помощь Миревы.
Сегодня он войдет в древесный круг в лесу и увидит свое будущее в Огне. Первоначальный план предусматривал, что он только сделает вид, будто был там, но теперь он решил и в самом деле прибегнуть к магии — если и другие дары фарадимов так же сильны, как те, что применили к нему сегодня ночью, он
