Н-да, можно было не сомневаться, что меня игнорируют.
Как не раз бывало в истории, всякий новый прорыв в научных исследованиях, связанных с коммуникацией, неизбежно начинал служить тому, кто умело обращал духовное сияние на пользу вещам. Такие фокусники, как Гудини и британец Гарри Прайс, начали показывать в гостиных искусные трюки с участием медиумов, а промоутеры жизни после смерти принялись использовать в своей практике механические приспособления. Машины добавляли их утверждениям научную респектабельность, суля более чистое и лишенное лживой продажности соединение с мертвыми. Вы можете не верить человеку, подозревая, что мнимая эктоплазма возникает в овечьих легких, но вам придется поверить машине.
Поэтому вместо медиума, впадающего в транс, появляется медиум, использующий «психическую» пишущую машинку, или консоль для передачи сообщений азбукой Морзе, или спиритический индикатор Вандермулена (Vandermeulen Spirit Indncator). Вы же не можете избавиться от посредников – вы просто заменяете их машинами, производящими сильное впечатление. Сеансы усложнились в техническом отношении, но суть их осталась прежней.
Звукозаписывающие устройства немедленно завоевали популярность среди медиумов-спиритов – и не потому, что с помощью аппаратуры можно было фиксировать то, что ускользало в других случаях, но для укрепления доверия публики. В конце концов, что такое запись, если не средство уловить и сохранить нечто быстро исчезающее и не поддающееся доказательству? Думаю, доктор Невилл Ваймант (Neville Whymant) проделывал это лучше всех. Знаменитый – и снискавший немалую известность своей продажностью – учитель Востока, он был призван своим другом Джаджем Кэнноном (Judge Cannon) для подтверждения аутентичности сделанной фонографом записи слов Конфуция. Знаменитый философ во время сеанса, который состоялся в 1926 году в доме Кэннона, якобы говорил голосом медиума Джорджа Валианта. Последний, как утверждал Ваймант, должен был говорить с Конфуцием на «вышедшем из употребления» (очень удобно!) диалекте китайского языка. «Надеюсь, вы согласитесь с тем, – заключает Невилл, – что, даже если вы можете вызвать галлюцинации у людей, это не удастся проделать с граммофоном».
Занимаясь историей фонографа, Д. Х. Мейсон потратил не одну неделю, чтобы отыскать следы записи, сделанной на «конфуцианской сессии». Но не преуспел, хотя и ухитрился найти ее предметное описание, хранившееся в одной из коробок с записями Валианта. Ключевые моменты включают боевой клич Кокоана, основного «проводника» Валианта, и «патетическую песнь», исполненную дрожащим фальцетом Берта Эверетта – другого «проводника» медиума.[47]
Мейсон опубликовал статью тремя частями – включая описание записей. Предметом интереса в материале были именно те записи, которые были сделаны во время спиритического сеанса. Ранние же попытки сводились к документированию происходившего во время «сидений». Кстати, тогда один из наиболее рьяных медиумов наговорил столько, что потребовалось девять 12-дюймовых двусторонних граммофонных пластинок с 78 об./мин.[48] Однако вскоре спиритуалисты перешли к пению в состоянии транса – от имени и голосом духовного «проводника». Принимая во внимание то обстоятельство, что большинство медиумов были женщинами, «проводники» (большей частью мужчины) обнаруживали склонность быть тенорами. То было странное сочетание: сладкие высокие голоса у гипермаскулинных «проводников» вроде Пауэра или Хотепа.[49] Возможно, этим же объяснялось и появление в 1930 году «проводника»-итальянца. Тенор Саббатини стал «появляться» на сеансах миссис Т. Х. Баттерс – знаменитого медиума из Кейптауна. В статье, опубликованной в 1931 году в газете Национального союза спиритуалистов «The Two Worlds», описывается «перформанс» Саббатини. Мейсон цитирует из этой статьи следующий фрагмент. «В то время, когда миссис Баттерс контролировала [вызванный ею] дух, он услаждал слух собравшихся пением итальянских песен, исполняемых звучным тенором. Происходящее производило столь сильное впечатление, что в марте того же года друзья миссис Баттерс решили сделать граммофонную запись этого голоса». Качество записи несколько страдало от склонности миссис Баттерс отклоняться в сторону от микрофона и двигаться по комнате, «совершая оперные жесты», но во всем прочем оно было исключительно высоким.
Тот непонятный музыкальный жанр, о котором мы говорим, достиг пика своего развития 13 апреля 1939 года, когда Общество психических исследований Бэлхэма провело спиритический сеанс прямо в студии Decca record Company. Принимая во внимание моду на записи сольного пения, наш «проводник» был объявлен как Рубен. Используя голосовые связки медиума Джека Веббера, баритон Рубена развлекал собравшихся исполнением «Lead Kindly Light» и «There’s Land»: эти произведения стали особенно популярны благодаря контральто ставшей недавно популярной английской певицы мадам Клары Батт.[50]
Пел ли вызванный дух или просто говорил, новая технология звукозаписи расширяла возможности медиума увеличить свои доходы. В добавление к проводимым сеансам он или она могли теперь продавать сделанные записи. Доходило до того, что «проводник» оказывался не нужен: покойный говорил уже непосредственно голосом медиума. Это называлось «прямым голосом» («direct voice»), и наиболее успешным в этом плане было смелое предприятие британского спиритуалиста Лесли Флинта (Leslie Flint). Последний умудрялся привлекать на свои сеансы толпы умерших интеллектуалов. Поищите в Интернете его имя, и вы найдете сайты с длинными посмертными записями Ганди, Оскара Уайльда, Шопена (который, как мы можем узнать в Интернете, после краткого перерыва в своей композиторской деятельности продолжил сочинять музыку), архиепископа Кентерберийского и дамы Эллен Терри – знаменитой актрисы и исполнительницы ролей в пьесах Шекспира. (К даме Эллен мы еще вернемся.)
Как и было принято, Флинт проводил свои сеансы в темноте. Он настаивал на том, что голоса воспроизводит не его голосовой аппарат, но то акустическое пространство, которое, как говорится на одном из сайтов, «образует эктоплазма, исходящая от медиума и участников сеанса». На сайте размещена фотография Флинта, сделанная около 1960 года. На ней он покойно сидит в кресле, одет в костюм, на нем очки в роговой оправе, а также то, что выглядит как последствия битвы с едой в кафетерии. Подпись к снимку: «Флинт с эктоплазмой у себя на плече». Я не знаю, как звучали Ганди или Шопен при жизни, поэтому не могу судить, насколько правдоподобны соответствующие записи. Но могу сообщить, что, по словам самого Лесли, он открыл в себе дивный дар однажды вечером во время киносеанса, вслушиваясь – как это и бывает в кино с каждым – в «шепот голосов в темноте».
Однако технические устройства приводили в восторг не только медиумов, но и исследователей паранормального, которые старались проверить с помощью гаджетов, что кроется за пассами спиритов. Поначалу технологию взяли на вооружение для выведения на чистую воду мошенников, либо, что случалось чаще, документирования происходящего или измерения силы медиумов. За редкими исключениями устройства подавались как нечто буквально во всем превосходящее возможности Серьезного Лабораторного Оборудования. Микроскопам отныне было суждено делить место на лабораторной полке вместе с Динамоскопами и Телекинетоскопами. В степенное и величественное семейство Нуль- Измерительных Приборов – Ометров, – до сей поры ограниченное Термо-, Баро-, Спидо– и Сфигно-, были приняты Стенометр, Биометр, Суггестометр, Магнитометр и Гальванометр. [51] Я попыталась разыскать следы хотя бы одного из этих устройств, однако, как ни странно, к своему разочарованию, не нашла ни единого экземпляра – ни в музеях, ни в частных коллекциях. «Для организаций, изучающих психику, это уже история, – сообщил мне Грэди Хендрикс, бывший офис-менеджер Американского общества психических исследований в Нью-Йорке. – Современные психологи не считают эти гаджеты ценными и заслуживающими сохранения. Сейчас уже не то время, чтобы ими гордиться».
Репутация медиумов продолжала ухудшаться, и исследователи паранормальных явлений стали придавать все большее значение применению специальных устройств, предназначенных для изучения так называемой прямой спиритической коммуникации с целью исключить из процесса самого медиума. «Психический телефон» Ф. Р. Мелтона позволял, так сказать, удалить спиритуалиста из помещения, но не стирать из общей картины происходящего. Устройство представляло собой надувной резиновый пузырь, соединенный с трансмиттером, к которому, в свою очередь, была подключена пара наушников. Как утверждалось, в пузыре содержится «психический воздух», наполненный голосами духов – их можно было усилить, а соответствующий сигнал передать в наушники. Но как эта емкость наполнялась «психическим воздухом»? Медиум надувал ее. Фокусник и исследователь паранормального Гарри Прайс протестировал устройство в своей Национальной лаборатории психических исследований в Нью-Йорке и нашел его «горячим» – в прямом и в переносном смыслах.
Различные приспособления таят в себе соблазн для любителей
